Список форумов СВВМИУ.ru СВВМИУ.ru
Всем выпускникам СВВМИУ (Голландия) и основателю сайта А. Другову посвящается
 
 ФотоальбомФотоальбом   Вопросы и ОтветыВопросы и Ответы   ПоискПоиск   ПользователиПользователи   ГруппыГруппы   ЧатЧат   РегистрацияРегистрация 
 ПрофильПрофиль   Войти и проверить личные сообщенияВойти и проверить личные сообщения   ВходВход 
Военно-Морской Флаг СССР

Кто видел в море корабли... продолжение гл 3 ч.1

 
Начать новую тему   Ответить на тему    Список форумов СВВМИУ.ru -> СВВМИУ - Читальный Зал
Предыдущая тема :: Следующая тема  
Автор Сообщение
гарри


Возраст: 84
Зарегистрирован: 15.09.2014
Сообщения: 14
Откуда: Украина
Группы: Нет


СообщениеДобавлено: Пт, 19 Сен 2014, 18:22    Заголовок сообщения:  Кто видел в море корабли... продолжение гл 3 ч.1 Ответить с цитатой

Замполит среди моряков,
моряк среди замполитов

Священникъ долженъ прежде всехъ
себя содержать добрымъ христианскимъ
житіемъ, въ образъ всемъ и имеетъ
блюстися, дабы не прельщать людей
непостоянствомъ или притворною свято
стію и бегать корысти, яко корене всехъ
злыхъ
(Уставъ Морской Петра перваго, 1720г.
Книга третія, глава девятая. Ст 2.)

Капитан-лейтенант Илин был назначен заместителем командира Маркова политической части сразу после Олега Петровича Гордея, списанного с корабля по заявлению пьяного гардеробщика мурманского привокзального ресторана. Количество первоисточников, изученных Валерием Ивановичем Илиным в академии /ВПА/ и глубоко въехавшая в сознание мысль о своей “решающей и направляющей”, похоже, изрядно мешали ему в личной морской подготовке и изучению психологии специфических воинов, коими являлись подводники, которые в свою очередь свято считали, что замполит тоже должен быть, хоть плохоньким, но подводником, по крайней мере, по общей морской подготовке, знанию устройства корабля и навыков в борьбе за живучесть. А политические знания и работа не должны мешать ему создавать человеческую атмосферу в экипаже, заботу и внимание к людям. Очередной звездопроситель в звании капитан-лейтенанта появился в экипаже перед самым окончанием межпоходового ремонта и моментально осознал себя вторым человеком после командира. На подъем флага утром он крался на корабль, прячась за береговыми сараями, так, чтобы поспеть в строй обязательно между старпомом и командиром и дать понять всем, кто здесь есть кто. Экипаж, давясь от смеха, наблюдал эти маневры с палубы. Илин неумело спускался по трапу, хлопал переборочными дверями, набивал шишки в отсеках и не мог отличить ГОНа* от помпы.
Неуживчивый, заносчивый характер, хронический насморк и непомерные, не подкреп-ленные реальным интеллектом, амбиции немедленно сделали его объектом матросского и офицерского фольклора. В экипаже это происходит быстро. Старослужащие матросы не стеснялись строго заметить новичку, что переборочная дверь на подводной лодке не дверца домашнего холодильника и что хлопать ею - ужасающая безграмотность. Офицеры наступали ему на пальцы, спускаясь по рубочному трапу, когда коман-да “все вниз” выполняется так быстро, что сохранять чваное достоинство, пропорцио-нальное занимаемой должности, просто невозможно.Тем более, что на флоте традиционно по трапам пешком не ходят. В каюты казармы, где офицеры жили по двое – четверо, зам - новичок врывался вихрем, шморгнув носом, в вечернее неслужебное время без стука. Он не понял намека, когда командир БЧ-2 Борис Цыбешко, стыдливо прикрывая ладошками тощую волосатую грудь, завизжал, как голая женщина в бане, застигнутая ротой солдат:
- Мужчина, куда вы прете? Вы же видите, что я не одета!
Спасаться от “решающей и направляющей” стали с помощью крючков, купленных в скобяном магазине и навешенных на двери. По вечерам, когда “море на замке”, а в г. Полярном “оккупантам”, как окрестил местный командир бригады приходящих подводников-атомщиков, делать было нечего, в тесных каютах расписывали “пулю” в преферанс, пили корабельное “шило”, закусывая принесенным с камбуза жареным хеком.
Но крючки новичка не остановили и он стал назойливо стучаться вечерами по очере-ди во все каюты, естественно, запертые изнутри. Иногда имитировал условные сигналы, подслушанные втихаря. Обманувшись на пароль, капитан 2 ранга Цыбешко, уже приняв-ший пару рюмок в компании минера Кулишина и доктора Ревеги, открыл дверь, но, не растерявшись, уверенно выдавил зама костлявой грудью со словами:
- Товарищ капитан-лейтенант, там, где отдыхают старшие офицеры, младшим - делать нечего! - зам поскребся еще немного и затих, затаив лютую злобу.
Военная биография его была проста, как команда “Смирно”. Закончив пехотное училище по малокалиберной артиллерии, годик потрудился штатным комсомольцем в автобате, затем поступил в Военно-политическую академию им. Ленина, почему-то на военно морской факультет, и, по окончании, осчастливил собой экипаж атомной подводной лодки командира Маркова.
Самым выдающимся фактом его биографии была женитьба на дочери очень крупного чина из Министерства обороны или Политуправления, хотя корабельные гусары никак не могли взять в толк - кому такое вечно шморгающее сокровище могло составить счастье.
Короче – он был стопроцентным „инвалидом”. Но если у невесты были хоть какие-то варианты, то у экипажа они исключались приказом о назначении, а медовый корабельный месяц показал, что и притирка невозможна.
Илин развил бурную деятельность по организации политучебы, конспектированию первоисточников и сочинению соцобязательств, упрямо игнорировал познание устройства корабля и неписанных корабельных правил общения в офицерском корпусе такого специфического рода воинских коллективов, как экипаж подводной лодки. Незатейливая его речь обильно пересыпалась таинственным присловьем - “об-тыть”, вероятно навсегда приобретенным на службе в автобате.
Короче, он сам не оставил экипажу никакого зазора, а посему стал персонажем травли всех матросских и офицерских острословов. Он моментально получил прозвище “артиллерист” и периодически обнаруживал у себя в каюте то “Пособие для политработы в танковыхвойсках”, то в экипажной стенгазете статью под псевдонимом “О политработе в автобате”.
Корабельный острослов и специалист по черному юмору минер Кулишин, прознав по ОБС /одна баба сказала/ о необычайной ревнивости зама, на командирских планерках в море стал почесывать лоб под пилоткой. На фальшиво участливый вопрос инженера человеческих душ печально признавался, что в море то мы уж месяц и пора бы им прорезаться… Зам мрачнел, впадал в меланхолию, надолго задумывался, терзаемый мрачными предчувствиями, и на два три дня выпадал из обращения. Он запирался в своей отдельной каюте, никому не досаждал, а еду вестовой носил ему “на дом.”

*ГОН – Главный осушительный насос


Как сдавали задачу

Ну что, сдал? Сколько?- Четыре!
Одну не взяли – горлышко битое…
( Из старого анекдота )

После межпоходового ремонта, сляпанного кое-как в условиях всеобщего дефицита запасных частей и низкой квалификации “корифеев” с плавучей ремонтной мастерской, пришла пора очередной раз сдавать задачу. Задача по флотски это не из области арифметики. Это вовсе не теорема Пифагора. На флоте это первая учебная задача выучки экипажа. И - самая сложная. На время подготовки вечный организационный период, почти без схода на берег, хотя лодка и у причала. Разве что поздно вечером, часа в 22 или позже, крадучись и рысью – домой, километров 6, чтобы к 6-30 быть снова на корабле. Тоже рысью, те же 6, но уже в обратном направлении.
Для смотра готовится форма одежды, которую матросы обычно воруют друг у друга, а “дембеля” даже и не разговаривают, экспроприируя форму первого срока у первогодков. Это – традиция, бороться с которой так же бесполезно, как с цунами. Дедовщина, одним словом, своеобразная.
Это старшинские книжки и книжки - “боевой номер”.
Не только наличие, внешний вид, но и знание их личным составом.
А матрос Магомадов…, как вы понимаете, не смог запомнить даже первой страниски…
Это содержание корабля и организация корабельной вахтенной службы.
Вторая часть этого надолго запоминающегося увлекательного мероприятия включает приготовление корабля к бою и походу и демонстрация штабу учения по борьбе за живучесть, максимально приближенного к боевым условиям. Флагманские специалисты штаба „издеваются” над экипажем по полной программе, чтобы служба не казалась раем, и чтобы плавать научились. И не только плавать, но еще и воевать.
Захватывающее зрелище. Особенно оно запоминается „двоечникам”, получившим в итоге „неуд”. Они надолго, иногда месяца на два, прочно забывают дорогу домой, готовясь к повторной сдаче.
А экипаж командира Маркова сдал первую задачу с первого захода! Почти небывалый случай. И даже с оценкой „хорошо”. Это, можно сказать, высшая похвала и большая удача. И песню пели хорошо, и пуговицы сверкали, и иголки с нитками у матросов были в наличии. Гвоздь программы, конечно, это учение по борьбе за живучесть. Сценарий его разработал командир электромеханической боевой части Малых с максимально приближенными к жизни эпизодами. Матросам понравилось живое действие, они с большой отдачей тренировались в исполнении и хорошо в этом деле преуспели. Даже 10-й отсек надували воздухом для создания противодавления в аварийном случае.
Кто понимает… До того все правдоподобно, что когда сняли давление и не уловили по манометру остатка, матрос Ваня Шаповалов, отдраивая люк 10-го отсека, выпорхнул наружу метра на 1,5 и едва не улетел за борт. Успели поймать. У механика Малых сердце екнуло – упал бы матрос на комингс шахты, а люк мог спружинить и хлопнуть в обратную сторону. Поломался бы Шаповалов. Но... пронесло.
Контролеров штаба правдоподобие удовлетворило, учение было оценено на „ хорошо”, а вместе с ним и вся задача, поскольку умение бороться за живучесть – один из главных козырей сдающего экипажа.
Фу-у-у ! Все смахнули пот с лица и обмякли. На пирсе - грандиозный перекур с красочными воспоминаниями – „ а я…, а он…, а мы…, и тут мы включаемся в ИП-46…”, и т.д.
Командир доволен и старпом Пергамент сегодня пойдет, наконец, домой... Матросам кино, офицерская смена – к женам и детям. Не всем, но большинству. Заслужили. Остальные – завтра. Остающиеся по каютам разольют по стаканам “шило” и отпразднуют удачу.
- Шарый, зайдите ко мне в каюту, - мрачно прогундосил замполит Илин. В каюте полит-работника курсант - практикант рисовал стенгазету. Андрей, радостно возбужденный после напряженного дня и хорошего результата, весело поздоровался:
- Я вас слушаю, Валерий Иванович !
- Да-а. Плохо, плохо Андрей Викторович, об-тыть! - сходу заныл заместитель командира по политической части, шморгнув носом.
- Что плохо-то? Наоборот, все хорошо – задачу сдали! -Илин первый раз в своей жизни сдавал задачу с экипажем на корабле.
- Да вот с соцобязательствами ваших подчиненных. Забраковал политотдел!
- Неужели „неуд”? - удивился Шарый, который все листки соцобязательств, помнится, проверил лично и собрал в красивую папку с белыми тесемками.
- Да нет, поставили тройку, но дело серьезное.
- Неужто какая антисоветчина...? - подумал про себя Андрей, - Что же там не так? – вслух, а сердце екнуло.
- А вот посмотрите. Вот тут. Та-ак... Вот. Шаповалов Иван вызывает на соревнование вашего матроса Фархутдинова. Так? Теперь смотрим... Фархутдинов... Ага… А Фархут-динов Шаповалова не вызывает! Это как понять?
- Валерий Иванович, да вы это... что? Серьезно? Да плюньте вы на эти мелочи. Мы задачу сдали, Валерий Иванович, понимаете – задачу! А замечания... Они всегда были, есть и будут. Штаб ведь тоже должен отрабатывать свой хлеб, а иначе какие они инспектора?
- Вы не понимаете! - голос зама вдруг зазвенел, явно рассчитанный на внимание практ-иканта (ну как же – начальник, капитан – лейтенант, учит уму - разуму подчиненного, капитана 3 ранга!) – эдакая мерзкая попытка самоутверждения! - Социалистическое соревнование... еще Ленин учил..., - и зам в сердцах швырнул Андрееву папку с соцсоревнованиями на стол, взметнулось облачко пыли, - вы ответите, Шарый, об-тыть, за халатность.
- Валерий Иванович, - взорвался Андрей, - да из всей этой филькиной грамоты нужно выкинуть почти все и не морочить голову ни себе ни людям. Оставить два – про рацпредложение и про помощь молодому в освоении специальности. Это порыв души! А все остальное записано в Уставе и не фиг что-то еще высасывать из пальца!
- Что-о? Не фиг? Филькина грамота? Выкинуть? Да вы что, Шарый, об-тыть, в своем уме,? – заорал вдруг фальцетом представитель партии в вооруженных силах.
Шарый развернулся к двери и огрызнулся:
- Я в своем, а вы? На досуге научитесь разговаривать со старшими по званию, а я пошел к...едреней матери! – доктор Ревега, выборный секретарь парторганизации, уговаривал Андрея после инструктажа у Илина:
- Иди, извинись! Он же тебе гадостей наделает. Ты знаешь, что он тебе клеит? Непонимание роли социалистического соревнования в армии!!! Ты представляешь, что это для тебя значит?!!
- Да пошел он... знаешь куда? И ты вместе с ним, миротворец хренов! - доктор знал куда идти. А Илин нервно ходил по коридору, косясь на открытую дверь ка-юты Шарого и ожидая явки с повинной.
- Дурак ты, Шарый! Из-за своего глупого упрямства... он же тебе припомнит! - пытался уговорить друга доктор.
Николай Иванович Ревега не ошибся. „Артиллерист”, конечно же, припомнил – зарубил представление на „Красную Звезду” с формулировкой – „командир подразделения, имя - рек, не понимает роли социалистического соревнования в армии и на флоте!” Вполне достаточно, чтобы не только зажать награду... Но и... А сколько еще интересных характеристик “артиллерист” натаскал в известные инстанции?

Кредо командира Маркова.

Подводная лодка вам не молоковоз!
(Кредо командира Маркова)

Закончился межпоходовый ремонт выходом в море и первым пробным погружением. Вахтенный инженер-механик Шарый рассчитал дифферентовку и приказал откачать 30 тонн из уравнительной цистерны за борт. По неписанному среди механиков – подводников правилу облегчил лодку - а вдруг ошибся в расчетах? Правда, и сам понимал, что чересчур. Но фокус не удался – лодка не погружалась. Леонид Васильевич крутился на перископе,( на перископной площадке – “обезьяннике”, как ее называли матросы), и бил механика пониже спины, будто невзначай, ногой, обутой в корабельные тапочки.
Кресло механика - вплотную к “обезьяннику...” - Механик, почему Я не погружаюсь?
- Товарищ командир, волна, воздушные пузыри, ходу мало!
- Ты мне баки не забивай! У тебя лодка – ЧТО? Молоковоз? Или что? – Андрей тихо приказал принимать в уравнительную цистерну и шепотом посоветовал боцману:
- Боцман! Больше рули на погружение, больше! Погружайся, боцман, - но Гучкас, свинья, громко:
- Глубина один метр. Лодка НЕ погружается!
"Фараон" с надрывом:
- Меха-ни-и-к!!! - и добавляет еще… очень знакомое... Что-то про подводное плавание, срочное погружение и недотепу - механика, которого Бог послал на его голову… - Я долго буду на поверхности? - Шарый про себя:
- Наверное, всегда! – если бы “фараон” только слышал…
Механик снова получил сапогом по сиденью. 5 метров…
- Опустить перископ! - перископ пошел вниз. 15, 25 метров. “Фараон” привычно:
- Штурман, я погрузился! Мое место?
Из глубины отсека, откуда-то из-за щитов опять:
- А мы?

Как сдавали задачу (продолжение)

SOS, … - - - …
(Сигнал бедствия на море)
Экипаж только что закончил показывать штабу дивизии во главе Караваевым на что он способен в море. Матросы и офицеры лихо отработали учение по борьбе за живучесть на ходу в условиях, приближенных к боевым. Тушили пожары, заделывали пробоины, включались в дыхательные аппараты и даже умело сработали по неожиданной вводной дотошного и занудного заместителя флагманского механика Калисатова. Всплыли.
Штаб и офицеры корабля собрались на “разбор полетов” в кают-компании. Вахтенный офицер Сапрыкин с боцманом Гучкасом отсемафорились береговому посту СНиС
позывными - свои. И поплыли дальше. Из рубки радистов вынырнул связист Пашка Могилевич и попросил вахтенного механика Шарого запросить “добро” у командира дивизии на сеанс связи – время подошло.
- Добро, - ответил из второго отсека Караваев
- Добро, - передал Шарый Могилевичу. Через пять минут снова Пашка:
- Андрей передай комдиву, радио дано, квитанция получена, – Шарый доложил во второй отсек. Содержание типично - всплыли в полигоне, наши координаты, работаем по плану. Короче - у нас все в порядке. Однако минут через десять белый, как бумага, взмокший от волнения, Могилевич высунулся из рубки и горячим шопотом, вращая в возбуждении воспаленными глазами, прохрипел Шарому:
- Андрюха, кранты! ЧП! Передали оперативному согнал СОС!
- Как? Ты же доложил, что все в порядке и квитанция…
- Да в том-то и дело… И квитанция есть… Все есть. Только радио не то передали! Боролись за живучесть натурально и ленту с аварийным сигналом заправили в аппаратуру, бля… Вот и… А обычную вентилятором задуло за приборы, потом нашел. Зови Караваева в ЦП.
- Второй! Попросите командира дивизии в центральный,- - передал Шарый.
- Ну что там у вас? - раздраженно прогудел Караваев,- вы нам дадите, наконец, работать?
- Тыщ комдив, радио…, - замогильным голосом начал Могилевич. Через минуту Караваев был в центральном посту:
- Ну?
- CОС передали, товарищ комдив!
- Как СОС? Какой СОС? Вы что – охренели? Могилевич, Могилевич! – лоб Караваева вмиг покрылся крупными бисеринами пота. Он в секунду прокрутил в голове все последующие события, начиная с выхода отряда кораблей Северного флота на поиски подводной лодки и кончая собственным снятием с должности за вопиющее безобразие со связью.
- Могилевич! Ты – м-м-удак! - заикаясь определил Могилевича комдив, лихорадочно соображая, как выпутываться.
- Так точно, тыщ комдив, - соглашался Могилевич, - так точно!
- Могилевич, ты мудак, мудак! – в исступлении повторял Караваев. Могилевич беспре-рывно соглашался.
- Дай радио оперативному, что первое ошибка! – как бы не так, Пашка это и сам сообразил. Только ведь ответа – ноль.
- Давал, тыщ комдив, квитанции от них нету! Нету подтверждения, что приняли!
- Еще давай, - орал Караваев, к нему вернулась сознание.
- Еще давал, нету квитанции! - лепетал несчастный Могилевич.
- Мудак ты, Могилевич, и обалдуй! Ты понимаешь, в какое говно ты нас вляпал? Командир! Леня, иди сюда, полюбуйся, что тут твои засранцы натворили! Мостик! Запросите семафором пост СНиС. Передайте, что радио ошибочно! Да не вообще радио, а первое, где СОС!
- Товарищ комдив! - отозвался с мостика вахтенный офицер Сапрыкин, - пост СНиС не отвечает. Мы полчаса тому назад передали им наши позывные, - на посту СНиС дежурный матрос, получив позывной семафором, снова увлекся детективом и уже не обращал внимание на лодку, справедливо полагая, что разговаривать с подводниками больше не о чем.
- Продолжайте вызывать! А ты что стоишь, Могилевич? Марш в рубку, вызывай оператив-ного по УКВ! Я вас тут всех научу, как надо родину любить, сборище охломонов! Я вам покажу вторую задачу, вы у меня из моря не вылезете! - бушевал Караваев. А тем вре-менем на Северном флоте сыграли боевую тревогу. Отряд кораблей и аварийно - спасательные средства снимались с швартовых на поиск и оказание помощи аварийной подводной лодке. С черноморских курортов отозвали офицеров штаба и технического управления… Наконец связь с оперативным дежурным штаба флота состоялась по УКВ. Командующего флотом остановили уже на трапе эсминца под парами – отбой, ошибка экипажа.
Все облегченно вздохнули. Миллионы рублей и должности были спасены… После швартовки и подачи трапа командир дивизии Караваев напоследок в сердцах выдрал помощника командира:
- Сапрыкин! Трап это лицо корабля! А у вас это разве лицо? Это же не лицо, а обосранная жопа старого африканского носорога! Я вам покажу – спасите ваши души! Я вам…, - и он, нахлобучив фуражку по самые уши, сошел с корабля, козырнув военно-морскому флагу.
Экипаж живо обсуждал событие и возможные последствия. Как ни странно, все остались при должностях. Караваев получил внушение от командующего флотом и поделился с командиром Марковым.
Но задачу № 2 экипажу все - таки зачли.

Призовая стрельба командира Маркова

- Ракеты не должны взлететь!
(Анонс кинофильма в Доме офицеров к дню ракетных войск
и артиллерии 19 ноября 19…года )

Глубина сорок метров. Ход 6 узлов. Объявлена предстартовая подготовка и в ракетном отсеке загудели приборы. Проверяется исправность цепей ракетного комплекса. Подводная лодка легла на курс старта крылатой ракеты. Движущаяся учебная цель - управляемый по радио бывший торпедный катер с полотняным щитом. Море штормит, баллов около четырех.
Время старта - “Боевая тревога! Ракетная атака!”
Марков на перископе, лодка всплывает в надводное положение. Пошел перископ. Поднимается третья пара ракетных контейнеров. Зашипел воздух высокого давления, выжимая воду из балластных цистерн. Пуск! Над пультом ГЭУ оглушительно взревели стартовые двигатели крылатой ракеты.
Изрядно не по себе. Корпус корабля и все внутри сотрясается от мощи работающего ракетного двигателя.
Наконец – мягкий толчок. Слава Богу, это вышла ракета…
Инженеры управления на пульте ГЭУ Лисицын и Донцов облегченно вздохнули - удовольствие, прямо скажем, небольшое, когда в 2-х-3-х метрах над твоей головой взлетает реактивный истребитель. Такой звук издают двигатели крылатой ракеты. Несколько минут ракетчики „ведут” ракету, пока ее собственный визир „увидит” цель. Наконец, ракета „ухватила” жертву, инженер БЧ-2, лейтенант Камалин, переключил управление ею с комплекса и включил „захват” в собственной цепи управления. Командир БЧ-2 Борис Цыбешко облегченно вздохнул – стрельбу выполнили!
- Срочное погружение! Боцман, ныряй на глубину 40 метров!
Звякнул машинный телеграф, требуя увеличить ход турбинами до “Полного”. Управленец Донцов дернул питательный клапан – ПК, прибавляя питательной воды на парогенераторы и увеличивая мощность реактора. Дифферент 5 градусов на нос. Блок контейнеров опускается.
И вдруг... На море всегда нужно быть готовым к этому –
″вдруг”... Особенно на фоне полнейшего спокойствия.
Раздался ураганный грохот над головой, как будто на лодку рухнул Эльбрус. Моргнули лампы освещения, затрепетали стрелки приборов. Корпус корабля мощно содрогнулся. Лисицын и Донцов, оцепенев, инстинктивно вжали головы в плечи.
- Коля, что это? Что рухнуло? – просевшим голосом прошелестел Лисицын.
- Откуда я знаю? Ты смотри за приборами…не отвлекайся. Потом расскажут…может быть…, - черт его знает - герметичен ли корпус, или сейчас вдруг хлынет забортная вода и тогда... Нет, как будто обошлось без воды. Лодка продолжает погружаться, стрелка глубиномера бежит по циферблату - 5, 15, 25 метров.
Погрузились. Глубина 40. Все тихо. Уф – ф-ф! Кажется, пронесло! Но – что это было?
Только через пару часов, при всплытии на сеанс связи, причину происшествия выяснили.
При срочном погружении, с увеличением скорости и дифферента, опускавшийся на гидравлике блок контейнеров, шестидесятитонная пара, подхвачена волной с такой дьявольской силой, что шток гидроподъемника вышибло из цилиндра и ничем не удерживаемая конструкция рухнула на прочный корпус корабля, грозя раздавить его и исковеркать. Море создало ситуацию, но оно же, кажется, и спасло от катастрофы. Лодка продолжала погружаться и вода самортизировала удар.
Моряки перевели дух. Донцов вытер взмокшие ладони о репсовую робу. Тимофей, как всегда, в ступоре. У него реакция с таймером… Пронесло... на этот раз.
Слава Богу! Море. А может и не море, а лихой маневр? Все-таки штормит на пять баллов, а ход - то увеличили до „полного” под турбинами, как раз в момент погружения... Вот и... прецедент.
Ракета попала точно в щит корабля-цели и в перспективе замаячил Приз Главкома.



Контрольное плавание*
Слой скачка или жидкий грунт

Скрытность – главное достоинство ПЛ
(Стефан Джевецкий - конструктор подводных лодок.)

Слой скачка в море - это граница водяных сред с разными удельными плотностями. Для подводной лодки это шанс скрыться ниже слоя скачка по глубине, чтобы акустический сигнал, излученный вероятным противником, частично отразился на границе и не достиг корпуса. Дополнительное условие скрытности. А скрытность для подводной лодки это – все! Потаенное же судно!
Перед дальним походом экипаж в контрольном плавании.
Командир, теоретически подкованный в академии и выполнявший все параграфы всех без исключения наставлений, скрупулезно гонял субмарину четыре раза в сутки по глубине – от 40 до 240 для снятия гидрологического разреза. Чтобы найти этот самый слой скачка. Занятие, надо сказать, утомительное и чреватое неожиданностями, но… необходимое.
Хотя после ремонта лодка и прошла глубоководные испытания с погружением на предельную глубину, ежедневное четырехразовое гуляние в таком диапазоне вызывало у механика чувство неясной тревоги. 4 раза в сутки корпус сжимался и разжимался давлением от 4 до 24 атмосфер на один квадратный сантиметр.
Первой заполнилась цистерна быстрого погружения. Лодка стала на 25 тонн тяжелее. Пришлось откачать из уравнительной цистерны за борт, чтобы удифферентовать корабль. За ней заполнилась цистерна замещения ракеты. Механик, капитан 2 ранга Малых, волновался:
- Товарищ командир! Может не будем ее 4 раза туда-сюда? - командир Марков обрезал:
- Механик! Опять эти твои штучки! Это же подводная лодка, а не молоковоз! Ты мне тут не списывай собственное безделье в доке и не прикрывайся! - опять МОЛОКОВОЗ!! Механик подсчитывал убытки.
Следующей заполнилась кормовая дифферентная цистерна. Дифферентовку стали делать необычным способом, который всегда находит хитрая на выдумки голь. Короче, лодка по своим качествам действительно стала напоминать молоковоз. Но 4 раза в сутки от 40 до 240 - по всем правилам. Заключительный аккорд прозвучал при очередном всплытии на 40 метров после снятия гидрологического разреза. Из смежного отсека по «Каштану» раздался тревожный доклад:
- Аварийная тревога! В прочный корпус поступает вода! – командир успел втолкнуть механика Малых из центрального в аварийный отсек до того, как его задраили намертво, хотя это и не по правилам “Наставления по борьбе за живучесть – НБЖ ПЛ - 60”. Вода свистит веером, давлением 4 килограмма на каждый квадратный сантиметр, по периметру люка для погрузки аккумуляторов. И воздух в отсек не дашь, потому что - на подволоке. Что делать? Что делать! Выхода два. Всплывать или погружаться. Командир кричит по громкоговорящей связи:
- Меха-а-ник!! Доклад! Доклад! Доклад немедленно! - мама моя родная! Как орет! Сигнал аварийной тревоги рвет натянутые струнами нервы… В отсеке мечутся матросы - ракетчики, закрывая полиэтиленовой пленкой приборы ракетной стрельбы. Матерится командир БЧ-2 Цыбешко. Всплывать нельзя, светлое время суток, а вероятный противник бдит. Нельзя обнаруживать себя. Только уж в крайнем случае! Но крайний случай, кажется, еще не наступил…
- Командир! Погружаемся! - кричит Малых. С нарастанием глубины люк должно прижать забортным давлением и течь прекратится. Должна прекратиться! А если нет? Корабль тяжелеет и с каждой сотней литров принятой из-за борта воды будет погружаться все быстрее… Успеем ли? А глубина под килем? Кажется, 5 тысяч метров! 5 километров! Мама моя… Напрасно старушка ждет сына…
Мысли вихрем несутся в голове…Все вымокли до нитки, а вода в Баренцевом море прохладная, хотя и лето.. 45 метров, 50, 55, 60. Течь уменьшается!!! Слава Богу, пронесло! Все правильно - люк прижало и на 65 метрах течь прекратилась!
- Механик! Ну и – что? Я теперь буду плавать на глубине 65 метров?
- Товарищ командир! Нужно всплывать ночью и подтягивать шпильки на всех люках выше ватерлинии, где сможем! – доложил мокрый с головы до пят Малых. - Пока мы гоняли лодку до 240 и обратно, шпильки растянулись и люки при всплытии потекли.
- Вот я тебе и говорю – в доке груши околачивал, водку пил по кабакам, с девочками…, а теперь ты мне тут – люки, шпильки, горловины... Я тебе припомню, бля... дай только вернемся в базу. Папуасы…, - стравил пар „фараон”.
По приходу в базу неисправности ликвидировали. Офицерам и матросам механической боевой части это стоило 3-х дней предпоходового отдыха. Да чего уж там…


*Контрольное плавание – краткосрочное плавание корабля в своих полигонах для проверки исправности и работоспособности оружия и технических средств и готовности к дальнему автономному походу

( читай продолж. глава 4 часть 2)
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение Отправить e-mail Skype Name
Показать сообщения:   
Начать новую тему   Ответить на тему    Список форумов СВВМИУ.ru -> СВВМИУ - Читальный Зал Часовой пояс: GMT + 3
Страница 1 из 1

 
Перейти:  
Сохранить тему
Вы не можете начинать темы
Вы не можете отвечать на сообщения
Вы не можете редактировать свои сообщения
Вы не можете удалять свои сообщения
Вы не можете голосовать в опросах


Powered by phpBB © 2001, 2005 phpBB Group
Русская поддержка phpBB