СВВМИУ.ru

[гарри]

Глава 8 часть 3

Сугроб

Никто да не дерзаетъ на берегъ, или на другой корабль
съезжать безъ опуску командирскаго, ниже быть тамъ
свыше позволеннаго времяни, подъ штрафомъ вычета на
месяц жалованья офицерамъ, а рядовымъ купаниемъ
с райны или битьемъ у машты, по разсмотрению комадир-
скому
/ Уставъ Морской Петра перваго.1720г.Книга четвертая.Глава 1. ст. 32 /

Вечером все 12 офицеров вместе с двумя виновниками торжества, “не сговариваясь, случайно”, оказались в ресторане “Снежинка”, где был накрыт приличный для тех незабываемых времен стол.
Изыск его завершался двумя вазами фруктов с кокетливо свисающими с них гроздьями винограда. Завоз продовольствия, овощей и фруктов на Крайний Север удался и все торговые точки г. Полярного были завалены южными деликатесами. К сожалению, это изобилие продолжалось недолго и к концу ноября, началу декабря фруктовый рай обычно заканчивался до следующей осени.
Заказной стол стоял в середине заведения и все событие началось торжественно, чопор-но и с соблюдением всех необходимых ритуалов – вбрасыванием в рюмки со спиртным звезд, по числу присвоенных, с последующим прикреплением их на погоны и салютом шампанским. С многочисленными тостами – и за тех, кто в море, и за прекрасных дам, которых, кстати, кроме порхающих между столами официанток, в зале был явный дефицит, и за удачное завершение ремонта.
В общем, все было красиво и благообразно, пока подвыпивший на радостях, теперь уже старший лейтенант, Книжкин не сцепился на перекуре с кем-то из местных аборигенов.
Для выяснения обстоятельств к праздничному столу начали подтягиваться друзья обиженного Букварем штатского посетителя. Назревал инцидент и из вестибюля показался дежурный патрульный офицер с повязкой на рукаве. Он, правда, явно не торопился вмешиваться в конфликт, надеясь, что все уляжется и ему не придется принимать меры к коллегам, поскольку сам был с соседнего ремонтирующегося корабля. Но Букварь оказался парнем заводным и вовсе не собирался успокаиваться. Три старших офицера, капитан 2 ранга Цыбешко, капитаны 3 ранга Шарый и минер Кулишин, оценив обстановку, поняли, что дело дрянь и нужно мероприятие сворачивать. Они пригласили официантку, сбросились, заплатили за совсем нетронутый стол и приказом, почти силой, увели своих разбушевавшихся молодых товарищей, прихватив со стола бутылки.
- Букварь, следующий раз пойдешь в ресторан, когда будешь обмывать 3 ранга , - заявил его непосредственный начальник Борис Цыбешко, - а до того счастливого момента, если ты вообще до него доживешь со своими замашками, сиди в экипаже и в свободное от службы время учи правила светского этикета для благородных девиц и моральный кодекс строителя коммунизма.
- Ну что вы, Борис Иванович…, - огрызнулся Книжкин, - я еще в том возрасте, когда…
- Некультурный ты человек, Букварь. Сорвал мероприятие, теперь - что? На плавбазе под одеялом? - очень тихо и уже без настроения закончили вечер в гостинице у Шарого. Малых уже “оттаял” после зубного и тоже, правда, неохотно, присоединился, отложив в сторону книжку.

Сугроб ( на другой день)

Утром в казарму, где обитал командир, вызвали троих – Цыбешко, Шарого и минера Кулишина.
- Так, - сказал ”фараон”, - были вчера в “Сугробе”? - в каюту влетел перепуганный до смерти Илин.
- Были, товарищ командир, - а куда деваться?
- Значит так, сейчас вы все трое пойдете к коменданту гарнизона майору Степанчикову. Предлагайте ему все, что обычно нужно комендатуре – краску, кисти, ветошь…
Что там еще? Ну, в общем, может и бутылку… Делайте, что хотите, но чтобы все это ваше вчерашнее кино не попало наверх! Вы меня поняли, голуби? - А с вами, в смысле злостного нарушения приказа номер 0125, я разберусь потом. Папуасы! Шагом… марш!
- А откуда этот Стаканчиков знает, мы же все вчера уладили и по сути никакого скандала не было?
- Не Стаканчиков, а Степанчиков, - строго поправил Цыбешко капитан-лейтенант Илин, увязавшийся за переговорщиками. Присоединился и Книжкин, как главный виновник происшествия.
- Степанчиков или Стаканчиков, какая разница. Откуда он знает? Вчера вроде бы…
- А вам не нужно пьянствовать! Для чего издан приказ номер 0125? Чтобы вы тут же сообща его нарушили? – тошнил всю дорогу Илин. – Я так и знал, что кончится это чрезвычайным происшествием - эти гостиницы, эти рестораны… И вообще…, - Илин был убит горем. Все! Теперь сводки поступят в штаб флота, оттуда в дивизию, в политотдел… и вся политработа насмарку … из-за этих. Он не находил слов, соответствующих моменту его душевных страданий.
- Валерий Иванович, ну помолчите хотя бы пять минут, дайте с мыслями собраться, - взмолился фигурант происшествия Цыбешко.
- Да-а-а… Я знал, что этим все закончится… Теперь…, - но его уже никто не слушал. В комендатуре краснощекий и жизнерадостный майор Стакан…, нет - Степанчиков, скрупулезно и радостно записал фамилии вчерашних ресторанных фигурантов и, на удивление, отказался от краски, кистей, ветоши и даже спирта, который интимно предложил ему Борис Цыбешко.
- Это, ребята, не ко мне. Я сам узнал из особого отдела… Так что… Извиняйте, вам – туда! - неопределенно мотнул крупной головой комендант. Степанчиков, ввиду высокого статуса интересующейся стороны – особого отдела явно не захотел связываться со вчерашними посетителями ресторана “Снежинка”, хотя краска, кисти, ветошь и, что особенно жалко, спирт, были нужны ему до зарезу.Илин сник. Ему уже мерещилось громкое дело, с дознанием, допросами и прочими профессиональными aтрибутами особистов.
- Вы вчера там что-нибудь говорили… о политике? - допытывался он.
К особистам послали Букваря, поскольку Степанчиков назвал его фамилию из сообщения особистов первой. Старший лейтенант Книжкин смешно перекрестился, повергнув политработника в шок, и нырнул в кабинет. Ждали долго. Высказывали различные предположения, одно фантастичнее другого, отчего неожиданно развеселились под неодобрительным взглядом “артиллериста”.
- Может быть, Букваря уже на Колыму увезли, - гадал Цыбешко, - а может, шлепнули во дворе… И поделом ему, пить меньше надо! - наконец, где-то через полчаса, Книжкин показался на крыльце, улыбающийся и довольный жизнью.
- Ну что? – взревели хором от нетерпения.
- Да-а-а, все в порядке… Особист свой оказался, я с ним в училище учился все пять лет, койка в койку. Шпоры вместе писали… А теперь он здесь. Предложили… он и согласился.
- Ну так в чем же там дело, не томи?
- Да их человек доложил, что я вроде по Брежневским геройским звездам прошелся… И сколько их еще… А я и не помню, может, что и говорил. Все говорят…Что тут такого. Ну и Володя тоже мне сказал – ерунда, мол, в общем. Вот и все.
- Какой Володя?
- Ну, этот… Однокашник мой, особист, – и все вздохнули с облегчением. На обратном пути Илин хмуро молчал, но на него уже не обращали внимания. Результаты переговоров доложили командиру. Леонид Васильевич ограничился внушением, а замполит затаился.

Проблемы у экипажа

Не плюй в колодец…
/ Пословица /

Полетели “белые мухи” и 5 октября выпал снег. Короткое полярное лето кончилось и наступала долгая северная зима. День быстро сокращался и землю плотно окутывала тьма. Постоянно, днем и ночью, хотелось спать. Это заполярный климатический синдром – летом, когда солнце не заходит круглые сутки, трудно уснуть, зимой – наоборот.
Строитель Лехин потирал руки – завтра начинается промывка системы гидравлики и, хотя график немного нарушен, есть надежда, что все обойдется без выговоров.
Под вечер к Шарому вдруг заявился боцман Гучкас и доложил, что обнаружил в системе рулевой гидравлики в трюме дефектные трубки.
- На них кто-то уже ставил хомуты, значит есть свищи. Викторыч, а ну как в море брызнет и мы останемся без рулей? Представляешь…
- Да уж как не представить, - Андрей сам полез в трюм и, к своему ужасу, убедился, что так оно и есть. Даже хуже.
- Где ты был раньше, боцман? Ты хоть знаешь, что теперь будет?
- Так ведь это заведование твоего трюмного Фархутдинова. Он и протабанил. Скажи спасибо, что я, хоть и поздно, но увидел. Принимай меры, - что делать? Промывку-то начинать нельзя, потому что после нее гидравлика будет уже в работе. А сроки? А график? Нужно немедленно, до завтрашнего утра, заменить дефектные участки, иначе план и дальнейшие работы будут сорваны, а что за этим последует нетрудно догадаться. Москва мониторит ремонт каждый день.
Шарый нашел строителя Лехина в каптерке, что-то мурлыкающего себе под нос, изложил ситуацию и настоятельно просил в авральном порядке заменить дырявые трубы.
- Учитывая наши теплые отношения, - интимно подчеркнул Андрей, доверительно взяв Петра Ивановича под руку. Но, обычно улыбчивый, Лехин вдруг досадливо освободился и хмуро, но решительно, отказался:
- А где я тебе под вечер бригаду искать буду? Ничего не получится, завтра начинаем промывку. А ты уж сам… Надо все делать во-время! В ремонтных ведомостях эта работа есть? Нет! Значит и финансирования нет. А у меня тоже нету лишних денег…
- Ну и чудак ты, Петро Иванович,… похоже, на букву “м”? Ты пойми, это рулевая гидравлика, я же не могу с дырявыми трубами в море идти. Мы с тобой так дружно жили…, работали…
- Ну, не знаю, не знаю. К сожалению, ничем тебе помочь не могу. Дружба дружбой, а служба…сам понимаешь, - и Лехин зашелестел бумагами, давая понять, что разговор закончен. Сунул папку под мышку, и, мелькнув в дверях блюдцем лысины, засеменил в заводоуправление… Шарого бросило в жар.
- Е-мае! Что же теперь будет? Срыв графика ремонта по моей вине - вот, что это будет, - подытожил свои краткие размышления Андрей и отправился на поиски механика Малых.
- Владимир Константинович, - начал Шарый.
- Да я уже все знаю, - хмуро пробормотал “сурок”, не глядя на Андрея, - дело дрянь, давай думать. Завод уже доложил в Москву, что график работ сорван по вине личного состава и завтра, в крайнем случае, послезавтра кто-то из москвичей будет здесь. И выводы будут не в нашу пользу. Командир первый получит свою пилюлю, а ведь он ждет приказа на назначение, между прочим, начальником штаба дивизии. А московские ребята быстры на расправу. За ним “фитиль” получу я, как не обеспечивший. В таком случае командиру не достанется новая должность, а я могу лишиться той, что имею. Следом пойдешь под раздачу ты… Думай.
- Ну и долбо…б этот Лехин. Надо же – у нас все будет в лучшем виде, в лучшем виде И – на тебе…
- Ну ты, как будто вчера на свет народился. Своя рубашка всегда ближе к телу. Дело-то в том, что Москва готовила оргвыводы по заводчанам за срыв графика. Не знаю, что там им светило, но Лехин элементарно воспользовался счастливым случаем, который ты ему со своими трубами подсунул. Он, естественно, не мог пропустить такую удачу и сдал нас с потрохами.
- Как это - сдал?
- Просто. Бегом доложил главному инженеру, тот директору и они решили, что им с нами детей не крестить, когда на них сверху такая гроза. Полетят и премии и тринадцатая зарплата, а может и кто-то с должности. Чтобы этого не случилось, они немедленно звякнули в столицу и радостно сообщили, что по вине личного состава… Теперь потирают ручки и сочувствуют нам…
На словах, конечно. Они уже и в бригаду доложили, комбригу Журавскому и флагманскому механику Зуеву.
Те разыскивают командира для об’яснений. Им, в бригаде, комбригу то - есть, на флот нужно вовремя доложить. Тоже, чтобы себя подстраховать. Им вся эта бодяга вовсе не нужна на фоне их красивой жизни. Так что – держись! Мы остаемся крайними!
- Иначе говоря – они готовы начать промывку, а мы – нет?
- Как ты догадался ? – съязвил механик.
Шарый обреченно задумался. Было до смерти обидно – сколько мы этому Лехину помогали, выручали, спасали от выговоров, а могли бы тоже упереться в каких-то случаях.
А теперь он весь - отличник судоремонта, а мы… по уши в неприятностях…Получается, что и командира подвели и сами… Надо как то выходить из положения. Но как? Андрей, не особенно надеясь, метнулся к начальнику цеха Лежневу.
- Леня, пришла пора и тебе нас выручить. Дело плохо – у меня в трюме десятого трубы гидравлики… Ну, в общем… Хана – все в хомутах. Завтра промывка и я - с дырявой
системой, – Лежнев взглянул часы. Время 17.45…Рабочие уже переодеваются.
- Викторыч, сиди здесь, я в бригаду. Надо ребят задержать, если успею и если согласятся.
- Леня, скажи им - я в долгу не останусь!
- Да ладно, - отмахнулся Лежнев и выскочил за дверь. Шарый остался в кабинете в мучительном ожидании. Лежнев явился минут через 20.
- Ну, в общем, так, Андрей. Ребята остаются. Надо, правда, кой - кого вызвать из дома. Штуцера – то надо паять, а инструмент заперт. Ну, это мы мигом - пошлем гонца. Только… Викторыч, - Лежнев смутился, - подбрось спиртику, чтобы веселее работа пошла. Идем, покажешь…
- Какие проблемы, конечно подброшу. Но до 8 утра должно быть готово…
- Будет, Андрей, если только объем работы на ночь, ребята не забыли…, постараются, - и они пошли на корабль. На лодке Шарый обратил внимание, что промывочные трубы от бака с насосом на палубе спущены внутрь лодки через все три открытых люка – первого отсека, центрального и десятого. И как это он проморгал? У завода “все готово” для промывки!
- Стоп, - осенило Андрея, - да ведь это грубое нарушение “Наставления по борьбе за живучесть” - лодка разгерметизирована, что категорически запрещено. Тем более, что трубы металлические и их топором в аварийном случае не перерубишь, - у Шарого шевельнулось мстительное чувство, - ну, а вот теперь посмотрим, как вы готовы…, - оценив объем работ, брига-
дир заверил, что к утру все будет сделано. Работы начались и Шарый убыл в казарму на доклад к командиру. Леонид Васильевич был спокоен, несмотря на критичность и, казалось бы, безвыходность ситуации.
- Докладывай, Шарый, - в командирской каюте были механик Малых, старпом Пергамент и замполит Илин.
- Докладываю - завод не готов к промывке гидравлики! Наши замечания будут устранены до 8 утра, работы уже начаты, - кратко cообщил Андрей. Все недоверчиво уставились на него.
- Как это - не готов? Вы тут, Шарый, не вводите нас…, - вмешался Илин.
- Погоди, Валерий Иванович, не торопись. Шарый, как это - они не готовы? Директор завода уже командование бригады на уши поставил, и в Москву сообщил. Все уже в курсе, что мы… сорвали график, - командир испытующе и вопросительно смотрел на Шарого.
Андрей изложил обстоятельства, по которым он, как командир дивизиона живучести, не может разрешить использовать схему промывки в нарушение НБЖ через открытые входные люки подводной лодки.
- Если кто-то возьмет на себя ответственность и разрешит содержать корабль негерметичным все время промывки, трое суток, тогда… Но я по своей должности это позволить не могу!
- Ну, ты и… ухарь, Шарый, - не то с осуждением, не то с восторгом встрепенулся механик, пока остальные молча переваривали информацию Андрея.
– Правильно, Леонид Васильевич, я, как командир БЧ-5, тоже не могу этого допустить. Я думаю, и вы не должны...,- командир, как всегда, задумался.
- Все предельно ясно, - сказал, наконец, “фараон”, - ну, папуасы долбаные! – это он про заводчан. - А сейчас идем к комбригу, там уже весь штаб собрался, ждут информацию.
- Леонид Васильевич, перед штабом позвоните директору и поставьте его в известность, - подсказал механик.
- Логично, - Марков, набрав номер завода, изложил директору ситуацию и свое решение запретить использование уже собранной схемы промывки, - и сегодня же прошу вас разобрать трубы, чтобы мы могли
задраить люки. Это грубейшее нарушение НБЖ! – командир еще долго слушал возражения директора завода, но настойчивые просьбы руководителя его не убедили
и он остался при своем мнении.
- Нет, не могу, Павел Митрофанович, - закончил разговор Марков и повесил трубку.
- Он, кажется, даже не воспринял нас всерьез, все время шутил и заявил, что сейчас договорится с комбригом Журавским. Выждем минут десять, пока он ему позвонит, потом пойдем в штаб, - заключил “фараон”.
Взволнованный комбриг заслушал информацию Маркова и мнения специалистов штаба бригады. Капитан 2 ранга Зуев, потирая руки в предвкушении квалифицированного отлупа заводчанам, с которыми давно был не в ладу, тоже заявил, что он, как флагманский механик, не берет на себя ответственность согласовывать схему, поскольку она нарушает живучесть корабля, и заговорщически подмигнул Шарому.
- Личный состав стопроцентно прав, товарищ комбриг, - выдал свое заключение флагмех. Выслушав всех, Журавский позвонил директору завода и, вложив в интонацию две тонны сочувствия, доложил ему о принятом решении…
- К сожалению, я тоже не могу взять на себя…, - по тому, как на том конце провода возникла продолжительная пауза, стало понятно, что заводской руководитель в ступоре.
- Как же, Иван Михайлович? Мы же всегда по такой схеме… А график, а Москва?
- Значит вы всегда нарушали. Теперь не будете! Хорошо,
что на этом корабле механик бдительный оказался.
А что Москва? Москва подводников поймет.
- Но мы же завтра должны начать промывку, а новой-то схемы нет. Пока наше КБ найдет чертежи, схемы и нарисует новую трассировку, пройдет дня три - четыре…
- Держите меня в курсе. И обратитесь к подводникам,
может они вам чем - нибудь помогут, - ехидно подсказал комбриг. Учитывая все уже состоявшиеся переговоры с заводчанами, начиная с строителя Лехина и кончая Главным инженером, эта подсказка несомненно была исключительно тонкой. Журавский лукаво подмигнул офицерскому собранию и, набрав номер телефона опера-тивного дежурного штаба флота, доложил ситуацию. Через час информация о том, что завод сорвал график ремонта заказа № 532, достигла Главного технического управле-ния ВМФ в Москве.

Заводские проблемы

- Не рой другому яму…
/ Пословица /

Шарый принес для бригады ремонтников трехлитровую банку спирта из корабельных запасов и остался на лодке до утра курировать работы лично. Мастеровые, пропустив по 150, энергично продолжили ремонт и работа кипела, как будто в бухгалтерии каждому из них уже начислялась премия. Ребята были искренне благодарны Андрею за подпись на процентовке, по которой они получили солидную добавку к зарплате и были рады случаю отблагодарить. Лежнев тоже остался на ночь, чтобы обеспечить работу и предложил Шарому выпить за успех предприятия, но Андрей отказался, боясь расслабиться раньше времени. Он как будто чувствовал, потому что около 23-х часов верхний вахтенный доложил, что пришел строитель Лехин, хочет видеть командира дивизиона живучести Шарого и просит разрешения спуститься в лодку.
- Нет, ни в коем случае! – заорал Андрей, - время нерабочее и присутствие на корабле штатского персонала
без разрешения командира категорически запрещено. Нужно было в течение дня подать заявку и согласовать с командиром, - Андрей, естественно, не хотел, чтобы Лехин застал людей Лежнева за работой. Это была бы новая зацепка и скандал, кроме того, пострадал бы
начальник цеха. Еще как пострадал бы!
- С каких пор ты стал таким бюрократом, Андрей? Я же ваш строитель! – укорил Лехин.
- Петр Иванович, правила для всех. Ты не исключение и хорошо это знаешь…
- Ну, тогда ты выйди наверх, есть разговор, - покладисто согласился Лехин и Шарый полез наверх, благодаря себя за то, что обошелся без ста граммов. Строитель заметил бы и…черт его знает, что у него там еще на уме… Лежнева предупредил, чтобы никто из его людей, не дай Бог, не высунулся и не попался на глаза строителю.
Лехин пригласил Андрея в каптерку и, как будто ничего не случилось, ласково предложил закончить дело миром.
- Извини, старик, черт попутал, много свалилось неприятностей. Я думал - у тебя там пустяк какой-нибудь, потому и отказался. А ты сразу в пузырь…. Мы же так хорошо работали, понимали друг друга, - ворковал Петр Иванович.
- Что ты хочешь? – холодно поинтересовался Шарый, впрочем, отлично зная, что.
- Ну зачем ты схему промывки зарубил, мы же все корабли точно так же делали и ты это тоже знаешь. Перестань упираться, согласуй схему, нет времени искать…
- Нет, такая схема не годится. Ты что хочешь, чтобы меня наказали за все три открытых люка? Завтра флагмех бригады… Читай НБЖ! Кроме того, в бригаде, я имею в виду штаб бригады, уже знают. Теперь я и хотел бы выручить вас, да не могу, - изложил ситуацию Андрей, - я доходчиво объясняю? Все, Петр Иванович, гуд бай, нужно спать, завтра много дел. А ты не тужи - найдет ваше КБ новый вариант, на то оно и Конструкторское Бюро.
- Ну смотри, Шарый, тебе жить, - уже злобно пригрозил Андрею Лехин, - еще не вечер! - его улыбку и деланное добродушие сдуло, как ветром, и он ушел.
А что тут поделаешь? Идти на попятный было уже невозможно и Андрей искренне недоу-мевал - на что рассчитывал строитель после всех своих докладов наверх и уже факти-чески раздутый на всех уровнях скандал?
Шарый конечно знал, что промывки всегда делались по такой схеме по согласованию с механиками кораблей, которые брали риск на себя.
В пять утра бригадир доложил, что работа закончена. Шарый проверил, остался доволен и позволил себе пропустить сто граммов, отмечая успех вместе с уже хорошо заправившимся начальником цеха Лежневым.
- Викторыч, мы завсегда, - клялся в вечной дружбе пунцовый от изрядной дозы Леня, - ну что тебе еще сделать? - он тоже был доволен, что удалось помочь и, таким образом, отблагодарить Андрея за полученную бригадой премию.
- Смотри, Леня, поймаю на слове, пожалеешь! - Шарый перекимарил на лодке до утра и в 8.00 доложил Маркову о завершении работ.
- Андрей, а ты все же продумай возможные варианты трассировки без нарушения наших правил. Все равно же придется что-то делать, мы ведь не можем… Директор с петухами мне звонил и просил помочь. Очень просил. С нас претензии уже сняты, теперь завод снова у Москвы на крючке. Так что… А где Малых? – «задумчивый» потянул носом. Шарый затаил дыхание – учуял-таки командир родное «шило»…
- Придет механик, наверное, в гостинице. А ко мне вчера заявился строитель Лехин. Он почему-то решил, что если что-нибудь наобещает, то мы сразу согласимся на их вариант… Но я его отшил.
- Правильно сделал. Теперь мы будем общаться по этому поводу только с директором или главным строителем.
А этому папуасу Лехину надо ежа в задницу запустить за его подляну. Как думаешь?
- Так точно, товарищ командир! – Шарый позавтракал на камбузе бригады и убежал на завод.

Перемирие

Худой мир лучше доброй ссоры…
/ Пословица /

Малых едва успел на подъем флага. Экипаж был уже построен на палубе и старпом Пергамент объявлял команде распорядок дня, неодобрительно покосившись в сторону опоздавшего механика.
На корме и носу, на флаге и гюйсе, стояли матросы, готовые по команде их поднять. С мостика руководил ритуалом дежурный по кораблю капитан - лейтенант Лисицын. Его силуэт в нахлобученном капюшоне канадки отчетливо выделялся на фоне огромного желтого диска и Тимофей, подняв голову кверху, волком выл на луну, вызывая безудержное веселье личного состава. Пока не пришел командир.
Срывался мокрый снег и колючий ветер задувал его в глаза. Премерзкая погода, надо сказать. Но настроение у Малых и Шарого было приподнятое, несмотря на недосып каждого из них, впрочем, по разным причинам. Механик весь светился от романтических впечатлений, Шарый - от удачного для экипажа и для него лично завершения конфликта с заводом.
- Ну как? – вопросительно вскинул подбородок Малых. Шарый ответил ему поднятым вверх большим пальцем руки.
- Ну как? - запросил Шарый Малых. Владимир Константинович отсемафорил ему тем же способом. Короче – и жизнь хороша и жить хорошо!
Как много все же в нашей жизни значит женщина! Не все, но много… Пришли инженеры заводского КБ. Они долго тынялись по кораблю, изучали принесенные с собой схемы, но, так ничего и не придумав, ушли. Следом за ними прибежал главный строитель Шагалин.
- Ребята, ну помогите – сроки летят, - взмолился он к Малых и Шарому, - чтобы вы знали, я лично был против авантюры с докладом в Москву.
- Я сразу предложил устроить экстренное совещание завода совместно с вами, чтобы найти общее решение. Они не послушали. Честно сказать, приняли сторону строителя Лехина. А этот… пытался прикрыться, но получилось все наоборот и теперь его разносят в щепки у директора за то, что всех ввел в заблуждение…, - главный строитель знал свои кадры.
- Не смешите мои тапочки, как говорят в Одессе, - взвился Малых, - вы хотели свалить всю эту ситуацию на нас!
С больной головы да на здоровую… Да-а, Бог с вами и с вашим Лехиным! Теперь будем знать, как с вами иметь дело. Поможем, Андрей, или как? Или пусть гуляют? Ты что - нибудь придумал?
- Еще не знаю. Я пока под впечатлением от… ситуации. Они думали – проскочит! Я уверен, они не впервой такие фокусы прокатывают. Подлавливают и сдают… ради своих сроков.
- Володя, Андрей! Найдите схему, рабочие без премии останутся, - Шагалин знал чем достать механиков, - не откажите, мы тоже вам пойдем навстречу, если что.
- “Если что”, Анатолий, у нас было вчера, и вы уже так “пошли нам навстречу”, что командир с механиком чуть с должностей не слетели.
- Ну, Лехин крепко получит! – заверил Главный строитель.
- Да что нам Лехин? Лехин у вас - козел… отпущения. Бог вам судья! Может, опыт вас научит, - резюмировал Шарый и, обращаясь уже к Малых, предложил возможный вариант, - есть тут соображения, Владимир Константинович. Старшина команды трюмных Гудимов доложил. Я подтверждаю – есть в прочном корпусе две запасные заглушки. Отдадим пробки, накинем штуцера труб промывки. И овцы будут целы и эти заводские… волки – сыты.
- Ну, уж и волки…Сейчас пригоню конструкторов, покажешь. Они за час нарисуют схему, утвердим и с обеда начнем мыться, - радостный Шагалин убежал на доклад к директору завода.Все-таки это он договорился с механиками корабля и график не будет будет сорван!
- С тебя магарыч, Толя! - крикнул ему вслед Шарый.
- Надо было их еще немного потянуть, чтобы окончательно созрели и поняли, что нельзя…, - “сурок” пожалел, что ситуация разрешилась так быстро, - а вышло, что наука для них слабая. Ну, получит Лехин выговор… Кто для них Лехин? Сявка, разменная моне-та…, - после обеда начали промывку гидравлики и в Москву об этом полетело сообщение. Кажется, московская гроза миновала и в Техническом управлении ВМФ тоже успокоились. Командир Марков провел в кают- компании корабля краткую планерку с разбором “полетов” и каждому из причастных воздал должное. Впрочем – поделом.
- А куда из второго отсека исчезли корабельные часы? Это еще что за порнография? – спросил “фараон,” заметив отсутствие на штатном месте часов, а вместо них какую-то картонку. На переборке висел бумажный циферблат с нарисованными цифрами и жестяными стрелками. Штурман Петров, ответственный за корабельное часовое хозяйство, кратко доложил:
- Часы в ремонте, товарищ командир, сломалась ось маятника. Это Букварь ударился о них головой и они перестали ходить… Пришлось… сдать в ремонт.
- Крепкая у тебя голова, Книжкин, - с улыбкой заметил Леонид Васильевич, - а часы жалко, - и закрыл собрание.

Новый год

- Новый год настает, он у самого порога…
/ Песня, сл. Е. Коростылева, Лившица /

Под злую предновогоднюю вьюгу лодку поставили в док. Петр Иванович Лехин, хотя и доделывал кое-какие внутренние работы, но главным действующим заводс-ким лицом был теперь доковый мастер.
Докмейстер Александр Голдобин был старым знакомым, еще со времен первого докования, когда судоремонтный завод освоил постановку в док и весь набор работ по атомным субмаринам. Встреча была неожиданной и приятной.
- Сашок, а нам сказали, что ты уехал с Севера куда-то на Большую землю, - приветство-вал Голдобина Шарый, - а ты, как был, так и есть - на месте, - Малых достал из портфеля вступительный взнос.
- Да, уехали…, жена допилила. Надоел ей, видишь ли, Север хуже горькой редьки. Устроился я в Керчи на судоремонтный завод. Супруга была довольна и тоже там работала…,
- Ну так – прекрасно. Керчь хороший город, теплое море… Ну и вообще…
- Это “вообще” я выдержал всего полгода. Дальше стало невмоготу. Затосковал по Северу. Я на Севере 20 лет и он для меня родной. И людей здешних, северян, люблю - они прямые, доступные и открытые. А там… Я не мог привыкнуть. Там каждый сам по себе и за себя. Компании и друзья давно состоялись, а я уже никуда не вписывался. Я для них чужой со своими северными замашками.
И потом на заводе - эти интриги, подсидки. Там за пятерку к окладу тебя… Ругаться начали с женой, я опять запросился на Север. Она - ни в какую. Ну, я и уехал, а она осталась. Хорошо, что должность на доке не занята, и я успел. А квартиру, как знал, не сдавал. Вот я и дома. Мне здесь опять хорошо и душевно. А она - хотела, пусть живет там. Дальше видно будет. Как ваши-то дела? - Андрей рассказал.
- Знаешь, Сашок, большие проблемы с корпусом. Сталь эта маломагнитная… Трещины, свищи, цистерны заполняются. Вокруг корпуса пузыри. Стоим вечно с креном, а чтобы стать на ровный киль - воздух тратим, поддуваемся. А воздух… Короче – замкнутый круг…
- Ну что? Подварим, постараемся подлатать вас, - пообещал мастер. Засиделись у докмейстера допоздна, разошлись к 21.00 и не спеша пошли в гостиницу.
Морозно, но после джентльменской дозы у Голдобина, было не холодно. За вертушкой на проходной обнаружили капитан-лейтенанта Илина, прислоненного к стене, в шинели, припорошенной снегом. Должно быть - падал.
Он пошатывался и глаза его были закрыты. Ясно, что заместитель по политической части где-то изрядно выпил и хорош, как … песня. Но почему он на проходной?
Дежурная на КПП, знакомая Маша Гончар, с бедрами, шириной с Баренцево море, на которых воинственно колыхалась кобура с революционным наганом, пожаловалась механику:
- Владимир Константинович! Сорок минут воюю с этим алкашом! Говорит, что с лодки, но пропуск не предъявляет. А я его не знаю и в таком виде на режимный объект пропустить не могу, – Малых толкнул Шарого.
- Андрюша, разберись, ты же с Машей в приятелях…
- Наш он, Маша, наш. Пропуск сейчас найдем и я его провожу на плавбазу. Все будет хорошо! - Андрей сунул в Машину ладошку горсть шоколадных конфет, оставшихся после вечеринки у Голдобина и нашарил в кармане шинели Илина его мятый пропуск.
- Вот он! Маша, ну мы пошли.
- Смотрите, Андрей, на вашу ответственность! Если бы не вы…
- Все будет в порядке, Машуня. Владимир Константинович, ну ты уж там сегодня сам, - и Шарый повел невменяемого зама на плавбазу. По дороге Валерий Иванович лепетал что-то про женское непостоянство, про то, как плохо у него на душе, и заявил, что вообще все в жизни отвратительно. Спотыкался и пытался улететь в сугроб. Зам приехал с побывки в городке, где, похоже, поругался со своей “боевой подругой” и с горя напился. Что же – ничто человеческое нам не чуждо. У всех бывает. И хотя Шарый не питал к Илину теплых чувств, бросить его в таком совершенно беззащитном состоянии он, естественно, не мог. Не позволяли корпоративные принципы.
Какой ни есть, но он - с экипажа. С нашего экипажа.
Интересно, как поступил бы “артиллерист” в подобном случае, если бы застал Шарого на проходной в таком же виде? Шума было бы до небес, или… до парткомиссии…
Наверное Илин так и не осознал, кто его привел, раздел и уложил. Шарый подумал, что, может, это и к лучшему, но почему-то было неприятно.
Из гостиницы позвонил Малых, поинтересовался, чем все закончилось и попросил Шарого остаться на плавбазе. На всякий случай.
- Наверное, Людмила в гостях, - подумал Андрей, - и что это дальше будет?.
30 декабря старпом Пергамент (в миру - Шмага/)отпустил на побывку группу офицеров, в которую попали Андрей, штурман Петров, минер Кулишин, Борис Цыбешко, управленцы Лисицын и Донцов.
- Черт бы побрал этого ″Шмагу!″, - возмущался молодожен Петров, – 1-го января приказал вернуться! Ну скажите мне, приедем домой 30-го поздно вечером, 31-го встретим Новый год, а 1-го января нужно мчаться обратно. 130 км плюс катером. На чем? И – зачем? Даже не опохмелившись! И кому мы тут будем нужны первого января?
Но делать было нечего. Переубедить Пергамента не удалось. По неизвестной причине он был изрядно не в духе и вожжа попала ему под хвост.


Крапивины

По гр. 3, 4 , 6 приказа МО№224 от 1966г.годен к
службе на подводных лодках, годен к службе на ПЛ,
работе с радиоактивными веществами, источника-
ми ионизирующих излучений и компонентами ракетных
топлив
/ Медицинское заключение о годности подводника к
от службе на атомных подводных лодках/

Александра выписали из госпиталя и он обитал дома, в городке, освобожденный от службы еще на месяц. Крапивины заявились к Шарым всей семьей. Химик был вменяем, адекватен, умеренно весел и с оптимизмом встречал Новый год. Правда, назвал Настю Валей и сказал, что только что приехал с гауптвахты. Шарый его поправлял и Сашка с готовностью соглашался, как ни в чем не бывало. Как-то - жутковато. Вроде - все нормально, но в разговоре постоянные нестыковки по датам, именам и событиям.
- Ну так – что все-таки с ним? – уединившись с Натальей в другой комнате, поинтересовался Андрей. Дети развлекались с конструктором. Наташа всплакнула.
- Плохо, Андрей, плохо! Заключение – не годен по 224-му приказу, годен к нестроевой. Все. Документы уже в дивизии и, поскольку нестроевой должности у подводников нет, отдел кадров подал его на увольнение.
- И ты согласилась? Как же так? Ты же знаешь, что у него не хватает буквально 3 - 4 месяца до двадцатипятилетней выслуги и пенсию он получит только за 20.
- А что я теперь могу сделать? Он категорически уперся и просил, чтобы в медицинском заключении ему не писали, что он не адекватен. Там пошли навстречу.
- Я знаю почему и ты должна знать. Они обязаны его лечить. Понимаешь - лечить! Вылечить или признать инвалидом, если не поддается лечению. А они его лечить не хотят. Уволили и нет человека. И у начальства никаких забот. Был Крапивин – и нет его.
Мы им нужны только здоровые и годные на все случаи жизни. И чтобы в море - по 150 суток в году. Но пенсия по инвалидности и заболеванию, полученному на военной службе, больше, чем за 20 лет выслуги. Это ты понимаешь?
- Понимаю, - захлебываясь слезами, лепетала Наталья, - но я ничего сделать не могу. Уже не могу. Документы ушли, - Андрей выругался.
- Ну смотри, тебе виднее! - на том и расстались. Новый год Шарые праздновали дома сами, поскольку утром нужно было ехать обратно. Автобус в 7.30. Если он вообще будет. Черт бы побрал этого старшего помощника. И чего он взъелся? Выпили немного, но спать прилегли около пяти утра. Пока телевизор, пока обменялись новостями и невесело поговорили про химика. Проспали…

Первое января

Вход в ресторан без галстуков запрещен!
/ Объявление на дверях ресторана “Ваенга” в г. Североморске/

- А на чем же я теперь уеду? - заметался Андрей. - Попробую на перекладных, что-то же пойдет в Мурманск,- и он, опрокинув пару рюмок и сунув за пазуху фляжку с коньяком, выскочил за дверь. На автобус, если он конечно был, Шарый, естественно, опоздал.
- Ты сумасшедший, - кричала вслед Настя, - какой идиот первого января куда-то едет! – проторчав на КПП впустую полтора часа, Шарый двинулся на трассу Печенга - Никель уверенный, что из Печенги будет попутка. Тщетно. Андрей пошел в сторону Мурманска, надеясь, что кто-нибудь его все же подберет. Новогодний коньяк еще не выветрился и оптимизма было в достатке. Действительно, минут через двадцать его догнал какой-то грузовичок.
К сожалению, это оказался дорожный патруль и люди, сидевшие в кабине, предложили Андрею вернуться. Шарый отказался. Дежурный капитан ехал за ним еще минут пять, уговаривал, но, видя, что бесполезно, матюкнулся и развернул машину.
- Смотри, моряк, тебе виднее… Но имей в виду – передали штормовое предупреждение. Через полчаса в этой тундре на вытянутую руку ничего не увидишь. Замерзнешь, ну и дурак! - автобудка, протяжно посигналив, газанула в сторону Никеля и Печенги.
Через полчаса стало темно и встречный ветер закутал Андрея мокрым снегом, как снеговика. Стало неуютно.
К тому же - с собой не оказалось сигарет.
Хмель выветрился и здравый смысл возобладал. Вернулся на КПП. Неожиданно застал там встревоженную жену.
- Ты что? Cовсем рехнулся? Служака нашелся, тоже мне… Да пусть этот “Шмага”…
- Ладно, успокойся. Ты-то куда собралась?
- Провожу тебя до Мурманска, чтобы ты спьяну в тундре не заблудился. Алешку оставила на Тамару. Побуду в Мурманске пару дней у Алены, - через час сидения на КПП, когда Шарый уже оттаял от снега и пригрелся, подошла хлебовозка и на ней они уехали.
Настя осталась в Мурманске, а Андрей отправился в Североморск. По дороге водитель включил приемник и стало ясно, что объявлено штормовое предупреждение и рейсы катеров во все точки побережья отменены. Шарый высадился у ресторана “Ваенга” и, стыдливо, ощущая на себе влажные и вконец мятые брюки, зашел внутрь. Хорошо, что был в тужурке с галстуком, а то бы еще и не пустили. Ну, конечно! Кто бы всерьез мог подумать, что по штормовому предупреждению дорогие сослуживцы Кулишин, Цыбешко, Петров, Донцов и Лисицын будут сидеть в портопункте и уныло ждать у моря погоды! Особенно Лисицын.
Конечно, они были в ресторане и количество посуды на их столе говорило, что они здесь уже не один час.
- Какие люди! - все были несказанно рады встрече, как будто расстались год назад. Немедленно приставили стул и Лисицын забулькал из громадной бутылки во внушительный фужер штрафную Андрею… Новогодние огоньки мигали, музыка гремела, елка переливалась яркими цветами игрушек и гирлянд. Здесь был настоящий праздник Нового года, каким он бывает именно первого января после вчерашних застолий. Обстановка в праздничном зале, как в большой родне - все свои. Север… Уже поступило предложение от женской компании с соседнего стола продолжить веселье в домашней обстановке, но громкоговоритель в музыкальной паузе объявил, что штормовое предупреждение снято и катера пошли.
- Да и черт с ними с этими катерами, мы же могли элементарно не услышать, - скорбел любвеобильный Тимофей, - завтра бы и поехали…, - но служака Донцов уже одевался, а разделяться было, естественно, нельзя. Тимофей посылал кому-то воздушные поцелуи и с сожалением пожимал плечами, мол, служба… Его с трудом выволокли на улицу и погнали в порт.
Прибыли в экипаж около нуля часов. Пергамент равнодушно выслушал доклады и, трезвый и грустный, ушел спать.
- Я вам говорил, что никому мы тут…, - бушевал Лисицын, вспоминая красотку из ресторана.
На этом празднование Нового года закончилось. Для этой компании. Второго января по домам поехала другая смена офицеров и мичманов – Соломин, Анисин, Рашников, мичман Гудимов, боцман Гучкас. Хотя боцман, кажется, и не особенно стремился. Но расписание есть расписание, а, кроме того, у Вацлава в Мурманске была, конечно, куча друзей. Неизвестно еще – доберется он до дома в поселке у полуострова Рыбачий, или его поглотит в своих объятиях веселый новогодний Мурманск.


Поселок Дровяное

- АСС, АСС*, где мой НСС* ?
/Старпом Пергамент перед инспекцией ПЛ специалис-
тами аварийно- спасательной службы флота /

Из дивизии на завод приехал заместитель флагманского механика Калисатов. Для ознакомления с ходом ремонта и чтобы отметиться, что проверял. Мало ли что… Для очистки совести пробежался в доке по кораблю, выругал дежурного по лодке капитан-лейтенанта Лисицына за плохое знание плана работ на данный момент.
- Лисицын, я тебя снимаю с дежурства! Ты для чего тут стоишь? Для мебели? – тошнил Борис Апполинарьевич.
Тимофей пал жертвой калисатовской инспекции практически на ровном месте за два часа до смены. Для записи в вахтенный журнал о бдительности заместителя флагманского механика. А коль сняли – изволь в 18.00 с новой вахтой на развод и снова на сутки.
Калисатов попенял Малых и Шарому за слабую (по его мнению) организацию очистки и окраски цистерн главного балласта с точки зрения техники безопасности. Оказывается, он заглянул в горловину и услышал, что матросы в цистерне поют. Это был действительно нехороший признак, потому что работа с нитрокраской в ограниченном объеме вызывает симптомы отравления. Попросту - вроде опьянения. Нитрокраска выделяет пары азотистых соединений и растворителей... В худшем случае, человек теряет сознание, а вытащить его из закоулков цистерны бывает очень трудно. В самом худшем случае матрос может и погибнуть. Бывало и такое. Но на этот раз в цистерне пел веселый моряк Ваня Шаповалов.И вовсе не от воздействия нитрокраски. А от хорошего настроения.
Его поругали – кто знает, чего ты там запел, просто так или уже отравился.
Борис Апполинарьевич был доволен собой, замечания записал в вахтенный журнал и справедливо считал, что честно выполнил свой инспекционный долг.
- Мы создаем в дивизии водолазную мастерскую, поэтому тебе, Шарый, поручение от Хапова. У тебя кончился срок службы водолазного снаряжения, ты должен сдать его в АСС и получить новый комплект. Так?
- Так, - подтвердил Андрей.
- Возьмешь у старпома 10 литров спирта, я Пергаменту уже сказал, и договоришься с АСС, чтобы тебе 55 комплектов списали без сдачи на склад. Они их все равно жгут. А эти, оставшиеся, потом передашь инструктору- водолазу в дивизии. Понял задачу? Вот и хорошо.
И еще… Выторгуй у них один комплект акваланга. Для меня лично…
- Ну, не знаю, как с аквалангом. Они же баллоны сдают по описи и потом как-то утилизируют. Я не знаю…
- Что ты не знаешь? Вопросы есть? Вопросов нет. Действуй! - Шарый получил у Пергамента спирт в десятилитровой канистре из нержавейки и еще в портфеле два с половиной литра в поллитровых бутылках, как разменную монету. Выехали 12 января, аккурат в преддверии Старого нового года. Матросов Шаповалова, Магомадова и Фархутдинова на ночевку устроили в казарме воинской части в Мурманске. Шарый приказал мичману Гудимову утром забрать моряков и прибыть с ними на автобусе в поселок Дровяное, где АСС. На том и расстались. Канистру взялся сохранять Гудимов.
Начальник отдела АСС, подполковник, с подозрительного цвета носом и лицом киношного злодея, выслушав доклад Шарого, молчал, подозрительно разглядывая просителей. Шарый повторил доклад, Гудимов переминался с ноги на ногу. Наконец подполковник, потянув сиреневым носом, изрек:
- А ну-ка подойдите ко мне ближе. Еще ближе…Оба...
- И ты, мичман, - и снова пошевелил носом.
- Товарищ подполковник, - начал Андрей, но начальник отдела вдруг махнул рукой:
- А ну-ка доложите, воины, что вы вчера пили? - женщины в отделе прыснули. Странный аромат, исходивший от старшины команды трюмных мичмана Гудимова, заполнил все небольшое помещение бухгалтерии.
- Все, - подумал Андрей, - сейчас выпрет.
- Да-а… “Шило”, товарищ подполковник, - сознался Гудимов, деваться было некуда, - спирт, одним словом, - поправился мичман.
- Ты мне брось заливать, что я - спирт не могу различить? - наседал начальник. Судя по цвету его носа, подполковник хорошо разбирался в спиртных напитках.
- Да я… как сказать… Пока ехал в такси, съел целый апельсин, а корки оставил за щекой. Шофер посоветовал, чтобы перегар... Я, товарищ подполковник, честно, и выпил-то вчера немного…, лечился, - оправдывался Гудимов
- Ну и мудак, - подумал Андрей, - наверное, теперь вообще ничего не получится. Но Шарый ошибся. Подполковник вдруг повеселел, хохотнул и щелкнул пальцами, свой в доску оказался:
- Ну вот, сразу бы так, а то я теряюсь в догадках, - облегченно заметил начальник отдела АСС.
- И выпить, наверное, хочешь, - подумал Шарый и был прав Через полчаса они уже мчались с заветной канистрой на подполковничьем газике к возводимому им за городом гаражу.
- Вот, понимаешь, строю свой БАМ. А материалов нет и рабочим чем - то платить надо, - в гараже подполковник выцыганил спирт вместе с нержавеющей канистрой, выпил стаканчик разведенного и, окончательно поправив здоровье и настроение, заверил:
- Все будет о-кей? Я гарантирую, – и налил себе второй стаканчик, - теперь мы полечим-ся, не все твоему мичману.
- Ну, если с канистрой, тогда - два акваланга, - ответно обнаглел Андрей.
Развеселившийся подполковник списал 55 комплектов водолазного снаряжения, выдал новое. И два акваланга, как обещал. Правда, ему пришлось надавить на своего начальника склада, мичмана. Но, если я начальник, то ты, как давно известно… Начальник отдела выделил машину, более того, созвонился с оперативным дежурным тыла флота и, узнав какая баржа завтра уходит в Полярный, заказал пропуск. Ну просто душка!
Какие только двери не открывает корабельный спирт в наше время. Даже, страшно сказать, двери высоких московских кабинетов. Сколько званий и должностей получено в обмен на эту прозрачную горючую жидкость, цена которой всего - то семь копеек за один литр. Государственная. Обоюдно довольные просители и грозный АСС расстались. Пропуск на секретный причал Технического управления флота сработал, машину пропустили. Замерзшие матросы, ехавшие в кузове, со свистом скинули груз прямо на причал перед баржой. Грузовик с недовольным шофером немедленно уехал. Время 20.00, темно. Минус 29 с ветром и колючей поземкой. Шинельки на “рыбьем меху” и ботиночки на микропоре не согревали. Когда половина водолазного имущества была уже загружена на палубу баржи, откуда-то из ее недр нарисовалась фигура в овчином тулу-пе, представилась шкипером и сурово поинтересовалась:
- А что тут происходит? Кто разрешил? А ну – выгружайте! – погрузку прекратили и Шарый прошел с шкипером в рубку. Поинтересовавшись именем-отчеством сурового командира баржи, Андрей миролюбиво пытался уладить дело.
- Михал Михалыч! Есть добро оперативного тыла флота. И потом – сегодня же старый Новый год, холодно и вообще пора праздновать! Чего мы тут будем…
- Ничего не знаю. Выгружайте! - шкипер был непоколебим. Шарый понимающе улыбнулся и прибег к последнему аргументу. Убойному, как он считал, в свете понимания окру-жающей действительности в координатах времени и места… Широким жестом, театрально, он отщелкнул крышку портфеля и в тусклом свете рубки заманчиво блеснули горлышки пяти бутылок с заветным содержимым…
- Отпразднуем, Михал Михалыч? – торжестующим тоном предложил Андрей.
- Я не пью - язвенник! Выгружайте! – от неожиданности Шарый поперхнулся - как? – и вид у него был такой убитый, а трагическая пауза настолько продолжительна, что несго-ворчивый шкипер вдруг сжалился.
- Ладно, черт с вами, ждите. Я пойду на КПП, позвоню оперативному. Но без приказа все равно ничего не грузить! – и ушел. Грелись в рубке. Михал Михалыч пришел через полчаса.
- Грузите, на ваше счастье есть приказ! - снаряжение забросили за 15 минут.
Шарый попросил воды и хотя бы кусочек хлеба для закуски.
- Налью матросикам по 50 граммов, они уже посинели, - шкипер принес кастрюлю с макаронами по флотски и чайник компота. Матросы и Гудимов выпили, закусили макаронами и минут через пять начали оттаивать. Шарый вопросительно глянул на Михал Михалыча. Шкипер, поколебавшись секунды две, налил в стакан граммов 150 чистого, махнул залпом и запил компотом прямо из чайника. Язвенник, однако…
- Спать будете в этой каюте. Но! Чтобы был порядок! В 6 утра отходим, - в шесть часов утра Нового года по старому стилю баржа ушла в г. Полярный.
Из комплектов, привезенных в дивизию Шарым, был организован кабинет водолазной подготовки. Зам флагмеха Калисатов получил в подарок списанный акваланг АВМ-1М. И зачем он ему? Мембрана в его дыхательном автомате такая ненадежная штука.
В самый ответственный момент может лопнуть и получишь в легкие полную порцию воды. Проверено.

Гарантии

Гарантийные письма предназначены для предоставления
адресату письменных гарантий с целью подтверждения
определенных обещаний или условий, намерений или
действий автора / организации отправителя / так или
иначе затрагивающих интересы адресата.
/ Правила деловой переписки /

- Я уже восемнадцать лет на флоте, из них тринадцать - на подводных лодках, - Малых налил коньяку себе, Андрею и Наталье Ивановне. Они сидели в своем номере гостиницы, из которой по счастливому стечению обстоятельств их еще не выселили. Наверное благодаря покровительству директора. Несколько раз она сама и ее ближайшие сотрудники проверяли постояльцев, неизменно удостоверялись в полном порядке в номере, заправленных постелях, отсутствии бутылок, неизвестных гостей, в том числе и, как ни странно, посторонних женщин. Ситуация нетипичная, а потому - подозрительная. Сегодня директриса сама зашла к ним в номер с бутылкой коньяка, мотивируя визит и бутылку своим днем рождения, который отпраздновала вчера. Малых достал дежурную коробку конфет.
- Вот, зашла посмотреть, - она хитро улыбнулась, - надо же проверить, как вы тут живете, а то некоторые ваши командиры беспокоятся за дисциплину и моральный облик своих подчиненных.
- Наверное, Илин, - подумал Андрей, а вслух сказал, - пусть некоторые ваши знакомые, наши командиры, беспокоятся сами за себя, может им…
- Да вы не волнуйтесь, наши отзывы о вас самые положительные.
- Спасибо, Наталья Ивановна, но мы, правда, держимся уже из последних сил и только из уважения к вам и вашему замечательному заведению, - пошутил Шарый.
- Так вот, - продолжал механик, - за все пятнадцать лет мне впервые удалось при временном базировании по-
пасть вместо казармы или плавбазы в комфортабельную
гостиницу с горячей водой и телевизором. А так…
- Где только не приходилось…, - Малых вздохнул, - спасибо вам, Наталья Ивановна, за гостеприимство, - выпили коньяк и по чашке кофе, который сварил Шарый в стакане при помощи кипятильника.
- А вот эти устройства держать в номере и пользоваться ими в гостинице категорически запрещается, - Наталья Ивановна нашла причину для замечания. А иначе – какой она руководитель? Замечание было произнесено, правда, с мягким укором и молодая женщина обволокла механика темными бархатными глазами.
- Это только при вас, Наталья Ивановна, - оправдывался Андрей, - и для вас, мы же не могли отпустить вас без кофе.
- Кофе превосходный, спасибо. Ну, мне пора, - с заметным сожалением простилась хозяйка гостиницы, не сводя глаз с Малых.
- Владимир Константинович, а ты заметил, что Наташа положила на тебя глаз?
- Может быть, Андрей. Что с того? Я, кажется уже…
- А мне не кажется. Я давно вижу, что уже.
- Понимаешь, Людмила Васильевна… это… Я таких женщин еще не встречал. Как только познакомились, она сразу - будто вошла в меня. У меня такое ощущение, нет, уверенность, что она - мой человек, моя женщина. Это та, которая и должна быть со мной… Та единственная. Я не знаю…
- А Маша в Ленинграде? А дети?
- Она тоже… Но я вконец запутался и это меня мучит…
- А она тебя любит, как ты думаешь?
- Наверное… Иначе, как бы это все было?
- Смотри, Владимир Константинович! Илин бдит. Семья - ячейка государства. И потом, моральная устойчивость,
или, по – нашему, остойчивость, одно из главных качеств отличника боевой и политической подготовки.
- Да пошел он… Наверное, когда-то это должно было случиться. Сколько лет можно жить в каюте?
- Только не обманись. Знаешь, бывают обстоятельства, которые создают такую роман-тическую ауру и ты попадаешь в нее, как в сети.Твоя каюта – это и есть те самые обстоятельства. А потом - время проходит и… куда все делось? - Малых обреченно задумался. В дверь постучали.
- Открыто, входите! - вошли два контрагента, Пашин и Балясников, специалисты по гарантийному обслуживанию механизмов подводной лодки, изготовленных на их заводе.
- Ребята, а у вас выпить нету? - коронный и, тем не менее, такой естественный вопрос 90% командированных с Большой земли на Север для технического обслуживания своих изделий на кораблях. Такое впечатление, что они приехали откуда-то, где свирепствует сухой закон. Но дармовое “шило” - продукт притяжения… любителей…
- Вы считаете, что если это Крайний Север, то не пить – западло? - Малых достал бутылку с остатками спирта, граммов сто пятьдесят.
- А покрепче ничего нету?
- Мужики, вы что? Это же спирт.
- Да-а-а, сколько тут его? Всего ничего. На четверых-то.
- Пейте, мы с Андреем не будем.
- Ну, тогда другое дело. Вася, доставай, - Вася достал из портфеля свалявшиеся бутерброды с вареной колбасой, завернутые в газету “Правда”, и бутылку с этикеткой “Ацетон”.
- А у вас тоже, оказывается, запасы есть, - заметил Малых.
- Нету, это ацетон. Мы же вас спрашивали - есть ли что-нибудь покрепче, - Пашин разлил остатки спирта в два стакана, добавил в каждый по пять капель ацетона, - а вот теперь будет! - оба, звучно хакнув, опрокинули горючую смесь в себя, запили водой и заели бутербродами.
– Спасибо, кормильцы! – и, довольные принятой дозой, скрылись за дверью.
- Вот звери! Такого я еще не видел за всю свою заполярную жизнь, - заметил механик, - чего только не бывает! Пьют всякую дрянь!
- Ты что, первый раз видишь, как они на Севере пьют? - удивился Шарый, - а наши?
- Ну, наши хотя бы ацетон не пьют. Вот было дело, когда в Полярном отменили сухой закон. Кажется в шестьдесят пятом. В базу пригнали баржу с коньяком и шампанским. Через неделю в магазинах было пусто. Наши товарищи офицеры, опасаясь, что это явление временное, закупали напитки чемоданами. На каком-то многолюдном офицерс-ком собрании в Доме офицеров член Военного Совета, ну, этот ЧВС, не помню фамилию, сокрушался - что делать? За неделю баржу шампанского выжрали!
В ответ какой-то охломон из зала крикнул, мол, завозить надо чаще.
- Наши-то контрагенты, хотя и пьют, но дело знают хорошо. Этот Пашин…
- Знают, этого не отнять. Конечно, они нам помогают. Запасные части возят, - задумчиво заметил Малых, - в смысле - через забор. Но без них-то нам было бы совсем тоскливо, - механик вздохнул, - но все это… такой мизер. Столько недоделок с завода, еще с построй-ки! Гнали картину с приемом корабля в ВМФ к какому-то празднику или очередному съезду, не помню. Знаешь ли ты сколько у меня гарантийных писем от судостроителей? Ты думаешь, они хоть что-то по ним сделали? Ни по одному - ничего! Так и плаваем с письмами. Они свои задницы бумажками прикрыли, а чем мы в море будем прикрываться в случае чего? В годовых отчетах пишем замечания по материальной части из года в год одни и те же. Хоть бы какая собака когда-нибудь приехала, чтобы обсудить, уточнить, переговорить и что-нибудь исправить! Никто, никогда! Даже для формалюги! Для кого и для чего мы все это пишем? Чтобы снять сомнения с души и заполнить графу?

Пожар в доке

На флоте бабочек не ловят!
/ Поговорка командира Маркова/

В доке капитан - лейтенант Тимофей Лисицын, заступая дежурным по кораблю, отметил низкое сопротивление изоляции электрической сети лодки вместе с кабелем питания с берега. Методом исключения определили, что плохая изоляция у кабеля, но помощник, старшина команды электриков Жуков, упросил дежурного по кораблю его оставить. Мол, новый кабель есть, но в доке сойдет и старый. То да се... и убедил дежурного. Этот жмот, “черный Анис” распорядился растянуть старый.
Жадность, как говорят, фраера и сгубила!
Ночью, в 2.30, объявили аварийную тревогу – пожар в доке. Лисицына разбудили и вся вахта полезла наверх с огнетушителями, решив, что тревога учебная и что в доке бросили дымовую шашку, чтобы проверить бдительность и действия вахты. У распределительного щита на переходном мостике трещал огненный клубок и искры летели на весь док, обустроенный деревянными лесами, угрожая запалить все и вся.
- Во дают! - восхитился Тимофей, лениво выползая по трапу наверх, – Дымовую шашку, наверное, бросили.
- Товарищ капитан - лейтенант, - дернул его за рукав Жуков, он же помощник дежурного по кораблю, - это же наш кабель горит! Фактически!
- Ты что? - завопил, обомлев, Лисицын. - Как? Эй, на доке! Отставить пенные огнетушители! Отставить, бля…! Убье-ет!!! Твою дивизию!!! - матросы суетились у короткого замыкания с пенными огнетушителями. Клубок огня затух, проплавив полуметровую дыру в металлическом настиле, как только кабели отгорели сами собой. Утром Лисицына вызвали к “фараону”. На трясущихся ногах, отчетливо осознавая свою вину, Тимофей втиснулся в каюту командира, ожидая штормовой разнос. Но Марков начал вполне миролюбиво:
- Так, Ли – си - цын, - по китайски с расстановкой по слогам начал “фараон”, - особо отличившихся на тушении пожара в доке представить мне рапортом. И запомни, Ли-си-цын, - многозначительно сказал Леонид Васильевич, - на флоте бабочек не ловят! Все! Свободен! – к вечеру приказ о поощрении особо проявивших себя на тушении пожара в доке издан. Дежурный по кораблю и старшина электриков в геройское число, естественно, не попали. Командир электротехнического дивизиона капитан - лейтенант Анисин порвал за ненадобностью свою объяснительную записку командиру, где обстоятельно расписал халатность дежурного по кораблю Ли – си - цына относительно кабеля питания с берега. Командование бригады благоразумно не стало разбираться, что там ночью в доке произошло, и довольствовалось приказом командира, где была отмече-на отличная выучка личного состава в аварийной ситуации. Мудрую мысль, что “на флоте бабочек не ловят”, Лисицын запомнил на всю оставшуюся жизнь.

Скандал

Партия – решающая и направляющая сила…
/ Из решений съезда КПСС /

В тесной кают-компании плавбазы собрались на партийное собрание с повесткой дня “О ходе работ по модернизации и докованию корабля”. Докладчиком на этот раз был сам командир, Леонид Васильевич Марков. Все началось по известному трафарету – выборы президиума, оглашение повестки дня, утверждение регламента. “Фараон” вышел на импровизированную трибуну (сколоченнй из фанеры ящик замполит украл где-то на бербазе) и по деловому нарисовал общую картину состояния дел по модернизации и докованию. Упомянул, конечно, гидравлику и воздал должное всем действующим лицам и исполнителям. Прошелся по ракетной части, которая находилась в модернизации, и ее командиру Борису Цыбешко. Потом по доку.
- Доковый ремонт организован плохо и с нашей стороны, и завод что-то хитрит, манипу-лирует графиком и сроками. Потом цеха будут гнать картину день и ночь и наделают браку, - отметил командир.
- Леонид Васильевич, вы о дисциплине, о дисциплине…, - горячим шепотом подсказывал Илин. “Фараон”, не обращая внимания на подсказки, продолжал вскрывать недостатки, клеймить виновников и прогнозировал перспективы завершения ремонта.
- Задерживаете с покраской цистерн, Владимир Константинович, - это он уже механику, - протекторную защиту завод еще не всю сварил, а время уходит.
Вы думаете, нам кто-нибудь продлит сроки докования? Даже не мечтайте! Док для флота – дефицит и все должно идти строго по графику. А у нас до сих пор еще не сняты для ремонта и гидравлических испытаний баллоны ВВД* килевой группы.
- Леонид Васильевич, вы о дисциплине, о дисциплине и о конспектах, - опять вмешался зам.
- Валерий Иванович, не мешайте мне, - вскипел Марков.
- Я вам не мешаю, я подсказываю, - не унимался “артиллерист”.
- А вы мне не подсказывайте, я без вас знаю, что говорить!
- Ну как же, товарищ командир? Надо же…, - настаивал заместитель.
- Илин, я вас, едрена мать, сейчас выгоню! – вдруг, не сдержав эмоций, взревел “фараон”.
- Как? - опешил заместитель командира по политической части, - это же партсобрание!
- А вот я сейчас собрание и спрошу. Голосуем! Кто за? Кто против? Воздержался? Единогласно! Ну вот! – кают - компания оживилась.
Ситуация была по большому счету комичная, но все с энтузиазмом проголосовали – за. За удаление зама с партийного собрания. Илин засопел и лицо его покрылось пятнами бурякового цвета. Он не нашелся чем возразить, но не вышел, а, насупившись, зашелестел бумажками. Командир продолжил и, теперь уже без помех, закончил доклад. За ним выступили механик Малых, ракетчик Борис Цыбешко. Доктор Ревега говорил о чистке цистерн питьевой воды и их дезинфекции. Илин выступил тоже, уже без запала, вяло, скучно и неинтересно.
Через неделю член Военного Совета, выступая на партийной конференции флота, с возмущением отметил:
- Вот видите, товарищи коммунисты, до каких безобразий дело доходит, - захлебываясь от негодования, доложил конференции ЧВС, – заместителя командира корабля по политической части в одной из парторганизаций голосованием удалили с партийного собрания! Ну куда дальше - то…! - офицеры экипажа с волнением ожидали кары небесной для “фараона”, но дело, к счастью, обошлось. Приказ о назначении Маркова начальником штаба дивизии был уже подписан.
А отменять вчерашние приказы на флоте еще не наловчились. Пока.

* Баллоны ВВД - баллоны водуха высокого давления 200 или 400 кг на кв.см. Крапивины

( Читай продолж. Глава 9 часть 3)