СВВМИУ.ru

[гарри]

Глава 12 часть 4

Пришли

Напиться б, матом заорать,
Кляня проклятое “железо”,
Штабы, главкома, тупость, власть,
Но понимаешь – бесполезно…
(Vityaliy 073, мичман. Сайт www.FLOT.com)

В базе ошвартовались к стационарному причалу, в стороне от остальных лодок дивизии. Первыми на корабль прибежали встревоженные физики. Как это вы не могли ввести реакторы? А мы вам сейчас докажем! Вместе с ними на борт торопливо спустился заместитель флагманского механика Калисатов. Причал был оцеплен автоматчиками и сход личному составу на берег запрещен.
- До прибытия из Москвы комиссии Особого отдела и Технического управления флота! - объяснил заместитель командира дивизии Устинов. Прибежал начальник штаба Марков - это же его родной экипаж. Он вызвал на причал Шарого и, отведя в сторону, попросил рассказать все, как было. Хотел знать всю ситуацию из первоисточника, которому доверял. Андрей рассказал все - и про прием корабля без ввода ГЭУ и про замечания по материальной части, и про пожар, и как погибали ребята – все, как было…ничего не утаивая.
Старпом Пергамент построил экипаж, моряки замерли в оцепенении и сердца их щемила незнакомая доселе невыносимая боль. На соседних причалах стояли матросы дивизии. Коллеги… В машину скорой помощи, стоявшую у самого трапа, на носилках вынесли доктора Ревегу, Славу Соломина, Колю Донцова. За ними матроса Большакова. Из-под накинутой на тело простыни видны желтые пятки его больших крестьянских ног. Удивительно тихо и жутковато было в это прохладное и ясное сентябрьское утро. Как хрустальный колпак повисло над бухтой равнодушное полярное небо. И стремительные чайки, как вечные души погибших моряков, пролетая над самой водой, сегодня не кричали. Чувствовали беду…

Снова Север

Здесь от природы не дождешься ласки…
(В. Матвеев)

В иллюминатор уже видны сопки и озера. Бескрайняя тундра. Настя поежилась – каким неприветливым кажется этот край! Самолет снижался для посадки. Вот уже под ним знакомое озеро. Сейчас оно кончится и начнется посадочная полоса.
Интересно - встретит или не встретит? Телеграмму она все-таки дала! Андрей уже не лейтенант и может отпроситься. Ему должны пойти навстречу. Приятно, когда тебя встречают, особенно если возвращаться не очень хочется – снова длинная полярная зима, снега, метели. Снова в четырех стенах и – ожидание, ожидание… И о чем говорить, как разрешить этот душевный разлад?
Cамолет мягко приземлился на единственную взлетно - посадочную полосу военного аэродрома и вырулил к аэропортовскому бараку. Видно небольшую группу встречаю-щих за оградой, но Андрея там, кажется, нет. Настроение упало. Как ни бодрилась на перелете, как ни поднимала его сама себе, а оно все равно вдруг резко испортилось. Как будто было ожидание чего-то…
Из Мурманска два с половиной часа на “Икарусе” и вот уже мост через реку Лицу, вертолетная площадка, пушка, огоньки жилых домов Уже темно и немного прохладно. Удивляться нечему - это Север и уже сентябрь. Короткое полярное лето закончилось. Дома – никого! Легкая пыльца на полировке мебели, столах, но в общем - чисто. Проверила - бутылок нет, значит не пьянствовал. Постучала к соседке.
- Ой, ну наконец-то, - открыла дверь Анжела с вечной сигаретой во рту, - а Андрея нет уже недели две-три, - сообщила она, - заходи. Знаешь, по-моему они сегодня
пришли, но какие-то слухи ходят. Вроде у них там что-то случилось. Только ты не волнуйся, ничего страшного и Андрей, наверное, завтра появится, - поспешила она успокоить Настю.
- Боже, как же это все надоело! - подумала Шарая. - Неужели вот так – всю жизнь? – и она начала названивать женам сослуживцев Андрея, пытаясь выяснить, кто из них уже был в городке. Прибежала Наталья.
- Ты не волнуйся, Настя! У них там, правда, не все в порядке. Но твой Шарый жив и здоров! Это уж я знаю точно!
- А кто же … не здоров? - окаменела Настя.
- Кажется, доктор! Ну, этот – Ревега. Но это под большим секретом! Никому ничего не говори, пока начальники сами не скажут. А то… Особисты уже пресекают всякие разговоры на эту тему! - поговорили о Натальиных делах. Сашку в Краснодаре положили в госпиталь. Ему все хуже и хуже и, наверное, дадут инвалидность.
- Тогда квартиру быстрее получим, а то мои там в этой тесноте, да с больным Крапиви-ным, уже намаялись…, - пожаловалась Наташа, - вот так, Анастасия. Такие наши невесе-лые дела. А твоего Андрея я видела перед самым его уходом в море. Они как-то быстро - только приехали и сразу…
Засыпала Настя с трудом. С мыслями обо всем – о себе, о сыне, об Андрее. Вообще о жизни. Беспокойный ее сон был заполнен видениями – мелькали чьи-то лица, как тени, волновалось темное море, один за другим катились его тяжелые валы и из них всплывала черная подводная лодка. Это был тяжелый полусон - Настя слышала, как беснуется осенний ветер и бьется в оконное стекло, как раненая птица, телевизионный кабель.

Разбор

Я не помню мерзавцев, в штабах оглупевших от лени
Я не помню кричащих от страха – до рвот,
Но я помню парней, что не стали в беде на колени…
(С. Шабовта “Песнь ветеранов”)

К обеду на атомоходе была уже толпа посетителей. Прибежали флагманские специалисты дивизии, за ними повыше – штабные, с флотилии. Последними спешно прибыли офицеры из штаба флота и Технического управления. Каждому, по принадлеж-ности к боевой части или службе, нужно было все рассказать, предъявить документацию для проверки и немедленного устранения выявленных замечаний. В ожидании московской комиссии, им нужно было успеть подчистить и свои хвосты, чтобы не попасть под раздачу. Все они были предупредительны, вежливы и даже ласковы. Толи из сочувствия, толи от желания предотвратить нежелательные для них доклады наверх. Приехали без фляг за пазухой, обычных при инспекторских проверках, и спирта не просили. К концу дня, не спавшие несколько суток корабельные офицеры вообще ошалели от наплыва гостей, бесконечных объяснений, предъявлений и наставлений – что и как говорить москвичам. Физики доказали, что реакторы в рабочем состоянии, что их можно было ввести, и, довольные собой, убыли с корабля.
Командир дивизии Караваев был еще в Белом море и, похоже, возвращаться не торопился.
- Володя, ну ты как? – опекал Калисатов механика, черного от копоти и с красными, от бессоницы, глазами.
- Пошел ты…, Борис Аполинарьевич, знаешь куда! - хмуро огрызнулся Малых, раскури-вая “Беломор”. Папироса, сломанная у мундштука, не хотела затягиваться, механик в сердцах швырнул ее за борт и пытался грязными от копоти пальцами выковырить из мятой пачки новую. Командир ушел в штаб дивизии на совещание к Устинову.
К вечеру, когда гости, наконец, покинули корабль, экипаж повалился спать. Назавтра, когда прибыли москвичи, целый день пришлось давать показания и им - комиссиям Особого отдела и Технического управления ВМФ. Заместитель флагманского механика Борис Аполинарьевич Калисатов, вызванный на собеседование вместе с механиком Малых, заявил, что рапорта с полным перечнем замечаний от последнего он не получал и никаких документов на этот счет не имеет.
- Есть акт о приеме подводной лодки и в нем подпись Малых. В акте серьезных замеча-ний, как вы видите, нет, иначе мы бы в море их не выпустили.
- Да как же, Борис Аполинарьевич, вот эти замечания. Они же были у вас на столе, - Малых вынул из кармана репсовой робы скомканные бумажки с замечаниями, - вы же их сами…
- У меня их не было и нет! – отрезал зам флагмеха. - Володя, ну ты что? Разве там есть моя подпись? - Малых молчал. Подписи Калисатова на перечне замечаний не было.

Встреча

Мне все надоело - разлука, быт неустроенный наш,
Тоска – безысходная мука, что гложет меня каждый час.
(Юрий Диаментов )

- Ну, наконец-то! - Настя поднялась навстречу Андрею, когда он открыл дверь. - Ну что там у вас? Впрочем, я уже все знаю. Это трагедия! И что же теперь будет? – обнять Андрея она так и не решилась, потому что он не успел отмыться, как следует, от копоти на лице и руках и от него веяло запахом гари. Андрей был еще в ступоре после всех событий последних дней и бессоницы.
- Знаешь, я Алешку оставила у мамы. 1-го сентября он пошел в школу, там, рядом с нашим домом. Мы все были! Все было так торжественно и красиво - этот первый звонок на ленточке, музыка! Правильно я сделала?
- Погоди, Настя, дай мне раздеться… Я сейчас… помоюсь… Потом…
- Ну вот, я приехала, а ты даже не хочешь меня слушать. И так - всегда!
- Я хочу, но не могу пока прийти в себя. Извини!
- Ну, вот опять – твои дела, твоя служба, твои проблемы, а семья для тебя…
- Семья для меня, Настя, - все…
- Где же все? Я тебе о сыне, а ты мне о своих делах. Ты к сыну относишься, как к чужому…
- Настя, перестань, пожалуйста…
- А разве не так? Мы тут с сыном для тебя бесплатное приложение. Для тебя - чтобы было, как у всех! Но другие к своим детям относятся…
- Настя, я устал… Дай мне…
- Что? Не нравится? Тоже мне, герои-подводники! Угробили доктора!
- Настя! Как ты можешь...- и перед глазами Андрея возникло лицо погибшего Ревеги в его последние минуты жизни. Андрея передернуло.
- Какие вы герои? Мне особисты рассказывали…, - женщина распалялась.
- Что тебе рассказали особисты и с каких пор ты черпаешь сведения у них? - но Настя уже поняла, что под злую руку наговорила лишнего.
- Говори, что ты знаешь…, - Андрей достал из холодильника бутылку водки, налил полный стакан и выпил залпом, не закусывая.
- Нам с тобой давно нужно поговорить! Вот – опять пьешь! - пыталась перейти на другую тему Настя.
- О чем?
- О нашей жизни, о перспективах .
- Что? Прямо сейчас? Какие перспективы? Ты что, не понимаешь?
- А почему бы и нет?
- Знаешь что…?
- Что? Ты хочешь, чтобы я уехала? - запальчиво спросила Настя.
- Я этого не сказал! Но если ты…
- Мне все надоело, Андрей! Это не жизнь, а сплошное ожидание жизни, вперемешку с твоими неприятностями…
- Надоело? Уезжай! Я тебя не держу… Вообще, я очень устал!
- И уеду! – поссорившись, спали врозь.
На другой день Настя, еще не остывшая после вчерашней размолвки, все - таки уехала.
Все жизненные сомнения, мучившие ее так долго, сошлись в этом отъезде. Казалось, нужен был только повод. Искра. И она возникла…


Выводы

Светлой памяти доктора АПЛ К-8 старшего
лейтенанта Арсения Соловья
- А память? - Черная шинель,
Фуражка, китель, горсть медалей,
″Парадка″, смятая постель,
Пустой причал… Любили, ждали…
( Vitalij 073, мичман Сайт www Flot.com)

Догадывались, что всю вину, как обычно, свалят на экипаж, но такой финал все - равно застал врасплох.С должностей сняты, командир корабля Гиви Капанадзе, механик Малых и… гулявший в отпуске у самого синего Черного моря флагманский механик Хапов. Капитан 2 ранга Малых за …”непринципиальность при приеме материальной части корабля”. Флагманский механик - за …“плохую организацию электромеханической службы дивизии”. Шарый предупрежден о “неполном служебном соответствии” приказом Командующего Северным флотом. Заместитель флагмеха Калисатов сказал Андрею:
- Это тебе, как медаль на грудь! Гордись! За одного битого - двух небитых дают! - и хохотнул. Однокашник валька Щукин взбодрил еще проще:
- Ты, дурак, остался жив, а все вы были на волоске! Ты забыл, как все это совсем недавно было на восьмерке? Живи и радуйся! - но радоваться было трудно.
Доктора Ревегу, Славу Соломина и Колю Донцова родственники забрали хоронить на материк. Большакова приняла полярная земля. Старуха мать из костромского села не смогла приехать… Дорога дальняя и нездоровье Неизгладимый след оставили в душах моряков эти утраты. Наверное, после трагедии, случившейся прямо на их глазах, многие в экипаже стали совсем другими. Какими?
И вот только теперь на свет явились злополучные замечания по материальной части, которые “халатно не заметил” механик Владимир Константинович Малых.
Составили график их устранения, немедленно начали ремонт и о его выполнении ежедневно докладывали заместителю флагманского механика Борису Аполинарьевичу Калисатову, счастливо сохранившемуся в должности в этом наводнении снятий и наказа-ний. Запчасти добывали известным способом. Ну и плавреммастерская… Впрочем, все, как всегда…
Шарый, и не только он, мучился сомнениями – он что-то не сумел, не успел, не предот-вратил! Илин поручил Андрею, как другу Ревеги, оповестить семью доктора и проинст -руктировал, что и как говорить.
- Скажете, что погиб при исполнении служебных обязанностей! И все! Больше ни слова! Вы меня поняли, Шарый? Больше – ни слова! Это требование оттуда, - и он вырази-тельно поднял указательный палец вверх. Такой же инструктаж получили и другие оповестители. Как показаться Ларисе на глаза? Как выдать ей этот бездушный набор слов, как успокоить, когда и свое сердце разрывается на части?…
Начальник политотдела Каретников доложил наверх, что в семьях моряков известие о гибели офицеров и матроса воспринято “с пониманием”, переносится “мужественно” и что “неправильных настроений и нездоровых разговоров на эту тему в военном поселке не отмечено”… Вероятно, он относил этот факт к успехам своей политико-воспитательной работы.
А Настины слова точили душу Шарого сильнее ее отъезда. Он не понимал, что этот экспромт – обычное проявление женского характера – в сердцах, под злую руку свалить в одну кучу все проблемы. Он не догадывался, что это, не осознанный до конца, отзвук ее внутренних переживаний, о которых он, занятый службой, никогда даже не подозре-вал.

Дорогой мой…

Там в туманы кутаются скалы,
Там с тревогой ждут у берегов,
Женщины особого закала –
Верные подруги моряков…
( Г. Цветков Женам подводников.)

“Икарус” увозил Настю из городка. Навсегда или как? Мелькали знакомые до боли пейзажи - порыжевшие сопки, тундра, наверное еще с грибами и ягодами.
В городке оставались подруги – Тамара Маркова со своей Дашкой, Наталья с Инночкой, Соня Рашникова, Катя Лисицына, Анжела… Докторова жена, а теперь вдова, Лариса с дочкой. После всего. Со своими проблемами. Они никуда не уехали. И Андрей… Обида еще остро давала себя знать...
- Так я ему нужна. Была бы нужна – побежал бы следом. Но он остался, а я… уеха-ла, - тяжелое чувство не давало покоя… и мысли, мысли. Пассажиры в автобусе весело переговаривались, два лейтенанта открыли бутылку водки и украдкой, стесняясь, разливали в раскладные стаканчики. Наверное отпускники. Отпуск здесь всегда был событием долгожданным и потому радостным. На Севере уже дождливая осень, а на Юге бархатный сезон. Лупоглазый карапуз с колен соседки тянулся к яркой пуговице настиного плаща, норовясь открутить ее.
Что же будет дальше, мучила Настю мысль, так и не дав за все сто километров пути до аэродрома в Килп - Ярве вздремнуть. Билет с трудом, но удалось приобрести.
До вылета оставалось еще три часа. Неуютный барак аэропорта на военном аэродроме, мелкий моросящий осенний дождь усугубляли настроение. Вскоре от мучительных раз -мышлений стало совсем невыносимо
- Боже, что я делаю? Зачем все это? Что я скажу Алешке, он же спросит – где папа, пришел ли он с моря, сколько шоколадок привез? Он ведь большой уже, Алешка. А мама… Что мама? Мама многого не понимает. А я ведь ей фактически ябедничала. Зачем? – возбуждение нарастало, мучили сомнения и вдруг появилась мысль – “Ведь я его, фактически, бросила! Оставила в беде. Одного! Как же я? Как я могла?” - Настя, бросив свою дорожную сумку, ходила кругами по аэропортовской площадке со своими мрачными мыслями среди веселых отпускников. Наконец, решение пришло. Она решительно сдала свой билет к радости очередного безбилетника, схватила сумку и бросилась на стоянку такси. Рыжий парень, таксист, согласился подкинуть в Западную Лицу за пятьдесят руб-лей – за туда и обратно – “А кого я из вашего захолустья, да еще вечером, возьму?” - и болтал всю дорогу. Если бы Настя отвлеклась от своих тяжелых мыслей, она многое бы узнала из трудной и опасной жизни таксистов. Cколько нужно за смену сдать выручки и сколько отстегнуть слесарям за ремонт. Но Настя не слушала его, занятая своими мысля-ми, а потому так ничего и не узнала.
Дверь квартиры Настя открыла своим ключом и застала Андрея лежащим на диване в кителе и брюках. На полу перед диваном стояла початая бутылка водки. Он вскочил и она увидела его небритые щеки, воспаленные от бессонницы глаза, его недоумевающий взгляд и слегка дрожащие руки.
- Андрюша, милый, прости! – Настя заметила его повлажневшие глаза, от внезапного волнения дыхание перехватило и она порывисто бросилась к нему на шею.
- Родной мой, я тебя никому не отдам, никому! Слышишь? Прости меня, прости! – и слезы ее катились по его небритым щекам и скатывались за шиворот грязного кителя, еще пах-нувшего корабельным пожаром.
- Я сейчас что-нибудь приготовлю. Я мигом! Сейчас… А китель сними, я проверну его в машине, - когда Настя перед стиркой освобождала карманы андреева кителя, она нашла в нагрудном, слегка помятую, свою еще студенческую фотографию, где она снята с капризно вздернутыми губами, но с детским открытым и наивным вопросом в глазах – что там у меня впереди…?
И надписью на обороте: - Родной мой, я всегда рядом во всех твоих штормах! И с тобой, любовь моя, никогда ничего не случится!

ЭПИЛОГ

Постигая законы помалу,
Спотыкаюсь порой на бегу,
Понимать вроде все понимаю,
Но простить ну никак не могу…
( Е. Гулидов)

Случилась беда, а лодка была у причала. Погиб матрос. Сидел над открытой аккумуляторной ямой, вдруг искра, взрыв и - готов! Конечно, гремучая смесь – воздух с водородом! Рано утром дежурный по живучести капитан-лейтенант Анисин доложил заместителю флагманского механика Калисатову, что на этом корабле не работает газоанализатор контроля содержания водорода.
А аккумуляторная батарея старая и “газует”. И запись в журнале дежурного по живучес-ти о неисправном приборе, как назло, сделал. Заместитель флагманского механика бегло пробежался глазами по страницам и расписался.
А к обеду – ЧП. Борис Аполинарьевич, еще до разбора происшествия компетентными органами, вызвал “черного Аниса” к себе и, заговорщически подмигнув, предложил заменить лист со своей подписью в журнале дежурного на другой, где его подписи не было. Вместе и заменили.
Но на этот раз Борису Аполинарьевичу не поверили, несмотря на то, что его подписи не было нигде. Доказательством был сам Анисин, который по известным причинам не мог соврать “компетентным органам”.
Калисатова сняли с должности и определили в штаб флотилии сверх штатного расписа-ния. А он уже примерял на себя должность флагманского механика. Вместо снятого Хапова…
Командир дивизии капитан 1 ранга Караваев, получил, наконец, звание контр - адмира-ла. Цена погон с зигзагами, правда, была высоковата - снятые с должностей офицеры, и четыре жизни – доктора Ревеги, комдива Соломина, управленца Донцова и матроса Большакова…

***
Шарого вызвал к себе начальник политотдела дивизии Каретников. С чего бы это? Редкий случай! Обычно приглашали в преддверии крупного “фитиля”, на ковер! С чего бы этот вызов сейчас?
- Андрей Викторович, - начал начПО, когда Андрей сел на стул напротив - я слышал, вам не нравятся порядки в нашем флоте?
- На нашем флоте мне не нравятся беспорядки, - сказал Андрей и подумал, – наверняка “артиллерист” накатил. Резануло слух – “в нашем флоте”! – Каретников слегка опе-шил. Спросить – какие, нарвешься на правду - матку. Тогда что? Помолчал.
- Мы тут подумали насчет вашего продвижения, товарищ Шарый. Аттестации у вас хоро-шие и вы уже опытный инженер - подводник, но вот, правда, последняя авария…, - Андрей с трудом удержался чтобы не ляпнуть, - “теперь я уже точно знаю, откуда берутся аварии… Они подумали…. А о чем они подумали, когда погибали Ревега, Донцов, Соломин и Большаков? О соцсоревновании?” – Шарый до боли сжал под столом кулаки, скулы непроизвольно свело, но он промолчал.
- Знаете, не совсем все от нас зависит. Некоторые сведения из вашей биографии… вы знаете, как у нас строго с мандатной комиссией. Вот ваши дед и прадед…
- Да, насколько я знаю, дед был офицером царской армии и командовал ротой на фронте до 1917 года. А в гражданскую, с 1919 он в Красной Армии, полковым командиром.
А прадед… Но это их биографии. Не моя. А в чем дело? Начинается гражданская война?
- И репрессирован в 38-м? - не заметил иронии Каретников. Или сделал вид, что не заметил.
- Да, но реабилитирован в 56-м!
- А его отец, полковник Иван Шарый, служил в Белой армии, кажется у Врангеля?
- Да, но я знаю об этом очень смутно, - начПО в продолжительной паузе барабанил пальцами по столу.
- Знаете, Андрей Викторович, вам нужно подумать, где бы вы хотели служить. Может быть, где-нибудь на берегу? Выслуга у вас есть, в тридцать шесть лет… Вы ведь на лодках - то уже 12 лет!
- А почему вдруг возник этот вопрос? Напротив, я хочу служить на подводных лодках…
И еще, Аркадий Борисович, я считаю, что флот на самом деле – это те, кто командуют кораблями, а армия - те, кто командуют батальонами, - дерзко, невпопад и с явным намеком заявил Шарый и про себя подумал – к чему это я? Hу и нахал! - Каретников глубоко задумался, догоревшая сигарета жгла ему пальцы и пауза затянулась.
- Времена сейчас такие, товарищ Шарый, времена! - наконец сказал он, - Вы свободны, - начальнику политотдела больше нечего было сказать Андрею…

***
15 мая 197_ года на Большой земле, вдали от Заполярья, умер военный пенсионер, инва-лид первой группы, Александр Владимирович Крапивин. В квартире, которую капитан 3 ранга запаса получил через два года мыканья, он прожил один месяц и два дня. Через год Наталья вышла замуж за флотского офицера.
Механик, Владимир Константинович Малых, развелся с ленинградской женой, женился на зубном докторе Людмиле Васильевне и обрел, наконец, домашний уют и семейное счастье. Этому способствовало и его назначение в военную приемку на один из северных заводов
Заместитель командира по политической части Валерий Иванович Илин, как ветеран - подводник, пошел на повышение и учил тонкостям подводной службы офицеров бригады ремонтирующихся кораблей. Сегодня он, вероятно, уже в Государственной думе России.
Начальник штаба дивизии Леонид Васильевич Марков не был назначен командиром дивизии, несмотря на весь свой опыт и послужной список и перевелся в военную прием-ку в один из южных приморских городов. На адмиральскую должность нашли своего, перспективного и женатого на ком нужно.
Гиви Капанадзе получил должность в штабе флота и обзавелся собственным служеб-ным столом, а позже – преподавал. Бывший старпом, Пергамент /Шмага/, командирство-вал. Паша Могилевич списался с флота и заведовал городской телефонной станцией.
Командир БЧ-2 Борис Цыбешко поступил в академию. Минера Кулишина отправили в военно- морское училище командовать ротой курсантов.
Лисицина уволили с флота за “дискредитацию звания советско офицера.” Какое-то вре-мя Тимофей работал спасателем в Обнинске, и его видели на местном пляже с неизмен-ной бутылкой.
Наполовину новый экипаж уже с другим командиром снова подолгу был в морях. Матросы, мичманы и офицеры на этих атомных первого поколения - “китятах”, “горба-тых” и “раскладушках”*, самоотверженно утюжили океаны, осваивали новую технику, гибли на боевых постах, горели, облучались радиацией. Это их ратным трудом в глобальном противостоянии сохранен мир на земле в этой холодной войне на море.
Спустя много лет появится памятная медаль (естественно не правительственная) с надписями - на аверсе** - “За верность и мужество”, и - “Ветерану холодной войны на море” на реверсе. На память им... тем, кто видел в море корабли…
Наверное она для них самая дорогая...

*китята, горбатые, раскладушки – сленг, атомные ПЛ первого поколения, пр. 627, 658, 675
**Аверс и реверс - лицевая и оборотная стороны медали

Североморск – Черновцы – Киев
2008 - 2010

[Игорь Татаренков]

Вопрос могу ли Я опубликовать ваши рассказы на своей ЖЖ?

[гарри]

Да, конечно. Только мне кажется, что лишь две - три главы могут претендовать на цельные рассказы в самостоятельном виде и привлечь к себе внимание, поскольку все остальное связано( насколько это мне удалось) в единое повествование, а именно - в повесть с фабулой и сюжетом, где (опять же - насколько мне удалось) мне хотелось показать в связке перепитии службы, организацию службы, взаимоотношения, формализм, карьеризм на крови, проблемы флотских механиков, ну и... быт офицерский того отрезка времени службы - 1962 -1985-86г.г.
Отзывы коллег, служивших в то время, на печатный вариант положительные, некоторые в превосходной степени. Дебют повести на сайте СВВМу нахожу неудачным , судя по статистике просмотров и пока не нахожу этому полновесных объяснений, кроме одного - разные годы, разные условия, разные впечатления. И то, что для читателей- современников описываемых событий это в буквальном смысле возврат в молодость , в знакомые до крови обстоятельства, для людей более позднего времени это уже не знакомо, а следовательно и не очень интересно. Сын моего командира ( прототипа Маркова) прочитав, сказал - ну-у-у-у-у... интересно, как у вас было! У нас такого сейчас нет, у нас по -другому. Хотя, как мне кажется, флот настолько консервативен( как и армия), что по- другому может быть очень нескоро, если вообще может. Не исключена и другая причина - не привлекает по качеству литературы... ну, тут уж - как могём...или мОгем? А может объем для чтения в ПК великоват, читать такие объемы не просто.
Байки - проще, читабельнее и короче.

[Иван Лукашенко]

[Игорь Татаренков]

По мне так сильно написано, я тоже чуть баловался описанием своих воспоминаний, и считаю Вам многое удалось. Все у нас было так же в 80-ые, как сейчас...знаю значительно меньше.
Спасибо. Здоровья!