СВВМИУ.ru

Сергей Акиндинов

Гуляя по ротам (в качестве рассыльного) столкнулся с фактами преждевременной кончины многих НАШИХ механиков с АПЛ...... Кто-то "хватанул", кто-то попал в яд.аварию - пусть незначительную (типа чуть капнул при отборе проб), и т.д.
А давайте СОБИРЕМ все эти факты и фамилии под этой вывеской....... Анализ хорошее дело, да и ребят НАШИХ (те что вот так ушли) в список Доски Памяти не занесешь, вроде как "не при исполнении служебных обязанностей" - НО, АПРИОРИ, именно так - раны БЧ-5 и химиков аукуются после.
_________________
Больше о друзьях, чем о себе.

Алексей Посмитный

БОРИХИН Николай Васильевич (выпуск 1968 года) - был такой механик в первом экипаже К-51 (в/ч 09656, 13 ДиПЛ, 3 ФлПЛ - Оленья Губа, потом Гаджиево).

Так вот после увольнения по выслуге лет (году так в 91-м) с должности командира БЧ-5 проживал в Гаджиево. Любил заниматься дайвингом (модное нынче слово), а проще говоря, спусками под воду в легководолазном снаряжении. Периодически брал у КДЖ на корабле для этой цели АВМы. В один из таких дней, вместе со своим сыном (тогда курсантом) погружались на одном из озер. Сын сидел в лодке (у него закончился воздух в аппарате), а он решил еще раз погрузиться... Без АВМ сын не смог донырнуть на такую глубину, хоть и видел место (вода была достаточно прозрачной).

А механик был СУПЕР!!!
_________________
ПАС 1989-152-155

Беломорский В.О.

К-171 (пр.667Б) ТОФ 29.12.78 г.

ГИБЕЛЬ КОМАНДИРА ЭМБЧ,Пом.НЭМС ПО ЖИВУЧЕСТИ И
СТАРШИНЫ КОМАНДЫ СТр.

29.12.78 г.при возвращении ПЛ в базу получили тяжелые ожоги и погибли командир БЧ-5 Герой Советского Союза кап.2 ранга ТОПТУНОВ Ю.И., Пом.НЭМС по живучести 25 ДПЛ кап.3 ранга ШАРОВ А.Е. и старшина команды спецтрюмных мичман КАЩУК А.Г.

28.12.78 г.в 20.30 СКТ приготовил систему подпитки I контура л/б от КПС пр/б и пустил ЭНТ-1/250 л/б.Через 3-5 минут после запуска ЭНТ-1/250 выпал сигнал наличия воды в КАВ.Доложив об этом на ПУ ГЭУ вахтенный 7 отсека убыл в 7 отсек для осмотра КАВ,дверь в которую удалось открыть только после выравнивания давления через клапан выравнивания давления.
Вахтенный БП-65 и командир 7 отсека вошли в КАВ для осмотра. Установлено, что подпиточный бак I контура разорван и через щель на настил поступает вода. Клапан заполнения ПБ I контура открыт и опломбирован. После закрытия клапана поступление воды прекратилось - всего принято около 2-х тонн воды.
Вода с настилов убрана, КАВ закрыта и опечатана. Доклад на ГКП небыл сделан, по приказанию командира БЧ-5 записей в вахтенный документации не делалось. Для удаления остатков воды с настила по приказанию командира БЧ-5 решено ввести в действие ЯР ЛБ и выпарить воду. Ввод проводился без ведома ГКП,записи в вахтенных журналах не велись, приборы самописцы по Рiконт. и ТI конт. отключены.
В 04.05 29.12.78 г. никого не предупредив в КАВ вошли указанные лица. При этом ТIконт.=240оС, воздухоохладитель в КАВ не работал, ГК-3 не работает, кл. 53 закрыт. Дверь КАВ за собой закрыли. Через 5 минут вошед-
шие запросили помощь в открытии двери. Дверь удалось открыть при помощи 3-х матросов и командира 7 отсека, после открытия клапан выравнивания давления и системы вентиляции КАВ в атмосферу. Все, кто был в КАВ, погибли от ожогов.
_________________

Александр Скиба

Все верно. Добавить можно лишь то, что К-171 в этот момент была на ракетной стрельбе. Э.Д. Ломов за полгода до этого сдал дела командира и перевелся в Москву. Старшим на борту был Ком. 2 Фл. ПЛ. вице-адмирал Громов Б.И. и вся эта история происходила во время партийного собрания корабля. Хоронили их в закрытых гробах возле БМК. Вся флотилия тогда была построена. ЧВС говорил какие-то хорошие слова.
Сколько раз топили аппаратные из-за этих подпитчных баков и до этого, и после. Наверное половина 667 ходила с раздутыми ПБ 1 очереди. Но погибли только они. Все из-за желания скрыть. Как всегда.

Александр Ляпин

Виктор

В июле 1974 года мы проходили практику в Северодвинске, подрядились на работу по подготовке бассейна для вывода заказа из 50-го цеха, наконец в конце практики заказ выкатили в бассейн. Красавица 667Б. Последний северодвинский корпус этого проекта. Это была К-171.

Андрей Козловский

Александр Скиба

Вообще как вспомню эти подготовки к проверке ЯБ, до сих пор мутит. Идиотизм, доведенный до абсурда! Пусть меня Вовка Мачехин простит, он у Бисовки в конторе служил, но столько бесполезного труда, бумаги и нервов это не стоило. Фактически весь этот бред начался с К-116. Деж. по ГЭУ с 06.00 начинал писать в журнала функциональную проверку СУЗ, потом комплексную проверку ГЭУ и т.д. Потом подавали питание и начинали их делать. Сколько народу с должностей поснимали на пыль под СПТ-75-50А, грязные аппаратные, отсутствие каких-нибудь записей и т.д.! не перечесть! Если бы не это, стали бы втихаря воду выпаривать из кессонов на К-171? В общем, не знаю как у кого, а у меня за 13 лет плавания на слово "ЯБ" выработалось стойкое физическое отвращение. Самое главное, что вся эта показуха не изменила здравого отношения к технике. Формалюги только добавилось.

Александр Ляпин

В журнале "Атомная стратегия" № 26 (ноябрь 2006 г.) напечатана приведённая ниже статья. Кто-нибудь слышал об этой предпосылке к ядерной аварии на К-74? Может и свидетели есть? Кстати на этой же лодке была выведена из строя правая турбина (кажется именно она находилась у нас в лаборатории в качетве учебного пособия).

Могло бы грохнуть...
Г.В.Веселин, капитан I ранга в отставке, вед. инж. 25 центрального технического бюро ВМФ

Геннадий Васильевич Веселин окончил ВВМИ ОЛУ им. Дзержинского в 1963 г. Служил на атомных подводных лодках Северного и Тихоокеанского флотов. В 1977–1988 гг. преподавал в 271 учебном центре ВМФ.

С юмором и теплотой вспоминает свои курсантские годы, службу на подводных лодках соединений Северного и Тихоокеанского флотов. Воспоминания о событиях и эпизодах тех времен остались не только в памяти их участников, но и на страницах книг, написанных подводниками, сошедшими на берег, но не утратившими духовную связь с океанской бездной.
Атомным реактором подводной лодки управляют командиры групп дистанционного управления (КГДУ), они, как привязанные, сидят на пульте управления ГЭУ, рассчитывают «йодные ямы», положительную и отрицательную реактивность, следят за показаниями приборов, поднимают или снижают мощность реактора в зависимости от необходимого хода корабля и оборотов турбины. И основная их работа начинается с началом разогрева реактора и выходом лодки в море.
Командиры группы автоматики и телемеханики (КГАТ) или, проще говоря, киповцы свободны в передвижении по всему кораблю – занимаются работой по обслуживанию технических средств автоматики и контрольно-измерительных приборов как в море, так и в базе. Но главная их работа выполняется в базе, в период предупредительных осмотров и ремонтов техники. Если эта работа добросовестно проведена в базе, то в море киповцы могут нести вахту спокойно, без затрат каких-либо усилий, до возникновения сбоев или отказов их техники в любом отсеке подводной лодки...
Идет подготовка к выходу в море. Разрешен выход на МКУ (минимально-контролируемый уровень реактора). Для пуска систем автоиатического регулирования я должен установить предохранители в щитки питания станций автоматических стержней регулирования, компенсирующей решетки и привода поднятия аварийной защиты (АР, КР и A3).
Беру коробку с предохранителями, иду в реакторный отсек, захожу в кормовую СУЗовскую выгородку. Рядом, за металлической герметизированной дверью реакторной выгородки через круглый иллюминатор тускло отсвечивает нержавеющей сталью массивная крышка реактора с установленными на ней приводами стержней A3, АР и КР. Все, как обычно. Все стержни A3, АР и компенсирующая решетка на нижних концевиках, реактор, как и положено, заглушен и ждет своего часа. Проверяю целостность мастичных печатей на станциях СУЗ (системы управления и защиты реактора). Перед установкой в щитки предохранителей, согласно инструкции я должен проверить состояние станций внешним осмотром.
Ничего нового увидеть в станциях я не ожидаю, но в соответствии с требованием инструкции я открываю станцию управления стержней АР, осматриваю состояние монтажа, контакторов, соединений. Все в порядке. Закрываю станцию АР, подхожу к станции КР. На ней мастичная печать то ли не очень хорошо поставлена, то ли снималась. Ничего особенного: кто-то мог при заходе в СУЗовскую выгородку во время работы прижаться или зацепить мастику, так как выгородка небольшая и тесная. Но никому, кроме киповцев, открывать станцию не придет в голову: брать там нечего, да и есть опасность попасть под высокое напряжение. До сих пор желания заглянуть в СУЗовские станции у посторонних, даже из состава БЧ-5, не возникало. А личный состав других боевых частей не только выгородки реактора обходит стороной, но и сам реакторный отсек стараются проскочить побыстрей даже при неработающем реакторе.
Открываю станцию КР, не ожидая никаких сюрпризов. Осматриваю внутреннее хозяйство и застываю, не поверив своим глазам. Главный контактор системы управления КР как-то неестественно выглядит. Якорь контактора находится в нижнем положении, контакты замкнуты. Стоило мне, не глядя, подать питание, как компенсирующая решетка тут же бы пошла вверх, высвобождая без задержки дикую энергию цепной реакции. И даже управленцы на ПУ ГЭУ, еще только начинавшие готовится к работе, заметив заметавшиеся стрелки приборов, не сумеют ничего сделать. Сколько ни крути рукоятки управления, ничего не поможет: питание на привод КР идет напрямую, помимо ключей управления. Даже верхние концевики КР не смогут обесточить электропривод, как не крути.
Мощность быстро начнет возрастать. Температура ничем не охлаждаемого первого контура резко поднимается, давление повышается, реактор закипает. Ядерный взрыв не произойдет, может произойти проплавление рабочей зоны, об этом мы уже теоретически знали. Но тепловой взрыв вырвет крышку реактора и так грохнет, что разнесет корпус подводной лодки со всеми вытекающими последствиями и жертвами. Все это быстро проносится в моей голове. Я еще внимательнее осматриваю контактор и вижу, что в нем отсутствует катушка электромагнита, который при подаче на него питания с пульта управления переводит контакты в замкнутое состояние, коммутируя цепь электропривода КР для движения решетки вверх.
Закрываю станцию, выхожу в отсек и, вызвав по «каштану» пульт управления ГЭУ, прошу прибыть в реакторный отсек командира первого дивизиона. Через какое-то время, не спеша, в отсек приходит командир дивизиона с намерением дать взбучку киповцу за отрыв его от важных дел по выходу энергетической установки на МКУ. Я показываю ему состояние станции, кратко ввожу в курс дела, и он тут же дает команду на ПУ ГЭУ об отмене выхода на МКУ.
И началось разбирательство. В отсек прибыл командир БЧ-5, ознакомился с ситуацией, доложил командиру. Отложить выход в море дело далеко не приятное. Командир спросил, сколько времени займет замена контактора. Я сказал, что это дело не долгое – часа полтора. Но доклад пошел выше, всем было ясно, что это дело незаурядное и пахнет диверсией. В реакторный отсек началось паломничество должностных лиц. Прибыл флагманский механик дивизии со своим помощником по автоматике ГЭУ. Вывод был один: выход лодки в море необходимо отложить до выяснения всех обстоятельств. К делу вскоре подключился особый отдел дивизии. И пока особисты пытались вычислить диверсантов, на лодку прибыл флагманский механик флотилии капитан 1 ранга М.М. Будаев, который осмотрел место происшествия и предложил мне пройти ним на ПКЗ, где я, чтобы не терять время на получение секретной документации, от руки на память нарисовал ему принципиальную схему станции, рассказал принцип ее работы и возможные последствия по данному случаю. После этого я нарисованную схему с помощью спички тут же уничтожил, продемонстрировав свое сознательное отношение к секретному делопроизводству (строгости тогда к этому делу были неимоверно завышены, не разрешалось делать никаких записей, кроме записей в грифованных тетрадях).
Позже, став флагманским специалистом по КИП и А, я и от своих подчиненных требовал при сдаче зачетов на классность рисован схемы A3, АР, КР на память, чтобы они могли оперативно принимал решения. Сначала это казалось им излишним самоуправством, но по прошествии нескольких лет, при встречах, они с гордостью рассказывали, что тому же обучали молодых специалистов...
После замены контактора из ЗИПа, мы успешно вышли на МКУ и ушли в море. Диверсанта так и не выявили. Было сделано предположение, что это могли сделать «специалисты « из БЧ-2, то есть ракетчики. У этих комендоров, мол, есть подобные контакторы, а сознательности – никакой.
У меня возникали опасения, что в диверсии могут заподозрить меня, так как для такой диверсии надо очень хорошо разбираться в схеме работы автоматики ГЭУ, чтобы совершенно простым способом «пароход» (так по-свойски, несмотря на замечания командиров, молодежь называла подводный крейсер) разнести в клочья. Но такое подозрение можно бы отмести, так как в этом случае «диверсанту», то есть мне, надо было бы отсутствовать в опасный момент как на лодке, так и в ближайших окрестностях. Все прошло как-то буднично и заурядно. Мы вышли в море, а когда вернулись, никто, помнится, этого вопроса больше не поднимал. А я – и тем более, чтобы не накликать каких-либо неприятностей.
Много лет спустя на встрече с сослуживцами по лодке К-74, собравшихся по случаю приезда из Североморска нашего бывшего замполита Ф.А. Хорина, которого мы все уважали, в разговоре о происшествии в Чернобыле я сказал, что наши управленцы ни в коем случае не допустили бы ситуацию, возникшую на той атомной станции. В числе других воспоминаний я вспомнил и тот случай на нашей лодке, сказав, что мы могли бы быть в такой же ситуации не по собственной вине. Многие, как и я, о ней уже забыли и не вспоминали. Пользуясь присутствием нашего замполита, я спросил у него о версиях, которые в то время возникали, и не подозревали ли меня. Феликс Алексеевич об этом уже не помнил, но сказал, что это не исключено.
– Самое интересное, – высказал я вдруг пришедшую мысль, – почему мне хотя бы благодарность не объявили?
Вообще-то, я раньше об этом как-то не задумывался, так как считалось, что на флоте главное – это не чтобы поощрили, а чтобы не наказали. И хотя вины за собой я не чувствовал, но все же опасался, что могут последовать жесткие выводы. Случай чрезвычайный и наказать кого-то, естественно, надо, а я тут, вроде бы, крайний. Возможно, что действительно и я был на подозрении. Но все как-то сошло на тормозах. Ну, стащили катушку электромагнита (где не бывает?) ничего ж не случилось. Я на этот счет старался не распространяться, чтобы избежать ненужных разговоров. Дело широкой огласки не получило. А за время дальнейшей службы всякое бывало и случалось, так постепенно и это забылось.
– Но меня же назначили позднее помощником Начальника ЭМС по КИП и А, то есть флагманским киповцем, – сказал я. – Значит, не подозревали.
– Возможно, потому и назначили, что шибко грамотный и как бы еще чего не натворил, – смеется Кирилл Гурьянов, бывший в то время первый управленец. – А тут ты сам за все в ответе.
_________________
член КПСС с 1978 г.

Леонид Конюшенко

Сергей Соловьёв выпуск 1988 класс 254 рота 252, КДД "хватанул" водички I контура с гидрозингидратом при газоудалении из приводов. Отёк лёгких и смерть.
_________________
1988 год. 255 класс.
Честь имею!

Гриднев Олег