СВВМИУ.ru

Иван Лукашенко

Совсем "свежак":
https://www.youtube.com/watch?v=mml4N6tLHVA
_________________
Нет ничего невозможного для человека, которому не надо это делать самому...

Иван Лукашенко

Гремиха 3-х летней давности:
https://www.youtube.com/watch?v=nztLGyk6wWo
_________________
Нет ничего невозможного для человека, которому не надо это делать самому...

Пересада Василий Иванович

Иван Яковлевич, посмотрел в хорошем качестве печальные дни современной Гремихи, тяжеловато. Surprised

Иван Лукашенко

Аж не верится, зная те места, кто будет поддерживать этот лагерь зимой. И ладно, много фотографий и фильмов:
Палаточный лагерь «Йоканьга». Рыбалка и рыболовные туры на Кольский полуостров.
http://dudkin-co.com/?page_id=265
_________________
Нет ничего невозможного для человека, которому не надо это делать самому...

Пересада Василий Иванович

Иван Яковлевич, при тех ветрах ему не выстоять и дохода от него не будет большую часть года, а содержать нужно круглый год. Но удачи затеявшим это!

Иван Лукашенко

Житейская история о маячниках:
https://ok.ru/profile/589496469040/statuses/131091064961072
_________________
Нет ничего невозможного для человека, которому не надо это делать самому...

Пересада Василий Иванович

Иван Яковлевич, как бы отшельники! Sad

Иван Лукашенко

_________________
Нет ничего невозможного для человека, которому не надо это делать самому...

Пересада Василий Иванович

Иван Яковлевич, никогда не доводилось наблюдать в тех краях радуги, полярное "сяйво" да! Smile

На снимке наблюдается пленочная теплица! Good

Иван Лукашенко

Пересада Василий Иванович

Иван Яковлевич, Вы правы, оный из "люминевых" секций, что и ввело меня в заблуждение! Sad

Иван Лукашенко

Здесь о перегрузчиках, в/ч 90190, её зарождении, написано много:
Главная задача технической базы
По окончании академии я был направлен на Северный флот и вскоре прибыл в Североморск. В отделе кадров Северного флота мне предложили должность врача-радиолога на БТБ – береговая техническая база в ВМБ Иоканьга (Гремиха). Не имея ни малейшего представления ни о базе, ни о БТБ, ни о Гремихе, я пытался получить необходимую информацию в отделе кадров. Кадровик, надев на лицо маску многозначительности, был предельно лаконичен: «Работа в соответствии со специализацией. Ваша подготовка на особом учете: обслуживание атомных подводных лодок. Радиационная безопасность и медицинская защита личного состава. Остальное на месте».
Надо сказать, что по окончании академии я был зачислен в группу, где прошел с однокурсниками специальную подготовку. В удостоверении значилось: «Гигиена подводного плавания. Радиационная патология и радиационная гигиена». Несмотря на то, что обучение прошли более двадцати человек, специальность оказалась в дефиците: число вступающих в строй атомных подводных лодок все нарастало, создавались СРБ – службы радиационной безопасности. В академии очень верно оценили перспективу и подготовили врачей, сочетающих знания клиники лучевого поражения и приемов профилактики лучевых воздействий. Такой специалист был призван оперативно проводить первичную диагностику, неотложную терапию и комплексные профилактические мероприятия радиационно-гигиенического характера.
Товарищи по учебной группе при встречах потом говорили, в частности Боря Ефремов и Коля Смирнов, что такая подготовка позволяла им принимать правильные решения в жестких условиях радиационно-опасных работ и аварий.
На береговую техническую базу прибыло сразу несколько десятков офицеров: в основном инженерный состав – физики, химики, технический персонал и врачи. Место расположения – поселок Островная, в тундре, в пяти километрах от Гремихи. Строительство технической базы только что завершилось. Скальный грунт, капитальные сооружения и громадный сухой док. Все это для краткости называлось «Объект». Главная задача технической базы – ремонт и перезарядка реакторов атомных подводных лодок.
Прибывших офицеров встретили и сразу объявили: жилья нет. Пока. Приткнули кого куда: в брошенную казарму, в поликлинику. Нам с женой достался домик, где было разрушено все, кроме одной комнаты с дровяной печкой. Зима лютая, в комнате минус пять градусов. Протопили, согрели воды, съели остатки дорожных продуктов. Было полное ощущение, что людей бросили на необитаемом острове. Ночью комнату заморозило до минус семи градусов. Солдатская койка, два тонких одеяла. Спасла положенная в полярных условиях службы овчинная шуба и еще – две пары байковых офицерских кальсон, которые мы с женой натянули на себя. Утром не смогли даже умыться: вода в ведре замерзла. У кабинета командира части и замполита столпились прибывшие офицеры. Вопрос один: «Как служить – мы знаем, но как дальше жить семьям?». Командование популярно разъяснило: строится два дома, квартир хватит всем, но из-за нехватки материалов и рабочей силы, строительство тормозится. Активисты, прихватив жен и детей, обратились в политотдел ВМБ. Штаб базы связался с командованием Северного флота. Через неделю грузопассажирским рейсом теплохода «Акоп Акопян» доставили в Гремиху строительный материал и роту военных строителей. А еще через месяц были заселены достроенные дома; до этого времени нас приютила семья знакомого офицера-старожила.
Я переносил все эти неурядицы сравнительно легко – нас долго и основательно к этому готовили. Но трудно было преодолеть тягостное чувство, когда видишь, как те же лишения переносит жена, вчерашняя студентка. Людмила не жаловалась и не плакала. Она сразу же устроилась на работу в местную больницу, где ее приняли с распростертыми объятиями: в крупном пункте базирования не было врача-гинеколога. На северо-западном побережье Кольского полуострова был расположен ряд Богом забытых рыбацких поселков, которые обслуживала больница. О квалифицированной помощи врача-гинеколога там уже забыли. В штормовых условиях и стужу Людмила с другими врачами часто обходила поселки на утлых плавсредствах. За годы моей службы в Гремихе жена чаще ходила в море, чем я, за что, в конце концов, и поплатилась здоровьем. Летом 1967 года, после семи лет службы в Заполярье, меня перевели в Подмосковье по состоянию здоровья жены.
В Гремиху попал ряд моих однокурсников: Сережа Андреев, Юра Каретин, Миша Трофимов, Саша Третьяков, а после моего перевода в Гремиху прибыл Гена Отдельнов. Дважды в базу приходила в аварийном порядке подводная лодка, где врачом был Борис Ефремов. Когда в 1964 году я принял спецполиклинику, Саша Третьяков был назначен начальником рентгеновского отделения в ней.
Самой большой достопримечательностью Гремихи является погода. Знакомый штурман утверждал, что именно здесь рождается роза ветров, влияющая на погоду всего побережья Кольского полуострова. Так ли это или нет, но одно несомненно: часть моей службы ушло на постоянную борьбу, а точнее – на сопротивление этой погоде. Отличительной особенностью было то, что смена метеобстановки происходила мгновенно и, как всегда, неожиданно. Удары ветра и тяжелых снежных зарядов были чудовищной силы. Один из офицеров образно и с юмором живописал свое первое столкновение с местной стихией: «Я прибыл в Гремиху с женой на комфортабельном теплоходе «Вацлав Воровский». Зима, холодно, дует слабый ветер. Чинно и благородно мы сошли с теплохода. И вдруг меня приподняла неведомая сила и припечатала задницей к причалу. Все вокруг помутнело от снежного вихря. Жена исчезла, чемоданы тоже. С помощью матросов все потерянное собирал по частям; жену нашли целиком, но без шапки. Передвигался преимущественно на четвереньках. Потом все оборвалось и стихло. Ну, здравствуй, Гремиха, – сказал я». Погода преподносила сюрпризы, которые отличались разнообразием: короткие разгулы ветра чередовались с затяжными ураганами, и те, и другие могли сопровождаться тяжелыми снежными зарядами.
Однажды Людмила после командировки возвращалась на теплоходе из Мурманска. Я ее встречал. По-звериному рычал прижимной ветер, не позволяя теплоходу причалить, и он оставался на внешнем рейде. В этот раз я «дежурил» в Гремихе больше суток в комнате приютившей меня семьи Трофимовых. Крошечная комната была хорошо натоплена. Мне, в силу отсутствия иной возможности, Миша постелил на полу под дверью и с грубоватым юмором напутствовал: «Будешь сторожить наш покой». Приходилось часто выбегать, чтобы по огням теплохода контролировать его местонахождение.
Наступило затишье, и опытный капитан быстро пришвартовал судно.
Людмила рассказывала, что еще сутки болтанки – и на теплоходе наступил бы голод.
Но даже в такой суровой обстановке мы умудрялись обследовать тундру.
Однажды я и сосед по лестничной площадке, лейтенант Муравьев, пошли на охоту. Решили опробовать малокалиберные винтовки ТОЗ-16, которые в то время были в свободной продаже. В замысловатых шхерах залива собиралось большое количество уток. Был март месяц. Для них по времени была весна, а по факту – полярная стужа со снежной вьюгой. Погода притихла и нам улыбнулась удача. Утки подпускали на 30-50 метров и вскоре мы добыли трех птиц. В приподнятом настроении «охотники» поспешили в поселок. Но не тут-то было. Уже через несколько минут нас настиг ураган. Напористый ветер как-то целенаправленно стремился оторвать нас друг от друга; вероятность неблагоприятного исхода от этого увеличивалась – в одиночку в тундре люди гибли чаще. Мы вцепились друг в друга и попытались идти. Ветер сбивал с ног, направление движения из-за снежных зарядов было потеряно. Мы сообразили зарыться в сугроб под скалой. Вспомнилась индейская мудрость: «Один индеец зимой – смерть, два индейца – тепло». Расстегнув шубы, мы прижались друг к другу. На какое-то время выручало северное обмундирование: бараньи шубы, валенки, теплые шапки и меховые рукавицы. Нас замело снегом. Часа через полтора все стихло. Памятуя о коварстве погоды, мы быстро двинулись к поселку. Ураган настиг нас у самых домов. В подъезде мы попытались отряхнуться – не получилось. Снег под воздействием пронизывающего ветра впечатался во все щели одежды. Когда на площадку вышли жены, Людмила не преминула пошутить:
– Пингвины, вы к кому?
Однажды мы с Мишей Трофимовым, захватив малокалиберные винтовки и жен, пошли в тундру на свободную охоту. Был теплый день короткого полярного лета. Кругом сопки, покрытые травой и мелким кустарником, и многочисленные чистейшие озера. Имея в этом деле нулевой опыт, мы зорко поглядывали вокруг – не появится ли какой-либо зверь. Зверь не появлялся. При повороте за очередную сопку на берегу озера мы увидели крупных птиц, похожих на гусей. Я шлепнулся на землю, оттянул пуговку затвора и выстрелил. Одна птица упала. Рядом поднимался с земли Миша.
– А почему ты не стрелял? – удивился я.
– Это ты не стрелял! – возмутился Миша.
Оказалось, что оба выстрела прозвучали с удивительной синхронностью.
Трофей делить не стали: «гусь» оказался бакланом. Потом мы с Мишей долго испытывали чувство вины из-за немотивированного акта жестокого убийства представителя живой природы советского Заполярья.
Пользуясь тем, что флотская судьба свела нас в необитаемой части Кольского полуострова, мы часто встречались у Каретиных, Трофимовых, чаще у Третьяковых.
На Объект офицеры ходили пешком за три километра и при солнышке, и в ураган. Все воспринималось как данность, трудности перемалывались молодостью и надеждой на светлое будущее. Особенно этот оптимизм проявлялся в период строительства развитого социализма, плавно переходящего в социализм с человеческим лицом.
Объект вступил в строй, и первая лодка стала на перезарядку. Незадолго до начала работ я попросил включить меня в группу подготовки по изучению устройства реактора и технологических этапов перезарядки. В дальнейшем это очень помогло, так как позволяло без дополнительных консультаций с инженерами вырабатывать практические рекомендации и гигиенические требования, соответствующие каждой технической операции и при смене радиационной обстановки. При выработке оптимальных приемов защиты я часто с благодарностью вспоминал преподавателей и хорошо продуманный курс специальной подготовки на кафедре военно-морской и радиационной гигиены. В академии в полной мере работал принцип: учить тому, что пригодится на практике.
Облучений сверх предельно-допустимых доз за три проведенных перезарядки не было. Своевременно проводились профилактические обследования, оценивались результаты анализов на предмет заражения радиоактивными веществами, обеспечивались требования радиационной безопасности. Все шло слишком хорошо и по закону подлости так не могло долго продолжаться. И вот пришла подводная лодка с аварийным реактором. Ничего особенного в этом не было. Опыт других перезарядок говорил только о том, что необходимо приготовится к дополнительным мерам защиты и, в случае необходимости, менять временные параметры работы. При оценке ситуации было принято разумное решение выполнить перезарядку не в две недели, как при нормальной обстановке, а в три или в четыре. А дальше сценарий стал развиваться по Ярославу Гашеку, в соответствии с афоризмом солдата Швейка: «Все было хорошо, пока не вмешался генеральный штаб».
Из технического управления Северного флота пришло указание о проведении перезарядки в кратчайшие сроки. И здесь не было ничего нового и страшного: при надлежащей организации работ вообще и радиационной безопасности, в частности, вполне можно было обойтись без нарушения дозовых нормативов – соответствующий опыт имелся. Но тут негативно сработал пресловутый человеческий фактор. Назначаемый на время работ руководитель перезарядки имел широкие полномочия; командование старалось не вмешиваться в рабочий процесс, что было оправдано практикой. Обычно между руководителем перезарядки и специалистами по радиационной безопасности – дозиметристами и радиологами – существовало хорошо отработанное деловое взаимодействие. В сложной обстановке это позволяло принимать оптимальные решения как в интересах самих работ, так и в вопросах личной безопасности. Личные качества назначенного руководителя, а он заметно выделялся некоторым высокомерием и заносчивостью, и поступившее указание о жестких сроках работ, создали атмосферу нервозности и поспешности. Руководитель игнорировал все требования и рекомендации по радиационной безопасности, стремясь максимально ускорить ход работ. Уже на этапе снятия биологической защиты реактора начались облучения, которых можно было избежать. Впереди были этапы перезарядки, более опасные в радиационном отношении. Даже минимальная техническая подготовка приводила меня к пониманию, что можно использовать организационно-технических приемы, снижающие дозы облучения, без снижения качества работ. Однако руководитель перезарядки действовал, как медведь на воеводстве. Уже в первые дни количество совершенно неоправданных облучений перевалило за десяток. Я предупредил руководителя, что его действия ведут к прямому нарушению норм радиационной безопасности, но нарвался только на грубость. Тогда инженер-дозиметрист немедленно доложил о положении дел начальнику службы радиационной безопасности, а я представил письменный рапорт командиру части, оценивая действия руководителя как безответственные. После разбора ситуации реакция командования была жесткой: руководителя отстранили от работ и вынесли строгий выговор в приказе. Так у меня появился «заклятый друг». Назначили нового руководителя. Перезарядка была закончена своевременно и с соблюдением всех мер безопасности.
Спустя примерно год после этого случая судьба вновь свела меня и незадачливого руководителя перезарядки при более опасных и трагических обстоятельствах.
В части формировалась группа для проведения перегрузки реактора на аварийной лодке на выезде, в Северо-Двинске, на заводе «Звездочка». Руководителем был назначен все тот же персонаж. К этому времени взыскание с него сняли, и он получил очередное воинское звание. При составлении списка он настоял, чтобы в группу включили меня в качестве врача-радиолога. При этом он, якобы, сказал: «Если Лавров такой умный, то пусть покажет, на что он способен, а если облажается – получит по заслугам». На деле получилось все в точности до наоборот.
В ходе производства демонтажных работ подошли к ответственному моменту: подъем крышки реактора. Было хорошо известно, что в этой операции существует одна тонкость. Через отверстие в массивной крышке реактора проходит шток тяги КР – компенсирующей решетки. Именно подъемом КР происходит запуск реактора на заданную мощность. При перезарядке, чтобы этого не произошло, подстраховываются тем, что временно устанавливают упор, не позволяющий штоку с решеткой подниматься вместе с крышкой. При подъеме крышки на 100-150 миллиметров с помощью крана, когда становится ясным, что шток не движется, упор снимают и крышка удаляется.
Все осуществлялось, казалось бы, в штатном режиме, но, когда, после удаления упора, стали поднимать крышку, из реактора полыхнуло густое снежно-белое облако пара, сопровождаемое мощным низким гулом. Опытный крановщик, который медленно поднимал крышку микроходом, сбросил ее назад мгновенно. Как потом оказалось, он предотвратил тяжелую аварию. Я находился на борту дебаркадера, отстоящего в 8-10 метрах от борта лодки, в помещении с радиометрическими приборами, датчики которых находились внизу и наверху реакторного отсека. При прохождении облака пара над дебаркадером я отметил мощность дозы: 280 Р/ч.
Надо сказать, что в нарушение действующих инструкций, в отсеке, несмотря на мои протесты, вместо трех специалистов находились еще шесть человек. Среди них оказался и начальник химической службы Флота контр-адмирал Потанин Г. М. С адмиралом я был хорошо знаком: мы неоднократно встречались на совещаниях и конференциях, посвященных проблемам радиационной безопасности.
По высокому вертикальному трапу люди вылетали из отсека с цирковой ловкостью. Наступило время моих активных действий. Я дал команду всем следовать в санпропускник. Указания выполнялись четко и беспрекословно: такие отношения были отработаны и диктовались практикой радиационных аварий. С некоторым стеснением я обратился к Потанину:
– Товарищ адмирал...
– Доктор, делайте свое дело. Сейчас ваше время командовать.
После сбора дозиметров была организована тщательная санитарная обработка с радиометрическим контролем остаточной загрязненности тела. Учитывая выброс радиоактивного пара, было проведено промывание желудка и отобрана часть промывных вод у каждого; упакованы и обозначены отобранные пробы. Я передал по телефону необходимую информацию в военный госпиталь и через сорок минут все облученные были в терапевтическом отделении. Начальник отделения подполковник Балеев шепнул мне:
– Я с радиационной патологией не встречался, помогай, капитан.
Я помог провести повторное промывание желудка и рекомендовал выдать всем для внутреннего приема увеличенные дозы сорбентов. Назначил клинический анализ крови и сдачу выделений и промывных вод на предмет радиоактивного заражения. Потанин стоически переносил все процедуры. Потом я попросил Балеева открыть сейф и поискать инструкцию ЦВМУ по диагностике и лечению лучевых поражений. Инструкцию нашли. Я поделился с Балеевым своими соображениями:
– Сейчас она вам не особенно понадобится. По данным индивидуальной дозиметрии, поступившие получили дозы облучения от 5 до 12 рентген. После наблюдения вы их выпишите на второй - третий день. Внутреннее заражение вряд ли обнаружится – мы работали в респираторах Р-1, кратность защиты которых по описанию равна 100.
Поздно вечером я вернулся на ПКЗ, где расположились офицеры нашей части.
Работы были приостановлены, и руководитель собрал офицеров на совещание, ибо причина аварийного выброса из реактора была неясна. Каждый специалист высказывал свои соображения. Догадок и мнений было много, но ни одно из них не объясняло причину происшедшего. Со смелостью дилетанта, который знал только общую конструкцию и принцип работы реактора, я уверенно заявил, что если был выброс пара, то это могло произойти только при работающем реакторе, а пуск реактора мог произойти только при подъеме компенсирующей решетки. Наступила мертвая тишина. Молчание нарушил руководитель перезарядки:
– Доктор, занимайтесь своим делом, у вас это неплохо получается. Как можно было поднять решетку, если мы использовали упор тяги КР?
– Но ведь упор то был снят!
Руководитель только рукой махнул.
Не придя ни к какому выводу, приняли решение продолжить работу завтра.
В этот раз я настоял, чтобы в опасной зоне находился необходимый минимум людей.
Предыдущая ситуация и ее последствия повторились с ювелирной точностью. В госпиталь было доставлено четыре человека с дозами облучения от 3 до 4,5 рентген. Я, несмотря на то, что находился на определенном удалении, получил дозу 5,5 рентгена суммарно за оба эпизода. Объяснялось это вероятней всего тем, что облако пара оба раза прошло вплотную с дебаркадером.
Работы были вновь приостановлены. Прибывшая группа специалистов из Технического управления Северного флота установила: «Обнаружен перекос штока тяги КР в отверстии крышки реактора. При подъеме крышки произошел одновременный подъем компенсирующей решетки и кратковременный вывод реактора на мощность».
Ночью, по неустановленной причине, возник пожар в реакторном отсеке. Отсек полностью выгорел и не подлежал восстановлению. Его позже вырезали и где-то затопили.
Организационные выводы были сделаны незамедлительно: руководителя понизили в звании, и представили к увольнению из рядов ВМФ. Но если аварийный отсек утонул, то бывший руководитель перезарядки оказался непотопляемым: ему удалось каким-то чудом уговорить командование оставить его на службе. В дальнейшем, видимо с трудом преодолев болезненные амбиции, он стал здороваться со мной за руку.

Виталий Бердышев
_________________
Нет ничего невозможного для человека, которому не надо это делать самому...

Пересада Василий Иванович

Иван Яковлевич, первопроходцам всегда тяжело, а на перегрузке во сто крат тяжелее!
Разве в Гремихе есть сухой док, по тем временам выгрызть его в скале в осваиваемом районе практически было невозможно?

Иван Лукашенко

Иван Лукашенко

О женщинах и Гремихских подводниках:
РБН Ресторан белые ночи

Ресторан «РБН» был центровым и даже, культовым заведением города Северодвинска. Его завсегдатаями были в основном морские офицеры. Они предпочитали ходить по ресторанам в форме. Мы же мичманы, публика более активная и веселая, посещали «кабаки» всегда по «гражданке». Форма ко многому обязывает и дисциплинирует. Да и популярный в прошлом веке «брейк-данс», танцевать в форме было ну совсем уж не с руки.
Эта пикантная история произошла с моим товарищем и командиром группы управления БЧ-2 Кириллом Р.- офицером по-призванию и разгильдяем по-определению. Форму старлей любил, носил ее с удовольствием. Настоящим мужчинам военная форма к лицу. День недели «пятница-развратница», теплый летний вечер, ночи еще белые, кругом красота. Прибежав со службы в гостиницу, быстренько привел себя в порядок. Обильно оросившись французским парфюмом из «Альбатроса», на полном ходу, направился по знакомому курсу, в вышеназванный ресторан.
«РБН» даже и в будние дни был всегда заполнен, а по выходным найти свободное место было редчайшей удачей. В уютном зале уже играла музыка, публика разогрелась и танцевала. Сигаретный дым загадочно смотрелся под лучами цветной подсветки. Запахи закусок и коньячный аромат, ударили не только по мозжечку, но и по желудку. Дабы слюной не захлебнуться Кирилл подошел к администратору с вопросом о свободном месте. Мест нет,- ждите! Парировала ярко накрашенная дама, украшенная перстнями и кольцами как новогодняя елка. А ждать, как правило, смысла не было никакого. Моряки гуляли и веселились всегда до закрытия. После чего, культурная программа так просто не заканчивалась, а продолжалась далее, но уже на квартире у выбранной дамы. Весь вечер танцевать, пить без пропуска тостов, а потом остаток ночи активно заниматься любовью. И откуда только силы брались на все эти приятные, во всех отношениях безобразия. Однако, несмотря ни на что, ровно в 8:00 весь экипаж уже стоял на пирсе либо в казарме, плотненько подпирая друг друга плечами, для равновесия. У моряков дисциплина,- это в крови. А подъем корабельного флага, это вообще святое действо!
Стоит Кирюха у стойки администраторши, грустит. Вечер накрылся «медным тазом», проскочило в голове. Куда податься, чем заняться. Тоска зеленая. А народ веселится, рюмочки звенят с завидной регулярностью, да и кушать захотелось нестерпимо, ощущение, что и слюни уже соленые побежали. Как вдруг из глубины зала, томной походкой, продефилировала миловидная женщина бальзаковского возраста. В красивом вечернем декольтированном платье, под которым не вооруженным взглядом угадывались прекрасные формы. Женщина, мило и загадочно улыбаясь, подошла к «старлею», без особых церемоний, взяла под руку и повела за свой столик. Бросив администратору на ходу, чтобы официанты позаботились о стуле и приборах. Как потом выяснилось,- они давние «боевые подруги по любовному фронту».
За столиком сидели два капитана 3 ранга и две женщины. Познакомились, офицеры тоже подводники, но с другой базы. И действо, под названием «русский кутеж» началось! Кирюхе, необходимо быстренько было нагнать всех, дабы не выделяться и разговаривать на одном ресторанном языке. Вечер пролетел быстро, после ресторана как по сценарию направились к новой знакомой на квартиру. Упрашивать и уговаривать даму не пришлось вовсе. В сексе она оказалась искушенной и довольно продвинутой, чувствовалось мастерство и многолетний опыт. В один из перерывов, глубоко затянувшись презентованным «кэмелом», она выпустила тонкой струйкой дым и спрашивает, - Кирюша, ты говорил, что ты из Гремихи, у меня в прошлом, один знакомый лейтенант тоже был с вашей базы, Витя Герасименко. Кирюха от такого неожиданного и смелого заявления чуть было с кровати не упал. Офигеть! Только и смог выдавил из себя «герой- любовник». Виктор Николаевич Герасименко, он же, всеми уважаемый «ВикНик»,- наш старпом и уже давно как капитан 2 ранга.
Настрой был уже не тот, выпив на кухне чашечку чая, Кирюха мило попрощавшись с любительницей лейтенантов, убыл в расположение гостиницы. Дабы, оставшийся часок поспать и успеть на утреннее построение в казарме.
На тот момент старлею было 23 года, сколько было годиков даме стоит только дагадываться? И все это время она была завсегдатаем ресторана «РБН» и любимой женщиной морских офицеров. Вот где истинный советский патриотизм и постоянство вкуса. Женщины Северодвинска, как и подводные лодки,- товар штучный и уникальный!

Груздов Владимир
_________________
Нет ничего невозможного для человека, которому не надо это делать самому...

Иван Лукашенко

Ул. Соловья Островной:

_________________
Нет ничего невозможного для человека, которому не надо это делать самому...

Иван Лукашенко

12.02.2020 года, теплоход "Клавдия Еланская" вышел из ремонта и взял курс на Гремиху, за кормой огни Мурманска:

_________________
Нет ничего невозможного для человека, которому не надо это делать самому...

Иван Лукашенко

Служба в Заполярье
Так получилось, что именно в день моего рождения 25 июня 1966 года, я был призван в ряды Советской Армии. В этот день от вокзала города Пушкина отошел эшелон с новобранцами в северном направлении. Несколько дней в дороге, по девять человек в купе и мы в Мурманске. Построенных в длинную колонну новобранцев повели в морской порт. Надо сказать, что часть призывников отсеялась в населенных пунктах Кандалакше, Мончегорске, Оленегорске, а нас посадили в Мурманске на пароход “Илья Репин”. Это был один из последних рейсов легендарного двухпалубного судна, построенного на верфях Германии в 1927 году. Куда нас везут, сопровождающие офицеры не говорили. Ходили слухи , что плывем к Новой Земле.
https://ok.ru/profile/589496469040/statuses/151245845051440
_________________
Нет ничего невозможного для человека, которому не надо это делать самому...

ВаСилыч · Группы: Нет

Александр Ляпин

Александр Покровский (рассказ «РБН» в сборнике «Расстрелять»): «Город С. – город встреч. Подводная лодка в створе. “Взят пеленг на РБН столько-то градусов”, – штурман потирает руки и сосет воздух. Офицеры в приподнятом настроении. РБН – это ресторан “Белые ночи”. Офицерский ресторан. Там все расписано: и столы, и женщины. Рядом с РБН двумя красными огнями горит вешка. При заходе в порт на нее берут пеленг. РБН – это флотская отдушина. В нем тот маленький винтик, которым крепится весь флотский механизм, сам собой развинчивается и, упав, теряется среди стульев и тел...».

А вот как описывает поход в ресторан "Приморский" (этот находится на Яграх) наш товарищ Павел Ефремов:
…
Походы в Примус совершались по выходным дням. Самые популярные пятничные и субботние. Как-то раз нелегкая понесла меня с двумя друзьями, Лешкой и Стасом, в кабачок в неурочное время, в среду. У трех лейтенантов образовалась дыра между вахтами, вечер пуст, общежитие надоело до смерти. Оперативно собрались и двинули. Благо от нашего пристанища до Примуса пятнадцать минут хода. Дошагали. Вопреки обыкновению у ресторана народ не толпился, дверь оказалась заперта. Но со второго этажа неслась музыка и были слышны голоса. Стучались долго. Наконец нам открыли. Высунулся швейцар, всем известный подполковник запаса по прозвищу Петрович.
- Ребята, сегодня все заказано. Свободных мест нет.
Такие песни нам слушать было не в первой. Проходили. Да и подход к Петровичу знали. Просто как все гениальное. Сунуть десятку. И ты в струе. Но сегодня, судя по упрямству Петровича, случай был особенный. Он сломался только на двадцатипятирублевой ассигнации. И то как-то нехотя.
В фойе было пусто. Разделись. Сдали вещи в гардероб. Там все вешалки были завешаны до верха. Петрович вызвал сверху нашу знакомую официантку Ларису. Та спустилась.
- Здравствуйте мальчики! И как это Петрович вас сегодня в этот курятник пустил? По приглашению и опоздали… Ладно, я вам столик сбоку у входа выдвину. Минут через пять поднимайтесь, а я накрою пока…
И не объяснив про курятник и приглашение удалилась наверх, виляя бедрами. Неплохими надо сказать. Выждав оговоренное время, мы поднялись в зал.
Бог мой! Зал битком, под завязку был нашпигован женщинами! Наше явление народу произошло совсем некстати. Какая то матрона, преклонных лет подняв бокал, в полной тишине провозглашала тост. Стояла полная тишина. И тут со смехом высветилась на входе наша троица. Ораторша замолкает. Все глаза на нас. И мы, словно три придурка, торчим посреди прохода и не знаем, куда податься. Трое голых в женской бане. Тут Лариска выскочила, схватила нас в охапку и запихнула за приставной столик.
- Мальчики, что ж вы так вваливаетесь! Скромнее надо. Вас и так на запчасти сегодня разберут!
А сама хихикает. Стас, самый предусмотрительный из всех, спрашивает:
- Лора, что у вас здесь за собрание женсовета?
Лариска даже с нами за стол присела от удивления.
- Вы что, не знаете что у нас сегодня?
Мы отрицательно покачали головами. Лариска зажмурилась, снова хихикнула.
- Юбилей северодвинского управления торговли! И как же Петрович вас пустил? У нас же в торговле одни бабы. Мама родная! С меня голову снимут! Я ж думала вы по приглашению и опоздали.
Голову с Лоры не сняли. Торжественная часть торгового застолья клонилась к концу, и мы начали замечать на себе все больше плотоядных взглядов со всех сторон. Знаете, очень неаппетитно жевать котлету по-киевски под перекрестным расстрелом женских глаз. В зале действительно оказалось до безобразия мало мужчин. На все про все десятка полтора, да и то некондиционного возраста. А вот женщин – сотни полторы, не меньше. Да какие! Молодые и пожилые. Красивые и безобразные. Но все разодетые и холеные. Цвет советской торговли. Облаченные во всевозможные дефициты, недоступные простым советским гражданам. А когда много имеешь, хочешь еще больше. Короче, через полчаса мы пошли нарасхват по рукам. Каждый женский столик поставил перед собой задачу переманить трех молодых офицеров к себе. Всеми доступными способами. Понятное дело, столько женщин, да еще навеселе, а покрасоваться не перед кем. За столом мы уже не сидели. Жевать и пить времени не было. Мы танцевали, переходя из одних объятий в другие, практически не останавливаясь. Наши красавицы безостановочно заказывали один медленный танец за другим, устроив настоящий марафон. Вниз, в фойе на перекур, нас тоже сопровождала толпа женщин. Просто-напросто никак не давали поделиться друг с другом впечатлениями! Каждая просила прикурить, каждой хотелось комплимента, все ворковали, призывно улыбались и стреляли глазами без перезарядки. Удивительное единодушие. Нам же было совсем не по себе. Не каждый день испытаешь такой живой интерес к собственной особе, да еще от такого количества зрелых женщин.
К десяти часам вечера нас прочно застолбили. Лешу обволокла своим вниманием пышная полногрудая блондинка Нина Григорьевна. Попытки других женщин оторвать Лешу от ее прелестей, Нина пресекала резко и беспощадно. "Девочки, все в сад! Не дам совратить юношу!". Потом Нина сунула Леше ключи от своей квартиры, мол, пусть полежат у тебя, а то я потеряю. И как только Леша поворачивал нос по ветру на очередную прелестницу, Нина быстренько убегала в фойе. Ответственный Леша бросал все и несся за ней, опасаясь, что она уйдет и забудет забрать ключи. Нина, естественно, никуда не уходила, но и ключи брать назад категорически отказывалась. Так Леха и поехал ей дверь в квартиру открывать. Утром вернулся измочаленный, с кругами под глазами и пакетом самых недоступных яств того периода, включая несколько банок красной икры. Упал и спал до вечера. Вечером выяснилось, что Нина – директор большого продовольственного магазина где-то в новых кварталах города.
С тех пор, несмотря на карточную систему, питалась наша троица очень даже неплохо. Лешка пару раз в неделю ночами помогал Ниночке справиться с депрессией, она же откармливала его всеми доступными продуктами.

Источник: https://www.litprichal.ru/work/78324/
_________________
член КПСС с 1978 г.

Иван Лукашенко

ВаСилыч · Группы: Нет

Александр Скиба

Сколько историй похожих на эту произошло в Пальдиски, Б.Камне, Комсомольске и др...
Это жизнь.

Иван Лукашенко

Лодка 667Б у борта ПМ-30, МПР однако:

_________________
Нет ничего невозможного для человека, которому не надо это делать самому...