СВВМИУ.ru

[Лачин Геннадий Иванович]

Привет всем!
Чтобы не распыляться, давайте все обсуждать и предлагать на открытой мной страничке "Переиздание книги "Свет погасшей звезды" в разделе Книги.
А то приходится много перелопачивать.
Виктор, фото получил, большое спасибо!
Прислал фото еще Олег Гриднев. Так что впо этому вопросу информации достаточно, спасибо всем!
Геннадий
_________________
Лачин Геннадий из дома. Не путать с Домом 2.

[Иванов Александр]

Этот раздел был изначально создан для материалов и обсуждений по создаваемой книге или по созданию фильмов.
Раздел Книги, как я понимаю, был предназначен для уже существующих книг, фильмов, статей и их обсуждения.
Тем более, за все время, выпускниками училища опубликовано много материалов. Есть ли смысл распыляться?
_________________
С уважением Иванов Александр
1982 г 354 кл

[Сергей Акиндинов]

Геннадию Лачину.


Гена, посмотри ПОЧТУ.
_________________
Больше о друзьях, чем о себе.

[Лачин Г. И.]

Привет всем!
Прошло более года с момента последней инфы.
Может продолжим?, ведь много интересного уже есть!
Может доведем до какого-то логического конца?
У кого какие мнения?
_________________
Был когда-то молодой, горячий, сейчас потух немного, хотя дым еще идет иногда.

[Александр Литвинов]

Здравствуй, Гена!
Я вот книг не писал, только прикольные рассказы да научные опусы-некоторые даже очень большие.
Прочитал внимательно все, что здесь опубликовал Александр Иванов из книги Гончарука.
Скажу так. Причем вовсе не претендуя на «истину в последней инстанции».
Потому что точно знаю, что критиковать ничего не делая легче всего.
Мне, как околонаучному сухарю-педанту книга не очень понравилась.
Хотя высоко ценю попытку Гончарука – вполне искренне!!!
Знаете чем?
1.В книге нет многих имен замечательных преподавателей и командиров, которые создавали истинную славу СВВМИУ. Зато есть некоторые «популярные», но сомнительной репутации личности-не хочу называть имена.
2.Нет хотя бы коротенького описания или хотя бы названий тех уникальных научных трудов, которые они создали-а многим из них и сейчас цены нет-это я вам как профи говорю. Взять хотя-бы «Конусный Движитель» Филимонова В.Я., Феррорезонансный стабилизатор ТОКА Шейнмана Л.Е., Движитель на принципе скачка давления Продана О.Н. или его же систему струйной защиты, генератор М.М. Крастелева, Теорию физического профилирования АЗ Саркисова А.А и много-много других.. Всего не перечислить.
3. Опубликованая здесь на сайте информация нуждается в жесткой систематизации. Это значит, что нужно создать план книги. Для этой цели лучше всего использовать какой-либо прототип-«рыбу». На мой взгляд более всего подходит книга Обольянинова. Разумеется контент нужно переделать и существенно дополнить. Кто этим будет заниматься-не знаю. Я не берусь. У меня сейчас очень трудный период в жизни-некогда.
С уважением-Александр Литвинов

[Лачин Г. И.]

Саша, здравствуй!
Полностью согласен с твоими мыслями. Конечно, книга весьма интересна, написана не "деревянным" языком, поэтому и интерес к ней очень большой. Такой книги еще не было! Видимо у тебя нет экземпляра книги, фото прекрасно дополняют смысл. Мне она весьма понравилась!
Конечно, нужно начинать с "рыбы", ее пока нет. Сергей Акиндинов набросал темы, которые нужно включить в книгу и по этим темам есть весьма полезная информация, но ее маловато. Хотя из того нового, что появилось можно уже создавать структуру книги. Вот не было совершенно раздела типа "Научные открытия и разработки", спасибо за идею, она будет. Это важно и интересно, тут и твои мысли очень понадобятся!
Саш, а о книге Обольянинова что-то впервые слышу, проясни пожалуйста.
Как активизировать работу над книгой?
Нужно найти того, кто очень конкретно займется этим вопросом. Работы очень много и за бесплатно ее никто не сделает. Значит нужно создавать фонд.
Нужно копать, дергать и поддергивать, ну и т.д. ...
Саша, время и люди уходят, торопиться надо!!! Растолкать нужно голландеров, вот в чем был смысл моего обращения.
_________________
Был когда-то молодой, горячий, сейчас потух немного, хотя дым еще идет иногда.

[Александр Литвинов]

Гена, и все другие товарищи!
Прошу прощения за неточность.
Я имел в виду книгу Сергея Яковлевича Чупрынина "Севастопольское инженерное",
изданную в 1976 г. в издательстве "Флаг Родины".
Ну "заскок" был...
Книги Саши Гончарука у меня нет. Я только перечитал все, что здесь отрывками на сайте опубликовал Саша Иванов. (Блин, одни Сашки повсюду!)
Повторюсь-с искренним уважением к огромному труду автора.
Кстати, в предисловии написано, что автором текста является С.Я.Чупрынин!
Но все равно-контент нужно переделать!
С уважением и наилучшими пожеланиями ко всем-тоже Сашка, но Литвинов

[Лачин Г. И.]

Саша, все разъяснил, спасибо!
_________________
Был когда-то молодой, горячий, сейчас потух немного, хотя дым еще идет иногда.

[Енин Владимир]

[Иван Лукашенко]

[Валерий Кончаков]

НЕ ФИГА СЕБЕ!!!!! САШКУ ЗНАЮ ХОРОШО...ХОРОШО ЗНАЮ ЕГО С УЧИЛИЩА..ПОТОМ БЫЛ У НАС КЭТГ.....ВМЕСТЕ МОРЯЧИЛИ....

ПЕРВЫЕ В НАШЕМ ЭКИПАЖЕ ОН И НАЧХИМ КУПИЛИ НА ДВОИХ ЗАПОРОЖЕЦ......
_________________
КАПИТАЛИЗМ ЕСТЬ ЗЛО!!!!Я ПРОТИВ КАПИТАЛИЗМА В РОССИИ!!!!

[Сергей Опанасенко]

[А.Бондаренко]

[Сергей Акиндинов]

Наконец-то, удалось найти и скопировать полный очерк нашего первого кадета Б.А. Щепинского о нашей Голландии. Очерк писался к 55-летию с начала учебного процесса в МКК. Полная версия (без сокращений) порядка 20 листов ВОРДа... Попробую выложить все здесь.


ВСТУПЛЕНИЕ
СПРАВКА:
В 1911 году, комиссией под председательством контр-адмирала светлейше¬го князя Ливена было принято решение о пре¬образовании морских военно-учебных заведе¬ний, но осуществлено было это решение зна¬чительно позже. Старый Морской корпус дол¬жен был быть разделен на два самостоятель¬но существующих учебных заведения: Мор¬ское училище в Петербурге из трех специаль¬ных классов и Морской кадетский корпус в Севастополе из четырех младших классов, со-ответствовавших четырем старшим классам ка¬детских корпусов.
Во исполнение этого плана, осенью 1916 го¬да состоялся последний прием в 6-ю кадетскую роту в Петрограде и первый прием в 7-ю, стар¬шую роту корпуса в Севастополе. Ввиду про¬исшедшей революции других приемов уже не было, и осенью 1917 года 7-ая рота Морского корпуса была переведена в Петроград, где она стала 6-й.
В марте месяце 1918 года Морское учили¬ще было закрыто.
Морской корпус в Петрограде получил Шефство Наследника Цесаревича 6 ноября 1914 года, а Морской кадетский корпус в Се¬вастополе таковое же 15 сентября 1916 года.
Не говоря о военных, но даже и в военно-морских кругах мало кто знал не только об этой единственной за 215-летнюю историю Морского корпуса роте, носившей Царственное имя Наследника Российского Престола, но да¬же и о самом Морском Наследника Цесаревича кадетском корпусе, открытом в Севастополе в сентябре 1916 года.
Правда, корпус был открыт во время пер¬вой мировой войны, когда общее внимание, естественно, было сосредоточено на театре во¬енных действий, да и просуществовал он всего лишь один учебный год, из-за разразившейся революции. А задуман корпус был совершенно правильно и мог бы существовать еще долгие годы, но… судьба решила иначе. Исчез с белых кадетских погон золотой вензель Цесаревича Алексея, а вскоре за ним исчезли и самые по¬гоны. В мае 1917 года кадеты были распущены на каникулы, и за это время распоряжением Временного Правительства корпус был закрыт и кадеты переведены в Морское училище в Петрограде. Нового приема, конечно, уже не было.
К Рождеству 1917 года, в 6-й роте Морского училища насчитывалось до ста кадет, но после Рождественских каникул число это упало при¬близительно до двадцати. Все они были раз¬мещены вместе с кадетами двух других ка¬детских рот в палатах корпусного лазарета, так как ротные помещения к этому времени были уже заняты матросами какого-то отряда Балтийского флота. Регулярные занятия пре¬кратились, и 24 февраля приказом Троцкого Морское училище было закрыто и кадеты сно¬ва, и уже окончательно, были распущены по домам.
Каждый устроился «по способности». Кто поступил в один из еще незакрытых кадет¬ских корпусов, кто — в гражданское среднее учебное заведение, но были и такие, которые уже в начале 1918 года пробрались на Дон или на Кубань и приняли участие в борьбе в ря¬дах Добровольческой или Донской армий. Чи¬сло кадет 6-й роты Морского училища, слу¬живших в 1918-20 годах на флоте и в армии, превышало 40 человек, то есть одну треть пер¬воначального состава роты в 1916 году.
Осенью 1919 года, по инициативе и стара¬ниями старшего лейтенанта H. Н. Машукова в Севастополе был открыт Морской кадетский корпус, на территории и в зданиях бывшего Морского корпуса, но по каким-то соображе¬ниям для кадет старого Морского корпуса в нем не нашлось места. Но вот в июне 1920 го¬да был найден компромисс: кадеты Морского корпуса были списаны с кораблей в Черно¬морский флотский экипаж, с откомандирова¬нием в Морской корпус для продолжения об¬разования. Там они, в числе тридцати человек, вошли в состав Сводной роты.
В ноябре того же года — эвакуация Крыма, сформирование 3-й гардемаринской роты с ядром из кадет Морского училища, создание Морского корпуса в Бизерте, учебное плавание на парусном корабле «Моряк» (бывшая «Ве¬ликая Княгиня Ксения Александровна»), про¬хождение курса специальных классов Морско¬го корпуса в Бизерте, выпускные экзамены, получение аттестатов, производство в Кора¬бельные гардемарины 6/19 ноября 1922 года и кратковременная служба под Андреевским флагом на судах русской эскадры. Увы, из 125 кадет роты Его Высочества приема 1916 года только 11 получили в ноябре 1922 года атте¬стат об окончании Морского корпуса.
В зарубежной военной и морской печати можно найти много статей и заметок, посвя¬щенных истории того или другого военно-учеб¬ного заведения, но о Морском Наследника Це¬саревича кадетском корпусе нигде и ничего не приходилось встречать. Даже в книге, посвя¬щенной 250-летию основания Морского кадет¬ского корпуса «Колыбель флота», где подроб¬но описаны основание и быт Морского кадет¬ского корпуса в Севастополе, основанного в 1919 году, о корпусе Наследника Цесаревича нет ни одного слова.
Настоящая статья, написанная к 55-летию открытия Морского Его Императорского Высо¬чества Наследника Цесаревича кадетского кор¬пуса в Севастополе, имеет целью ознакомить читателей «Военной Были» с историей воз¬никновения этого корпуса и с жизнью его ка¬дет с 1916 по 1922 год, в надежде заполнить таким образом пробел в истории российских военно-учебных заведений.





Рота Его Высочества Морского Е. И. В. Наследника Цесаревича Кадетского корпуса.

Возрождение флота и реформы морских военно-учебных заведений

Положение, создавшееся после несчастной русско-японской войны побудило группу моло¬дых морских офицеров организовать в помощь Морскому министерству Военно-Морской Кру¬жок, дабы заняться вопросом о возрождении русского флота.
По инициативе Кружка был создан Морс¬кой Генеральный штаб, выработавший новую судостроительную программу. Стараниями Осо¬бого Комитета для усиления флота были по¬строены на добровольные пожертвования эскад¬ренный миноносец «Новик», двадцать других эскадренных миноносцев и несколько подвод¬ных лодок. Но для подлинного возрождения нашего флота, для постройки линейных эскадр нужны были деньги, а Государственная дума в течение ряда лет отказывала Морскому ми¬нистерству в кредитах. В 1909 году, помимо Государственной думы, Государственный совет нашел возможным ассигновать некоторые суммы и два завода в Петербурге приступи¬ли к постройке первых русских линейных кораблей — дреднотов типа «Петропавловск».
18 марта 1911 года на пост морского мини¬стерства был назначен исключительно талан¬тливый человек и организатор — адмирал Гри¬горович, остававшийся на этом посту до самой революции. Благодаря его энергии, автори¬тету и тому доверию, которое он сумел вну¬шить Государственной Думе, необходимые сум¬мы начали отпускаться и была начата осущест¬влением так называемая «малая судострои¬тельная программа». Одновременно закипе¬ла работа и в Морском Генеральном штабе, где был поднят и разработан вопрос об увеличении офицерского состава флота.
С 1701 года по 1913-й Морской корпус, по¬следовательно носивший названия «Навигацкой школы», «Морской Академии», «Морско¬го кадетского корпуса», «Морского училища», снова — «Морского кадетского корпуса» и, на¬конец, по 1916 год, — «Морского корпуса», был единственным в России военно-морским учеб¬ным заведением, выпускавшим во флот строе¬вых морских офицеров. Морское Инженерное училище в Кронштадте выпускало во флот только офицеров инженер-механиков и офи¬церов Корпуса Корабельных инженеров. Прав¬да, при 2-м Балтийском флотском экипаже су-ществовала рота юнкеров флота, в которую принимались лица, окончившие высшее обра¬зование. В 1915 году юнкера флота были переименованы в «гардемарины флота». Они получали морское образование от преподава¬телей Морского корпуса и держали выпуск¬ные экзамены также при корпусе. Таким образом, выделять курсы юнкеров и гардемарин флота в отдельное военно-морское учебное за¬ведение не приходится, тем более что число юнкеров, произведенных в мичмана, было очень незначительно.
Ясно, что число открывающихся ежегодно вакансий для приема в младший общеобра¬зовательный и в младший специальный классы зависело от потребности флота в офицерском составе.
В состав 3-й гардемаринской роты входили как старшие кадеты, произведенные после пе¬реходных экзаменов в гардемарины, так и мо¬лодые люди, окончившие среднее образование в сухопутных кадетских корпусах, гимназиях или реальных училищах, причем эти послед¬ние — не выдерживали с успехом приемных экзаменов.
Присутствие в младшей гардемаринской ро¬те ядра из «старых морских кадет», носивших белые погоны еще с младшей кадетской роты и число которых достигало половины соста¬ва роты, имело большое моральное значение для духа воспитанников «колыбели флота».
Морское ведомство не имело намерения, да¬же когда из-за значительного увеличения штата специальных классов здание старого корпуса оказалось недостаточно большим, упра¬зднить хотя бы временно кадетские роты. На¬против, в Морском кадетском корпусе, откры¬том в Севастополе в 1916 году было положено иметь не три, как в Петрограде, а четыре ка¬детские роты.
В 1897 году корпус выпустил 51, в 1899 — 52, в 1899-1900 гг. — 70, в 1900 — 74 мичма¬на, а в период 1-й мировой войны, в 1914 г. — 160, в 1915 — 190, в 1916 — 164 и в 1917 году — 147 мичманов.
Отдельные гардемаринские классы, откры¬тые в 1913 году, выпустили в 1916 году 50 и в 1917 — 100 мичманов.
Кроме того, в 1917 году 43 гардемарина флота были произведены в мичмана.
Из этих цифр следует, что потребность в молодых морских офицерах возросла с начала века и до революции более чем в три раза.
Старый Морской корпус, здания которого занимали почти целый квартал на Василь¬евском Острове, не мог «вместить» более 600 воспитанников. Расширить или увеличить ста¬рое трехэтажное здание было невозможно. В 1911 году особая комиссия, учрежденная начальником Морского Генерального Штаба контр адмиралом светлейшим князем А. А. Ливеном в соответствии с мнением морского ми¬нистра адмирала И. К. Григоровича, при¬шла к заключению о необходимости открыть как бы в помощь Морскому корпусу «Парал¬лельные гардемаринские классы Морского учи¬лища» (переименованные после открытия в 1913 году в «Отдельные гардемаринские клас¬сы»). Эта комиссия предложила также уве¬личить вдвое число кадет, поступающих в младшую роту Морского корпуса, перевести кадетские роты в Севастополь и наконец пере¬именовать Морской корпус в «Морское учи¬лище».
Все эти предложения были одобрены и ут¬верждены Высочайшим повелением Императо¬ра Николая 2-го.
Морской корпус, а с 6 ноября 1914 года — Морской Е. И. В. Наследника Цесаревича кор¬пус, был переименован в октябре 1916 года в «Морское Е. И. В. Наследника Цесаревича учи¬лище», а в сентябре 1916 года был открыт в Севастополе Морской Е. И. В. Наследника Це¬саревича кадетский корпус.
Таким образом - Морской корпус разделился на две части: Морское училище, оставшееся в Петрограде, и Морской кадетский корпус, открытый в Севастополе. Кадеты и гардема¬рины носили белые погоны с золотым вензелем Наследника Цесаревича Алексея Николаевича. Штат Морского кадетского корпуса был по¬ложен в четыре роты, соответствующие 7-й, 6-й, 5-й и 4-й ротам старого Морского корпуса, по 125 кадет в роте. Штат Морского училища был оставлен, как и раньше, в три гардемаринские роты, 3-ю, 2-ю и 1-ю, соответствующие младше¬му, среднему и старшему специальным клас¬сам. Что касается штатов личного состава Мор¬ского училища, никакой точной цифры ука¬зать нельзя, возможно — около 500 гардема¬рин, а в военное время может быть и больше.
Кадеты, принятые осенью 1916 года в 4-ю (а по старому порядку 7-ю) роту Морского кадет¬ского корпуса в Севастополе, должны были окончить корпус весною 1920 года и после лет¬него плавания прийти в Петроград, где быть переведенными в 3-ю роту Морского училища, которое и окончили бы весною 1923 года.
Открытие и жизнь корпуса в Севастополе в 1916 17 учебном году.
Итак, Морское ведомство приняло реше¬ние разделить Морской корпус на две части. Морское училище оставалось в своем старом «доме Миниха, что на Неве стоял», тогда как для Морского кадетского корпуса, откры¬ваемого в Севастополе, нужно было построить новые здания. Участок для постройки был найден в 6 км. от города, в глубине Север¬
ной бухты, воды которой омывали его запад¬ный и южный берега, на севере — «Голлан¬дия», дача командующего флотом и холми¬стая равнина и далее — Братское кладбище; на востоке — «гора» высотою в 150 метров и пороховые погреба Сухарной балки, а еще дальше, в самой глубине бухты, — Черная речка, протекающая по Инкерманскому ущелью. Под горой была образована «верхняя» терраса для постройки главного здания, а мно¬го ниже и ближе к берегу — «нижняя», для постройки офицерских флигелей, соединяв¬шаяся шоссейной дорогой с верхней террасой и узкой дорожкой — с пристанью. Планы и сметы были закончены к началу 1914 года. Много времени ушло на предварительные зем¬ляные работы. Для постройки главного зда¬ния был принят грандиозный план инжене¬ра-строителя архитектора Александра Венсан: красивый и оригинальный белый трехэтаж¬ный дворец из инкерманского камня, а внут¬ри — просторные, светлые залы, церковь, пла-вательный бассейн и т. д. Над крышей — аст¬рономический купол, а от верхней площад¬ки до пристани — широкая каменная лестни¬ца в несколько сот ступеней.
3 августа 1914 года капитан 1 ранга Сер¬гей Николаевич Ворожейкин (86), был назна¬чен председателем строительной комиссии по постройке зданий Морского корпуса. Это бы¬ло первым опытом самостоятельной построй¬ки зданий Морским ведомством. Строитель¬ные материалы доставлялись на пристань уча¬стка на баржах. Рабочих было много и для них и их семейств были построены деревянные бараки.
К началу 1916 года была закончена пост¬ройка офицерских флигелей, но так как бы¬ло очевидно, что постройка главного здания не может быть закончена к намеченному сро¬ку, то было решено переделать внутреннее ус¬тройство двух передних флигелей для времен¬ного размещения 125 воспитанников.
18 февраля 1916 г. капитан 1 ранга Воро¬жейкин был назначен директором открывае¬мого корпуса, а в мае того же года он сопро¬вождал Государя Императора с Царской семь¬ей при осмотре корпусного участка и строя¬щегося главного здания.
30 июля капитан 1 ранга Ворожейкин был произведен в контр-адмиралы.
Весной 1916 года в газетах появились объ¬явления о приеме по конкурсу аттестатов в младший общеобразовательный класс, соот¬ветствующий 4-му классу кадетских корпусов, открываемого в Севастополе Морского кадетского корпуса. Возраст: от 13 до 15 лет, пред¬варительный строгий медицинский осмотр, чи¬сло вакансий — 125. Кандидатами были уро¬женцы почти всех областей необъятной Рос¬сии: север и юг, Польша и Дальний Восток, средняя Россия и Кавказ, Украина и Сибирь. В составе сформированной роты было около ста воспитанников из гражданских учебных заведений и двадцать пять кадет из тринад¬цати кадетских корпусов. Нужно сказать, что уже меньше чем через месяц все это раз¬нородное «сборище» превратилось в прочно спаянную, дружную семью морских кадет. В учебном отношении рота была разделена на пять отделений по 25 воспитанников в каж¬дом, а в строевом — на четыре взвода по 15¬16 рядов. В командование ротой вступил ка¬питан 2 ранга Владимир Владимирович фон Берг, а отделенными начальниками были на¬значены: 1-го отделения — капитан Николай Николаевич Миницкий, 2-го — мичман Нико¬лай Иванович Ильин, 3-го и 4-го — лейтенант Сергей Иванович Иванов и 5-го — мичман Карл Федорович Бауман. Инспектором классов был назначен генерал-майор Владимир Кузьмич Чернышев, преподававший в течение многих лет астрономию и штурманское дело, в Мор¬ском корпусе в Петрограде, а его помощни¬ком — капитан 2 ранга Василий Владимиро¬вич Дектерев. Начальником хозяйственной ча¬сти — капитан 1 ранга Феодор Феодорович Карказ, старшим врачем — почетный лейб ме¬дик статский советник Иосиф Николаевич Свечников, младшим — коллежский советник H. М. Марков и настоятелем церкви — от. Георгий Спасский.
Командира корпуса состояла из строевого кон¬дуктора Звягина, фельдфебеля Усатюк, ше¬сти квартирмейстеров, двух горнистов и од¬ного барабанщика, каптенармуса, фельдшера, матроса-кока и штатского портного. Для убор¬ки помещений и чистки одежды и обуви вос¬питанников в корпус были присланы из запа¬са 12 дядек — «порт-артурцев», прошедших свою действительную службу на судах Артурской эскадры. Кадеты платили ежемесяч¬но им некоторую сумму. Столовым хозяйст¬вом ведала экономка госпожа К., жившая с дочерью Кирой в комнате рядом со столовой. Милая Кира, единственная «корпусная ба¬рышня», сколько кадетских сердец покорила она! Жена каптенармуса, устроившись в ма¬ленькой подвальной лавочке, продавала ка¬детам-лакомкам всякого рода сладости.
Преподаватели были приглашены из Сева¬стополя. Русский язык преподавал г. Гусев, алгебру и геометрию — г. Воейков, историю — г. Смоленский, французский язык — поручик Экар. Фамилии других, к сожалению, забы¬лись. Два корпусных офицера, капитан 2 ран¬га Берг и мичман Бауман преподавали — пер¬вый — морскую практику, а второй — анг¬лийский язык; закон Божий преподавал от. Георгий Спасский. Конечно, кадеты дали сво¬им преподавателям «подходящие» (с кадет¬ской точки зрения!) прозвища, среди кото¬рых: «моргалка», «спичка», «перпендику¬ляр», «Карлуша»…
В конце сентября 1916 года принятые вос¬питанники начали прибывать в Севастополь. С вокзала они направлялись на Екатеринин¬скую улицу, в канцелярию строительной комиссии, откуда группами — на Минную при¬стань, где их ждал приданный корпусу не¬большой каботажный пароход «Алушта» для доставки в корпус. Для многих этот переход явился первым «морским плаванием».
В корпусе прибывших воспитанников при¬нял ротный командир, капитан 2 ранга Берг. Всех выстроили по ранжиру, и каждый полу¬чил соответствующий номер. Из цейхгауза было выдано белье, но морское кадетское об¬мундирование воспитанники получили только через некоторое время, когда после усилен¬ной тренировки они постигли строевую пре¬мудрость и приняли воинский вид. Мундиры и шинели были выданы только перед рож¬дественскими каникулами, но для прогулок и строевых учений в холодное время кадеты получили бушлаты. К сожалению, их разме¬ры были приблизительно одинаковы, и лево¬фланговые малыши в них, буквально, утопали.
В короткий срок, благодаря стараниям рот¬ного командира, капитана Миницкого и кон¬дуктора Звягина, разношерстная толпа при¬нятых воспитанников превратилась в строй¬ную воинскую часть.
Рота была размещена в двух передних флигелях. В левом — спальни, цейхгауз, ла¬зарет и квартира ротного командира, а в под¬вале — помещения для дядек — «порт-артурцев»; в правом — классы, кабинет инспекто¬ра классов, комната дежурного офицера, цер¬ковь, столовые, кухня и квартира директора, а в подвале — рундуки и лавочка.
В двух задних флигелях помещались квар¬тиры офицеров и доктора и корпусная кан¬целярия. Для команды был построен неболь¬шой одноэтажный дом у шоссейной дороги, а женатый каптенармус поместился в малень¬ком домике «под горой». Впрочем, для млад¬ших служащих строились флигеля у северного крыла главного здания.
Большая, хорошо утрамбованная площад¬ка между флигелями служила для строевых занятий и гимнастики и для чтения прика¬зов, нарядов, переклички и пения молитв, а в торжественных случаях — для прохожде¬ния церемониальным маршем. Благодатный крымский климат позволял это делать во все времена года.
За отсутствием корпусной бани воспитан¬ников водили каждые две недели в город, в баню Института физических методов лечения.
Повседневная жизнь кадет в Севастополе мало отличалась от жизни всех кадетских корпусов, однако в Морском кадетском кор¬пусе в Севастополе было и то, чего не было даже и в Морском корпусе в Петрограде, а именно — ежедневные шлюпочные учения, гребные и парусные сигнализация флагами, семафор, диктовка и чтение по Морзе и таке¬лажные работы.
Кадетский день начинался побудкой под горн или барабан в 6 часов 30 минут утра, туалет, одевание, молитва, утренний чай с булкой, к которой давалась иногда половина холодной мясной котлеты, затем строевые за¬нятия или гимнастика. В 9 часов утра начи¬нались классные уроки по 50 минут, с пере¬меной между ними по 10 минут.
Преподаватели прибывали в корпус на «Алуште» или на моторном катере. Корпусная флотилия состояла из четырех катеров: «Бу¬рун», «Зыбь», «Бриз» и «Волна» (один из них был «адмиральским», т. е. в распоряжении ди¬ректора корпуса). Уроки продолжались до 11 часов 50 минут. В полдень — завтрак: неиз¬менные котлеты с кашей, рисом, пюре или макаронами и чай (кваса не было. Перед зав¬траком и после него пелась молитва. Затем после получасового перерыва кадеты снова шли в классы до 3 или 4 часов дня. В суббо¬ту после завтрака уроков не было. После клас¬сных уроков — строй или гимнастика, а два или три раза в неделю — вольные сокольские движения под музыку приезжавшего в корпус духового оркестра Севастопольского флотско¬го полуэкипажа, шлюпочные ученья, морская практика.
«Злых» (с кадетской точки зрения) пре¬подавателей не было. Конечно, каждый из них имел свой «конек» ; Смоленский, например, любил задавать один и тот же вопрос: «Че¬го хотели древние римляне?», на который нуж¬но было отвечать: «Хлеба и зрелищ!»
Большое внимание уделялось математике (6 уроков в неделю), и иностранным языкам (7 уроков); английский язык, необходимый для будущих морских офицеров, был мало кому знаком, но благодаря умелому преподаванию воспитанники усвоили его сравнительно быст¬ро; напротив, французский язык был всем уже знаком и успехи в этом языке были бо¬лее удовлетворительны.
После окончания занятий кадеты могли гу¬лять на плацу, ходить на «Парижскую» ба¬тарею времен Крымской кампании, спускать¬ся в извилистые гроты южного берега или же, усевшись где-нибудь, любоваться стоявшими на рейде судами Черноморского флота.
В 5 часов вечера бывал обед, из трех блюд: борщ или суп, мясное блюдо с гарниром и сладкое. Затем, после перерыва, от 7 до 9 ве¬чера — приготовление уроков, а в 9 часов ве¬чера — чай с французской булкой для каждо¬го.
Желающие могли брать два раза в неде¬лю частные платные уроки музыки (пианино) или иностранных языков, даваемые приез¬жающими из города учительницами.
После чая, на плацу, а в случае плохой погоды — в спальном флигеле, чтение прика¬зов и нарядов, перекличка унтер-офицерами из кадет, рапорт их дежурному офицеру, пе¬ние молитвы и гимна, после чего воспитан¬ники направлялись в спальни, где их ждали койки. Нельзя сказать, чтобы полная тиши¬на и спокойствие наступали в 10 часов вече¬ра: несмотря на очередные обходы дежурно¬го офицера, а иногда и ротного командира, с фонариком в руках, без проказ не обходилось: устраивали друг другу «конверты», а уже заснувшим «восстанавливали перпендикуля¬ры».
Многие воспитанники видели море и ко¬рабли в первый раз, поэтому понятно, что их тянуло побывать на боевых судах и оз¬накомиться с их жизнью. Никто этому не препятствовал и по воскресеньям кадеты мог¬ли являться, по одиночке или маленькими группами, на суда и с разрешения вахтенного офи¬цера и под руководством одного из судовых унтер-офицеров осматривать корабль. Это был один из плюсов расположения корпуса на берегу моря и в базе флота.
В субботу после завтрака воспитанники, имевшие родных в Севастополе или побли¬зости, могли идти в отпуск с ночевкой, но большинство ходили в город в субботу и во¬скресенье только до последнего рейса «Алуш¬ты». Дежурный офицер, осмотрев с ног до головы являющегося ему кадета и убедив¬шись, что каркас фуражки, придающий ей форму «волнореза», не был вынут, отпускал кадета в отпуск.
Офицеры Морского корпуса считались на береговой службе военного времени и при де¬журстве носили не кортик, а палаш и револь¬вер.
При прибытии «Алушты» на Минную при¬стань кадеты расходились по городу, загля¬дывая иногда в кондитерские купить пирож¬ное или выпить чашку кофе. Не забывали посетить «жемчужину Севастополя» — При¬морский бульвар и Исторический бульвар с его панорамой обороны Севастополя.
По воскресеньям утром все оставшиеся в корпусе кадеты присутствовали на обедне, пос¬ле окончания которой они проходили один за другим. «равняясь направо», перед дирек¬тором корпуса, бывшим в парадной форме с алой лентой ордена св. Станислава 1-й сте¬пени и рядом с которым стоял ротный ко¬мандир, шептавший в адмиральское ухо фа¬милию каждого кадета.
После завтрака, около 3 часов, дежурный офицер объявлял фамилии выбранных им де¬сяти кадет, которых директор корпуса при¬глашал к себе на чай. После тщательного ос¬мотра кадеты поднимались к директору на квартиру. Милая адмиральша после несколь¬ких приветливых слов приглашала в столо¬вую, где кадет уже ждал стол с чаем, торта¬ми, пирожными и всякого рода печеньями. Усадив кадет за стол адмирал и адмиральша уходили, чтобы не стеснять приглашенных. За столом прислуживал матрос вестовой ад¬мирала. После чая кадеты шли в гостиную для салонных игр, а кто умел, играл на пиа¬нино. Затем появлялись радушные хозяева, и кадеты, поблагодарив адмирала и адмираль¬шу за прием, возвращались в роту.
В классах воспитанники занимали места по старшинству полученных баллов, но пер¬вых учеников садили на «Камчатку», а по¬следних — на первые парты, поближе к сто¬лу преподавателя. Таков был порядок в Сева¬стополе.
С давних пор в Морском корпусе фельд¬фебеля и унтер-офицеры («капралы»), назначались в кадетские роты из старших гар¬демарин, но в Севастополе существовала в 1916 году только одна младшая кадетская рота, поэтому фельдфебель и унтер-офицеры были назначены из роты. Их отличием бы¬ла унтер-офицерская дудка.
Конечно, кадеты были далеко не «анге¬лами», шалили и получали заслуженное по делам, все же о корпусном начальстве ниче¬го, кроме хорошего, сказать нельзя. По ха¬рактеру своему адмирал Ворожейкин не по¬ходил, конечно, на грозного адмирала Чухнина, ни на чудаковатого адмирала Карцева, но с кадетской точки зрения его мягкий ха¬рактер не был недостатком. Все его любили и уважали. Впрочем, директор занимался глав¬ным образом административными делами и во внутреннюю жизнь роты не вмешивался. На¬против, ротный командир, капитан 2 ранга Берг, «воспитатель кадетских поколений», со сво¬ей ротой не расставался, кадеты видели его повсюду, командование ротой было для не¬го как бы «миссией свыше». Характера был он несколько «восторженного», но был в ду¬ше хорошим моряком и таким же воспитате¬лем. Любимым его делом была морская прак¬тика. По праздничным дням он ходил с же¬лающими на шлюпке под парусами, а в буд¬ни, в свободное от занятий время водил ро¬ту в экскурсии: на Братское кладбище или далее, идя по Северной стороне вплоть до за¬прещенной зоны скрытых береговых батарей, или в устье Черной речки в ущелье Инкермана, где однажды рота посетила монастырь. Радушные монахи угостили кадет чаем и сит¬ным хлебом с маслом и медом. Капитан Миницкий, прекрасный строевой офицер, с гус¬тыми усами, всегда одетый строго по форме, пользовался любовью и уважением кадет, ко¬торых он за малые проступки не наказывал. Лейтенант Иванов плавал на миноносце «Стро¬гий», солидного сложения и добродушной внешности, подражая адмиралу Колчаку брил усы, любил беседовать с кадетами на мор¬ские темы… и оставлять их без отпуска (про¬звище его было «крокодил», или, попросту «крока»). Мичман Ильин — высокий, строй¬ный офицер, недавно женившийся и всегда гулявший под руку со своей молодой, эле¬гантной женой. Кадеты на него не жалова¬лись. Мичман Бауман — живой молоденький холостой офицер маленького роста; он гово-рил по-английски, как англичанин, и требо¬вал того же от кадет. Он умел, когда это тре¬бовалось, быть строгим. Побудку не любил (по прозвищу «малютка»).
Большие события в жизни корпуса

15 сентября 1916 г., при¬каз по корпусу № 39: «Объявляю телеграмму за №2848, полученную сего числа от Главного Морско¬го Штаба: «Государю Им¬ператору благоугодно бы¬ло назначить Его Импера¬торское Высочество На¬следника Цесаревича Ше¬фом вверенного вам корпуса».
1 октября — последний день явки в корпус приня¬тых воспитанников.
5 октября — официальное открытие Морс¬кого Е. И. В. Наследника Цесаревича кадетско¬го корпуса в день тезоименитства Наследника в присутствии командующего Черноморским флотом, директора корпуса, офицеров, препо¬давателей, воспитанников и их родственников. Отец Георгий Спасский отслужил молебен в корпусной церкви, освященной в честь святого Павла Исповедника и Алексея митрополита Московского. По окончании молебна адмирал Колчак обратился к воспитанникам с речью, в которой указал, что надо учиться, хорошо се¬бя держать, чтобы в будущем стать знающими свое дело офицерами и быть достойными пре¬емниками своих предков. «орлов — черномор¬цев».
7 октября. В 6 часов 10 минут утра мирно спавшее население корпуса было разбужено внезапным взрывом порохового погреба носо¬вой башни линейного корабля «Императрица Мария», стоявшего на бочке недалеко от кор¬пуса. После первого взрыва последовала серия других, более слабых. Все фазы агонии кораб¬ля проходили перед глазами всех чинов корпу¬са. Матрос фотограф сделал несколько сним¬ков катастрофы, но пластинки были у него ото¬браны штабом флота, чтобы фотографии не попали в газеты. Кадеты художники зарисовали последовательные фразы взрыва.
10 октября был объявлен приказ по корпу¬су № 53: «Сформированную роту кадет име¬новать: «Рота Его Высочества». Как объя¬снить это Высочайшее благоволение? Можно предполагать, что Государь решил зачислить своего сына в открытый в Севастополе корпус. По словам бывшего командира нашей роты, ка¬питана 1 ранга Берга, «в этой роте должен был воспитываться Наследник Цесаревич».
6 ноября.. Приказом по корпусу этот день был объявлен корпусным праздником. Тор¬жеств не было, но весь персонал корпуса при¬сутствовал на церковной службе. Увы, жаре¬ного гуся с яблоками не было!
В начале ноября директор корпуса был опо¬вещен, что морской министр генерал-адъютант адмирал Григорович посетит корпус. Корпус¬ное начальство в лице ротного командира, ка¬питана Миницкого и кондуктора Звягина уси¬ленно готовило роту для встречи министра: репетировали прохождение церемониальным маршем и ответы строем на ходу: «Здравия желаем, Ваше Высокопревосходительство!». Морской министр в сопровождении командую¬щего флотом и свиты прибыл в корпус на бе¬лом щегольском катере, поздоровался с вытя¬нутым в струнку фронтом кадет и затем про¬пустил роту церемониальным маршем. Адми¬рал Григорович осмотрел временные помеще¬ния рот и строящееся главное здание, всем ос¬тался очень доволен и, покидая корпус, выра-зил благодарность корпусному начальству за строевую выправку и отличный вид кадет ро¬ты Его Высочества.
В ноябре и декабре корпус посетили еще: директор Морского Е. И. В. Наследника Цеса¬ревича училища вице-адмирал Карцев, това¬рищ морского министра вице-адмирал Муравь¬ев, французская военная делегация, прибыв¬шая в Севастополь, и многие другие лица.

Рота Его Высочества в Севастополе во главе с Директором корпуса контр-адмиралом Ворожейкиным.

Рота Его Высочества на походе. Наверху - недостроенные здания Морского корпуса
В памяти кадет сохранилось следующее воспоминание: в один из солнечных ноябрьских дней рота со своими офицерами прибыла на «Алуште» на Минную пристань. Построив¬шись и имея в голове духовой оркестр, рота обошла по главным улицам весь город. Зву¬ки бравурных маршей привлекли многочислен¬ную публику, теснившуюся на тротуарах, в ко¬торой преобладал, конечно, женский элемент. Все любовались выправкой молодых моряков. С этих пор севастопольские барышни начали ча¬сто заглядывать в корпус, несмотря на доволь¬но длинный «морской» переход «туда и обрат¬но» на «Алуште».
Последним событием в конце года было при¬готовление к отъезду на рождественские кани¬кулы. Мундиры и шинели шились по мерке в Севастопольских портняжных мастерских, так же как белые замшевые перчатки и башлыки, обшитые черной тесьмой. Их выдали в первую очередь воспитанникам, уезжавшим на север. Каникулы начинались 20 декабря, но жившие далеко от Севастополя отпускались раньше, ведь между Севастополем и Петроградом было 2.053 версты! Впрочем, для «северян» рот¬ный выхлопотал на железной дороге отдель¬ный «кадетский» вагон». Воспитаннику же из Владивостока, по фамилии Чихачев, о рожде¬ственском отпуске домой не приходилось и мечтать.
10 января 1917 года все кадеты вернулись в корпус, где повседневная жизнь продолжа¬лась, как раньше. Конечно, все интересовались военными действиями на фронте, но о полити¬ческом положении в стране никто ничего не знал. Поэтому вспыхнувшая революция, отре¬чение Государя от престола за себя и за своего сына были для кадет полной неожиданностью. Вначале предполагали, что Государя заместит на престоле его брат, Великий Князь Михаил Александрович, но после его отказа стало ясно, что монархия перестала существовать.
В начале марта, по получении манифеста об отречении Государя, приказом директора всех воспитанников выстроили в одной из столовых. Сильно расстроенный и взволнованный адми¬рал Ворожейкин начал читать манифест, но по мере чтения волнение его возрастало, слезы покатились по лицу адмирал расплакался и пе¬редал заканчивать чтение капитану 2 ранга Бергу.
Первым следствием этого исторического со¬бытия было снятие с погон вензелей Наследни¬ка, а черная ленточка была сшита в своей середине, скрывая, таким образом, шефскую часть названия корпуса. Новое, так называе¬мое «Временное» правительство симпатий ни¬кому не внушало, но все же офицеры и коман¬да были приведены к присяге.
В марте рота Морского кадетского корпуса была вызвана в Севастополь, где вместе с ко¬мандами всего флота и частями гарнизона уча¬ствовала в «красном» параде на Нахимовской площади. Вскоре пошли разговоры о том, что и кадеты будут приносить присягу. Действите¬льно, в апреле рота была собрана в одной из столовых, где был поставлен аналой с Еванге¬лием и от. Спасский, с крестом в руках, привел всех к присяге.
Особенных перемен во внутренней жизни корпуса не произошло, классные и строевые занятия продолжались по-прежнему. Со сторо¬ны команды враждебных действий не было, не было и красных флагов, но национальный флаг был перевернут «вверх ногами», и нижняя, красная, полоса стала верхней. Весной какой-то «уполномоченный» прибыл в Севастополь для смотра флота, и при проходе его моторно¬го катера перед участком корпуса все рабочие бросились к берегу, крича «ура». По духу вре¬мени воспитанники были сняты с уроков и по¬сланы туда же, на пристань, но «ура», конеч¬но, не кричали.
Ввиду событий, на пасхальные каникулы уехали только те, которые жили поблизости. В мае воспитанники, получив, кроме зимнего, еще и летнее обмундирование, были распущены на летние каникулы. Только летом они узнали, что по распоряжению Временного правительства Морской кадетский корпус в Севастополе за¬крывается, а воспитанники его переводятся в Морское училище в Петроград.

6-я РОТА МОРСКОГО УЧИЛИЩА В ПЕТРОГРАДЕ В 1917-1918 УЧЕБ. ГОДУ.

Итак, волею судьбы воспитанники Морско¬го кадетского корпуса в Севастополе прибыли в Петроград и влились «душой и телом» в Мор¬ское училище на три года раньше, чем это было предвидено по плану преобразования во¬енно-морских учебных заведений, и не вновь испеченными гардемаринами, а еще кадетами 6-й роты.
По этому плану кадеты приема 1916 года в Морской кадетский корпус в Севастополе долж¬ны были быть произведены в гардемарины весной 1920 года, отправлены на учебном суд¬не в плавание вокруг Европы и, по прибытии в Петроград, приняты в младший специальный класс Морского Училища.
Но план этот так и остался планом.
Осенью кадеты — «Севастопольцы» прибы¬ли в Петроград не на учебном судне под Анд¬реевским флагом после замечательного загра¬ничного плавания, а более прозаическим пу¬тем — по железной дороге, в переполненных поездах.
Несмотря на общий упадок, в котором на¬ходилась Россия в то время, число прибывших в училище кадет было близко к сотне.
Кадеты, окончившие весной 1917 года стар¬ший общеобразовательный класс, и молодые люди «со стороны», принятые по конкурсу ат¬тестатов как в Морское училище, так и в От¬дельные гардемаринские классы, были сведе¬ны в новую, 3-ю роту числом в 258 (Число, данное Г. Усаровым.) человек, которая под командой капитана 1 ранга М. А. Китицына была отправлена 3 октября 1917 г. во Владивосток. После закрытия Морского учили¬ща в Петрограде 24 февраля 1918 года, Мор¬ское училище во Владивостоке продолжало существовать еще до осени 1920 года и последние гардемарины этого училища окончили пол¬ный курс Морского корпуса 2 марта 1922 года в Бизерте.
В Петрограде остались четыре роты: три кадетских — 6-я (из Севастополя), 5-я и 4-я (младший, средний и старший общеобразова¬тельные классы), и одна гардемаринская, 2-я, (старший специальный класс) большого соста¬ва (214 человек). Всего, возможно, около 450 воспитанников.
Мало кто из кадет, прибывших из Севасто¬поля, видел северную столицу, а о жизни в сте¬нах старого Морского корпуса слышали только те, чьи старшие братья или родственники еще воспитывались в училище или же служили уже во флоте.
Многим, и главным образом южанам, нуж¬но было привыкнуть к особенному петроград¬скому климату с его пасмурной осенью, длин¬ной зимой с лютыми январскими морозами и с «белесыми» бесконечными ночами.
6-я рота была размещена в помещениях 2-го этажа левого крыла здания, на углу между Ни-колаевской набережной и 11-й линией, 5-я — в таких же помещениях 1-го этажа, 4-я — в помещениях между Компасным залом и Кар¬тинной галереей, около Столового зала, а стар¬шая гардемаринская — в помещениях 1-го эта¬жа, вдоль 12-й линии, с выходом в Картинную галерею.
Кадеты — «Севастопольцы» быстро озна¬комились с новой обстановкой: большие рот¬ные залы, разделенные широкими сводами на две части, одна — с конторками для приготов¬ления уроков, другая — для строя, переклич¬ки, пения молитв, чтения приказов и уроков танцев. Обширные спальни, «Звериный» ко¬ридор, украшенный стенными барельефами зверей, снятыми со старинных кораблей, Клас¬сный коридор с Компасным залом, Картинная галерея с батальными картинами и портретами адмиралов 18-го века, Морской музей и знаме¬нитый Столовый зал.
Познакомились кадеты — «Севастопольцы» и с вековыми традициями «Гнезда Петрова» и с легендами о замурованном кадете, о скры¬том подземном ходе под Невой, о прострелен¬ном портрете адмирала Ушакова в Картинной галерее, о попытке подпилить цепи, на кото¬рых висел потолок Столового зала и т. д.
Училищное начальства (в скобках — год выпуска) Начальник училища: флота генерал-лей¬тенант Александр Михайлович Бригер (1882); инспектор классов: капитан 1 ранга (или пол¬ковник?) И. В. Никитин; адъютант: мичман Виктор Карлович Дориан (1915).
Ротное начальство Командир 6-й роты: капитан 2 ранга Нико¬лай Петрович Халкевич (1904). Отделенные начальники: старший лейтенант Павел Алек¬сандрович Неелов, старший лейтенант Зайончковский (?), мичман Всеволод Януариевич Запольский (1915), мичман Георгий Алекс. Тевяшев (1914), мичман Павел Николаевич Ромашев (1916), и мичман Димитрий Валерианович Запольский (1916).
Фельдфебель 6-й роты, старший гардемарин Павел Репин. Унтер-офицеры: старшие гарде¬марины Александр Балабанов, Михаил Михнев, Всеволод Шавров и другие. Фельдфебель стар¬шей роты: старший гардемарин Николай Гор¬ский. Врачи: стар. — доктор Оскар Карлович Эбербах, младший — доктор Алексей Василь¬евич Ливеровский. Священник — от. Чуев.
О выдающейся личности генерала Бригера, последнего начальника Морского училища, по-святившего ему 30 лет жизни, было уже доста¬точно сказано в зарубежной морской печати. Но все же нужно напомнить, что если училище не было закрыто сейчас же после октябрьского переворота и воспитанникам его удалось закон¬чить учебный год и получить аттестаты, то этим они обязаны исключительно энергии и уменью своего начальника.
Преподавательский состав Г. Колумбус — русский язык, полковник Таклинский — алгебра, г. Верт — геометрия, капитан 2 ранга А. М. Толстопятое физика, полковник Шмидт — география, генерал-майор Л. А. Гросман — черчение, г. Павлович 1-й — естественная история, г. Гризар — француз-ский язык, г. Самсон — английский язык, г. Н. Н. Бочаров — история, а также «морские» ге¬нералы и полковники: П. К. Бубнов, Mi. M. Безпятов, В. М. Сухомель, Павлович 2-й. Отец Чуев преподавал Закон Божий. Были еще: «балетмейстер», дававший уроки танцев, и ин¬структоры по гимнастике на снарядах и плава¬нию.
Отделенные начальники давали уроки мор¬ской практики, но шлюпочных учений на Неве не было.
За исключением двух или трех сравнитель¬но молодых преподавателей, все остальные бы¬ли уже в почтенном возрасте (по-кадетски — «песочниками»). Преподавали они в училище уже в течение десятков лет. Новых воспитан¬ников они знали плохо. Прочитав свой урок, который они знали почти что наизусть, вызывали какого-нибудь по списку к доске, но кто именно стоял перед ними, — они не знали! Кадеты этим пользовались и в каждом из пяти отделений были выбраны «специалисты» по определенному предмету, которые в случае на¬добности могли бы отвечать за других! Но бы¬ли преподаватели, провести которых было не¬возможно: таким был полковник Таклинский, прекрасный математик и очень строгий препо¬даватель (по-кадетски «безжалостный»).
Кто в Морском корпусе не знал легендар¬ного преподавателя французского языка г. Гри¬зар, который, несмотря на свое тридцатилетнее пребывание в Петербурге плохо владел русским языком? Юркий и болтливый старичок сме¬шил кадет, рассказывая им одни и те же фран¬цузские анекдоты, и свирепел, когда по тради¬ции кто-нибудь из кадет ему говорил: «Месье, Балтийский завод сгорел!». Бывало, что он выгонял виновного из класса и после урока жаловался инспектору классов и ротному ко¬мандиру.
Преподаватель английского языка, мистер Самсон, знал русский язык еще меньше, чем его коллега, пользуясь чем, дежурный по клас¬су рапортовал ему по-русски невообразимую ерунду.
Офицерский состав был хороший: строгий, но справедливый ротный командир, капитан 2 ранга Халкевич, много молодых офицеров. Ди¬сциплина была строгая и наказания обильны, главным образом оставление без отпуска. Как-то, за «звериный концерт» в спальне ротный командир оставил мнимых «зачинщиков» без отпуска.. до конца года. А в действительности — в концерте приняла участие вся рота!
Были случаи, когда виновного сажали в кар¬цер. Другим наказанием, менее строгим, но бо¬лее частым, была высылка виновного из клас¬са в распоряжение дежурного офицера, кото¬рый ставил его на один из еще не занятых рум¬бов компасной картушки до конца урока.
Один из офицеров, старший лейтенант Нее¬лов носил довольно странное прозвище «Дыр¬ка». Говорили, что Неелов ещё, будучи гарде¬марином, прострелил, случайно или нет, порт¬рет адмирала Ушакова. Начальство обнаружило дырку в портрете и приказало ее заделать! Бы¬ло ли это так?!
Строевых квартирмейстеров и «дядек» в училище уже не было, но в ротах остались кап¬тенармусы, которые выдавали обмундирование и обувь, а после бани — форменки и белье. Одежду и обувь воспитанники чистили сами. В училищной швальне можно было за некоторую «мзду» вшить в форменные брюки клин, при¬дававший им форму «клеша».
О повседневной жизни много говорить не приходится. Как и в Севастополе, побудка под горн или барабан, но барабанщик начинал свой ненавистный для кадет бой в спальне 5-й ро¬ты, находившейся в первом этаже, перед тем как подняться во второй этаж. Конечно, эта «предварительная» побудка не была по вкусу мирно спавших кадет 6-й роты!
В отличие от Севастополя, в Петрограде в зимние месяцы электрическое освещение нуж¬но было оставлять долго утром и зажигать ра¬но вечером.
Остальная часть дня проходила по обычно¬му порядку: строй, молитвы, хождение фрон¬том четыре раза в день в Столовый зал, клас¬сные уроки в те же часы, как и в Севастополе, приготовление уроков за конторками, пере¬кличка, вечерняя молитва и… койки. Новым было: уроки плаванья в большом училищном бассейне и уроки танцев под музыку пианино.
Строевых учений и утренних прогулок по улицам Васильевского Острова не было.
Кормили воспитанников относительно не плохо (по сравнению с полуголодовкой, царив¬шей в то время в столице), но, конечно, не так хорошо, как в старое время. Белая мука време¬нами исчезала, уступая место ржаной, и снова появлялась. Конечно, в этом году воспитанни¬ки уже не посылали дневальных за сладкими филипповскими булочками!
Каким образом хозяйственная часть умуд¬рялась раздобывать все необходимые продук¬ты, чтобы накормить весьма неплохо около 500 человек в день корпусного праздника 6 ноября?!
Как перед рождественскими каникулами, так и после окончательного закрытия училища, все уезжающие воспитанники получили пище¬вое довольствие на несколько дней: хлеб, мас¬ло, сахар, чай, и иногда даже и холодные кот¬леты!..
Чудная корпусная церковь не пустовала, но на службы ходили желающие, одиночным по¬рядком.
Следуя духу времени, был образован из слу¬жащих училищный комитет, выдававший вся¬кого рода удостоверения.
Было немало и других изменений в жизни училища, но в среде офицеров и воспитанников осталось то, чего никакая революция, никакая пропаганда изменить не могла: дух более чем двухсотлетней колыбели Российского Импера¬торского флота — Морского корпуса.

Добавлено спустя 2 минуты 19 секунд:

СОБЫТИЯ В ЖИЗНИ УЧИЛИЩА В 1917-1918 УЧЕБНОМ ГОДУ
Конец сентября 1917 г. — прибытие воспи¬танников в училище после плавания на боевых судах или летних каникул.
3 октября — молебен перед началом заня¬тий в Столовом зале. Речь начальника учили¬ща генерала Бригера.
25 октября — начало большевицкого пере¬ворота. Несколько холостых выстрелов с крей¬сера «Аврора», стоявшего на Неве, против учи¬лища.
26 октября — речь Начальника училища в связи с создавшимся новым политическим по¬ложением.
6 ноября — праздник Морского корпуса. Мо¬лебен в Столовом зале. Традиционный жареный гусь. Парада и бала не было *).
12 ноября — выборы в Учредительное со¬брание в Столовом зале.
2 декабря — печальный день! Воспитанни¬кам было приказано снять дорогие им белые погоны. Вскоре они получили новые отличия: для кадет — золотые нарукавные тупые углы, один — для 6-й роты, два — для 5-й. три — для 4-й; для гардемарин то же самое, но с якорем внутри угла.
Изменилась и офицерская форма и офици¬альное титулование офицеров для всех чинов: «военный моряк»!
9 декабря — вечер, устроенный старшими гардемаринами. Приглашенные кадеты (пять из каждой роты) присутствовали на ночном па¬раде в Столовом зале, принимаемом Нептуном, восседавшим на троне у пьедестала статуи Им¬ператора Петра Великого и зычно кричавшим: «Отвечать, как морскому Богу!».. Форма: на голом теле — портупея кому положено — па¬лаш, на бедрах — черный галстук, на голове — фуражка. У Нептуна — корона и трезубец.
15 декабря — отъезд на рождественские ка¬никулы. Для подавляющего большинства вос¬питанников кадетских рот этот день был по¬следним в стенах Морского училища.
10 января 1918 г. — к этой дате несколько десятков кадет уже вернулись в училище. Увы, все ротные помещения были заняты какими-то матросскими отрядами Балтийского флота, и кадеты были размещены в палатах училищно¬го лазарета. На чай, завтрак и обед кадеты хо¬дили не строем, а одиночным порядком. Регу¬лярных классных занятий уже больше не бы¬ло.
29 января — Совет народных комиссаров объявил, что российский флот царского време¬ни распущен и будет заменен «социалистиче¬ским рабоче-крестьянским красным флотом» на вольнонаемных началах. Конечно, этот дек¬рет ничего хорошего для воспитанников учи¬лища, будущих морских офицеров, не предве¬щал!
Впрочем, уже начиная с середины января различные советские комитеты, заседавшие в училище, в Столовом зале, выносили враждеб¬ные по отношению к «старорежимному» Мор¬скому училищу резолюции, именуя его то «осиным гнездом», то… «кровавым насосом(?!)».
В конце января училище удостоилось посе¬щения «мичмана» Раскольникова Ильина (1917-0. Г. К.), который, взобравшись на стул около статуи Петра Великого, произнес какую-то пламенную революционную речь.
В январе-феврале в Столовом зале был открыт сезон «народных» балов с соответст¬вующей публикой. Около Столового зала были устроены «кубрики счастья», а «барышни» нового стиля, взобравшись на палубу брига «Наварин», лущили семячки… Чудная карти¬на для оставшихся в училище воспитанников!
Но вот настал роковой день 24 февраля. По приказу военно-морского комиссара т. Троцкого старое Морское училище было закрыто и его воспитанники были распущены, получив со¬ответствующие пройденному курсу свидетель¬ства, а старшие гардемарины — звание «воен¬ного моряка».
Так закончило свое 217-летнее существова¬ние Морское училище, ведущее свое начало от Школы Математических и Навигацких наук, основанной Императором Петром Великим.
В заголовке статьи — Жетон 6-й роты Мор¬ского Училища 1917-1918 гг. Носился на цепоч¬ке на левой стороне груди.

Последние годы военной жизни воспитанников кадетских рот Морского Училища.
«Самая большая ценность нынешнего выпуска в том, что он сохранит не¬прерывность морского воспитания… Если влияние старшего выпуска рас¬пространится на новый, то это обеспе¬чит преемственность…». (Из докладной записки Начальника Мор¬ского Училища во Владивостоке Кап. 1 ран¬га Китицина Морскому министру. Январь 1919 г.).
Об открытии Морского корпуса в Севасто¬поле в октябре 1919 г. было написано много в: морской литературе зарубежья, и из всего на¬писанного видно, что почему-то ни сам созда¬тель корпуса и никто из высшего морского командования того времени не приняли во вни¬мание того факта, что в 1919 г. в рядах Добро¬вольческой армии и на судах флота служило более 50 гардемарин Отдельных Гардемарин¬ских классов и кадет Морского Училища, еще не окончивших полный курс специального или общеобразовательного классов.
Конечно, никто из моряков не мог не одо¬брить идеи открыть в Крыму, военно-морское учебное заведение. Для сухопутных войск на юге России существовало несколько военных училищ, тогда как для пополнения офицер¬ского состава флота не было предпринято ни¬чего. Правда, во Владивостоке капитан 1 ранга Китицын принял молодых людей в гардемарин¬скую роту, но об этом факте мало, что было из¬вестно на юге России.
6 сентября 1919 года в газетах появилось объявление о приеме в Морской корпус по кон¬курсу аттестатов, без различия и сословий. 130 молодых людей, окончивших среднее образо¬вание, возраста от 16 до 18 лет, в гардемарин¬скую роту и столько же, в возрасте от 12 до 14 лет, окончивших 3 класса среднеучебного за¬ведения в младшую кадетскую — 7-ю роту. К сожалению, воспитанников Морского Училища, закрытого 24 февраля 1918 г., окончивших свое среднее образование, на юге России было ма¬ло и, напротив, воспитанников этого Училища, которым осталось год или два для завершения образования, оказалось довольно много, возможно более пятидесяти. Согласно тексту этого объявления, для большинства питомцев Морского Училища прием в открываемый кор¬пус был закрыт. Однако будущее показало, что только всего после четырех месяцев усилен¬ной подготовки в созданных для них «времен¬ных классах», многие из них с успехом окон¬чили специальные классы Морского корпуса в Бизерте, а потом университеты и высшие тех¬нические учебные заведения как во Франции, так и в других странах.
Что же касается решения открыть прием «малышей» в самую младшую кадетскую ро¬ту, отрывая их от семей в это тревожное вре¬мя, при отсутствии «лишних» денег в казне Вооруженных Сил Юга России и необходимых имущества и продуктов, то в лучшем случае можно только с удивлением пожать плечами. Было бы гораздо целесообразнее оставить этих мальчиков учиться в своих гимназиях и реаль¬ных училищах. Наконец, когда же эти кадеты могли бы стать мичманами? В 1927 году… А где же принцип, так правильно формулирован¬ный кап. 1 ранга Китицыным, о «непрерывно¬сти морского воспитания»? Вот почему, как нам кажется, было бы целесообразнее открыть в Крыму не седьмую, а четвертую (старшую кадетскую) роту с ускоренным курсом, для ос-тавшихся за бортом 40-50 кадет старого Мор¬ского Училища. Таким образом, через несколь¬ко месяцев усиленных занятий они могли бы образовать младшую гардемаринскую (третью) роту, солидную по духу и традициям старого Морского Корпуса и к тому же уже хорошо знакомую со службой на флоте. Но, увы, в фор¬мировавшуюся гардемаринскую роту из гарде¬марин Отдельных Гардемаринских Классов ни¬кого не приняли, а из кадет Морского Учили¬ща приняли только четырех. Это была «капля в море» и, конечно, вопроса о «преемственно¬сти» и быть не могло.
Так или иначе, старшая кадетская (четвер¬тая) рота не была открыта и никаких приказов об отчислении кадет и гардемарин в открыва¬емый Морской Корпус не последовало. Сии «птенцы гнезда Петрова», для которых места в новом Морском Корпусе не нашлось, продолжали нести свою службу в армии и на флоте вплоть до июня месяца 1920 года.
«… в то время на юге России, где количе¬ство гардемарин и кадет исчислялось многими десятками, вдруг о них забыли и Морской Кор¬пус возобновил свою деятельность без них» (Г. Б. Александровский «Колыбель флота» стр. 247).
«… Большинство кадет Морского Училища (в то время лишь на флоте их было не менее полусотни) прошений не подавали, многие окон¬чившие среднее образование считали, что они из старого Училища отчислены не были и по¬тому ожидали приказа о своем возвращении в возрожденный Корпус»… «…они (бывшие ка¬деты роты Его Высочества Б. Щ.), еще не успе¬ли окончить свое среднее образование, о ко¬тором говорилось в объявлении, а старшей ка¬детской роты для них не открыли». (П. А. Варнек «Колыбель флота стр. 273).
Однако Редакционная комиссия «Колыбе¬ли флота» на стр. 248 пишет: «… никому от¬каза в приеме в корпус не было». Заметка эта заканчивается следующей, довольно странной фразой: «ожидание некоторых бывших вос¬питанников Морского Корпуса личного вызова может быть объяснено только их молодо¬стью…» Слух об открытии Морского Корпуса в Севастополе дошел до кадет, служивших в сухопутных частях и на судах Каспийской флотилии, и они с согласия своих командиров были отправлены в Севастополь, где по при¬бытии явились в штаб Командующего флотом. Но вместо Морского Корпуса все явившиеся морские кадеты были направлены в Особое От¬деление Морского Управления, то есть в контр¬разведку…
Но вот в июне 1920 года Главное Командо¬вание решило возвратить с фронта всех уча¬щихся молодых людей (Приказ № 2258). 22 июня соответствующие приказы за №№ 4987 и 4988 были отданы и по флоту. Таким образом, всплыл на поверхность вопрос о забытых в прошлом году воспитанниках Морского Учи¬лища и Отдельных Гардемаринских Классов. Что же для них можно было сделать? Един¬ственным выходом было создание временных ускоренных курсов: старшего, для окончивших среднее образование, и младшего, для его, не окончивших. Эти курсы получили наименова¬ние Сводной роты при Морском Корпусе, в ко¬мандование которой вступил капитан 2 ранга А. А. Воробьев. Открытием этой роты кадеты были много обязаны стараниям их товарища, кадета Владимира Е., который добился возмож¬ности быть принятым начальством. Со своей стороны контр-адмирал Ворожейкин, дирек¬тор корпуса, не забывший своих бывших вос-питанников, кадет роты Его Высочества, много способствовал открытию этих «временных классов». В конце концов кадеты, служившие на кораблях Черноморского флота, были отко-мандированы в Морской Корпус для продол¬жения образования. Большинство воспитанни¬ков были уже в чине подпоручика Корпуса Ко¬рабельных Офицеров и продолжали в стенах корпуса носить свою офицерскую форму.
Рота была разделена на два взвода. В пер¬вом — 1 гардемарин Морского Инженерного Училища, 15 гардемарин Отдельных Гардема¬ринских Классов и 2 кадета 5-й роты Морско¬го Училища, а во втором — 28 кадет 6-й роты и 7 кадет 5-й и 4-й рот Морского Училища. Ро¬та была размещена в помещениях «спально¬го» флигеля, хорошо знакомых бывшим каде¬там Роты Его Высочества. О повседневной жиз¬ни воспитанников Сводной роты много говорить не приходится. Ненавистной побудки под горн или барабан не было. Не было и строевых за¬нятий. Все время было посвящено учению. Сво¬бодное время посвящалось, главным образом, купанью. Столовались воспитанники на даче «Голландия». Все офицеры и воспитанники имели винтовки и патроны.
Вернувшись на школьную скамью, все эти сигнальщики, рулевые, комендоры, пулеметчи¬ки, стрелки и кавалеристы усердно принялись за работу. Потерянное время нужно было на¬верстать как можно скорее. Главным предметом была, конечно, математика, которую препода¬вал, как и в 1916/17 гг., г. Воейков.
Настал октябрь. До сих пор, особых собы¬тий в жизни Сводной роты не происходило. Изо дня в день шло усиленное ученье. На фронте положение было тревожно, но к этому как-то уже привыкли. Несмотря на события послед¬них дней октября, приказ об эвакуации Кры¬ма явился для большинства полной неожидан¬ностью. Приказом штаба чины Сводной роты были расписаны по судам, причем самая боль¬шая группа, около 15 человек, попала на во¬оруженный ледокол «Гайдамак», стоявший в Южной бухте. По прибытии нашего флота в Константинополь и месячного пребывания на «Гайдамаке» чины Сводной роты были пере¬ведены на линейный корабль «Генерал Алек¬сеев», на котором пробыли около недели и, на¬конец, 9 декабря все они были переведены на посыльное судно «Якут», где было собраны все чины Сводной роты, находившиеся на вновь сформированной Русской эскадре. Здесь Сводная рота, просуществовавшая почти шесть
месяцев, прекратила свое существование. **
На «Якуте» образовалась новая Младшая гардемаринская рота (третья), на этот раз с со¬лидным ядром из старых морских кадет из со¬
става только что расформированной Сводной роты. Рота была дополнена молодыми людьми частью принятыми в корпус еще в Севастопо¬ле, частью прибывшими с эскадры уже в Кон¬стантинополе.
По прибытии на «Якут» вновь сформиро¬ванная рота была выстроена на палубе, имея, как полагалось, офицеров из своего состава, на правом фланге. Но капитан 1 ранга Китицын, не желая делать разницы между воспитанника¬ми одной и той же роты, «предложил» всем этим подпоручикам Корпуса Корабельных Офицеров на время, как бы сказать — «забыть свой офицерский чин». Фронт немедля пере¬строился, на сей раз по ранжиру. В командо¬вание ротой вступил лейтенант Н. А. Окрашевский (вып. 1915 г.).
9 декабря (по новому стилю) 1920 года, «Якут», в составе 2-го Отряда Русской эскад¬ры вышел из Константинополя, через Коринф¬ский канал, в Бизерту. Отряд сопровождало французское авизо «Бар-ле-Дюк». О походе нашей эскадры много и обстоятельно уже бы¬ло написано как в русской, так и во француз¬ской печати. Может быть интересно будет на¬помнить о двух событиях этого похода:
В ночь с 14 на 15 декабря 1920 года фран¬цузский конвоир нашего Отряда «Бар-ле -Дюк» наскочил на камень у мыса в Эгейском море и затонул. Погиб командир корабля и 26 человек команды.
Несколько позже, в Ионическом море, «Якут» потерпел аварию, которая могла бы окончиться трагически. Кочегарка была затоп¬лена водой, поступавшей через один случайно открывшийся кингстон. Грязную воду, пере¬мешанную с шлаком, приходилось откачивать ведрами. В этой тяжелой работе принял уча¬стие весь экипаж корабля. На следующий день подошел французский миноносец, передал на «Якут» ручную помпу и работа пошла быст¬рее. После починки кингстона, для чего гарде¬марин Дорошенко должен был несколько раз нырять в грязную воду, и окончания откачи¬вания нужно было привести в порядок меха¬низмы машины, и только поздно вечером ма-шины старенького «Якута» застучали вновь.
26 декабря «Якут» прибыл в Бизерту и че¬рез несколько дней ошвартовался у борта крей¬сера «Генерал Корнилов», стоявшего уже на рейде.
20 января 1921 года гардемарины сошли на берег и после дезинфекции и всевозможных прививок отправлены были в лагерь Сфаят. Здесь рота закончила свое формирование путем приема находившихся на эскадре кадет сухо¬путных корпусов и охотников флота. Большо¬го изменения в численном составе роты не про¬изошло.

Бывшие кадеты Роты Его Высочества, снятые с их бывших фельдфебелем в 6-й роте Морского училища мичманом Репиным в лагере Сфаят
20 марта воспитанники 3-ей роты были отправлены в плавание на парусное учебное суд¬но «Моряк» (бывшее «Великая Княгиня Ксе¬ния Александровна»), которым командовал сначала старший лейтенант А.Г. Рыбин, а за¬тем старший лейтенант M. М. Максимович, офицеры прекрасно знавшие штурманское и парусное дело.
3 мая воспитанники, плававшие на «Моря¬ке», приказом по Морскому корпусу за № 134 были произведены в гардемарины. 4 1/2 месяч¬ное плавание на «Моряке», хотя и не в откры¬том море (из-за запрещения Морского Префек¬та Бизерты), а в огромном Бизертском озере, принесло гардемаринам большую пользу во всех отношениях. Весь день проходил по точ¬но составленному корабельному расписанию, за исключением парусных походов в озере, кото¬рым иногда мешали ветер и погода. Ранняя по¬будка, укладывание коек, утренняя тщатель¬ная уборка (мытье палубы, чистка меди) и в 8 часов — подъем флага.
Жаркий африканский климат располагал русских моряков к купанию. Неудивительно, что гардемарины всегда с нетерпением ждали дудки: «Команде купаться!» Все быстро вы¬скакивали на палубу и, сбросив трусики, бро¬сались в воду. Дежурная шлюпка ходила на веслах вокруг купающихся, чтобы в случае надобности подать помощь. Неумеющие — учи¬лись плавать на лямках, вдоль борта, как в старое время в плавательном бассейне в Пет¬рограде. Но и среди нас были настоящие «чемпионы» плавания. Например, Владимир Бори¬сов прыгал с фока-рея, с высоты около десяти метров, а Николай Широкий нырял под ко¬рабль и выплывал с противоположного борта. Он же в нужных случаях изображал «челове¬ка за бортом» и по указанию командира, не-заметно от вахтенного начальника и сигналь¬щиков, прыгал в воду. Раздавался взволнован¬ный от неожиданности крик сигнальщика: «Человек за бортом!», и спасательный круг летел в воду. Конечно, это скорее была школа для вахтенных начальников, так как нужно было, не растерявшись, быстро «лечь в дрейф», спустить шлюпку, которая и должна была уже найти и подобрать оставшегося далеко сзади «утопленника».
Ходили под парусами на шлюпках в любую погоду. Делали шлюпочные пробеги на веслах на всех корабельных шлюпках, начиная с двой¬ки и кончая 12-весельным катером. Иногда устраивались настоящие гонки. Каждые две недели очередная смена шла работать в маши¬ну, где под руководством судового инженер-ме¬ханика она вела практические занятия. Шли занятия по штурманскому делу и по морской практике. По парусному авралу каждый имел свое определенное место.
Постановка и уборка парусов. Походы под парусами по озеру, с поворотами оверштаг и через фордевинд… Кто же из моряков не знает, что успех каждого маневра зависит не только от быстрого и точного исполнения поданных
команд, но и от дружной работы ВСЕГО экипа¬жа! Прошло уже более пятидесяти лет, а в ушах бывших «марсафлотов» все еще звучат громкие слова команд, летевших с мостика: «Марсовые — к вантам!». «По марсам и са¬лингам!» Для будущих морских офицеров ни¬когда не было и не будет лучшей школы, как плаванье на парусном учебном корабле!
«Моряк» — трехмачтовое парусное судно — баркантина — имел фок-мачту с прямыми, а грот и бизань с косыми (латинскими) парусами. Имел он и вспомогательную паровую машину с двумя котлами различной системы, которая могла бы в случае надобности «помочь» при трудном повороте, а котлы служили также и для учебных целей.
Занятия длились до полудня. После тради¬ционной «пробы», которую кок подносил ко¬мандиру, гардемарины получали свой скудный обед (паек французского интенданства был не обилен!). После обеда, не подымая флаг «ОН», мы все же два часа отдыхали. Затем опять шли занятия. Наконец длинный трудовой день кон¬чался. Раздавался сигнал: «Из палубы всем выйти, палубу проветрить и подмести!» Под вечер, после знойного дня под палящим афри¬канским солнцем, гардемарины собирались на баке, и над тихими водами Бизертского озера неслись звуки русской песни… Правда, еще в Сфаяте в рядах 3-й роты нашлись и дириже¬ры, и запевалы, которым удалось организовать хороший, стройный хор. Так по вечерам на улицах Сфаята, к удовольствию населения, главным образом женского, этого поселка, гар¬демарины 3-й роты исполняли свой репертуар из русских народных и военных песен. Да и позже, по прибытии в Кебир, наша рота счи-талась лучшей по хоровому пению.
После скромного ужина, чая и вечерней молитвы раздавались койки, но большинство гардемарин располагалось спать тут же( на па¬лубе.
Что касается дисциплины, то она была на судах суровая, и наказания сыпались как из рога изобилия. Плошать, зевать, делать ошибки на корабле не полагалось. Ставили под ружье, на раскаленной солнцем палубе, что было осо¬бенно чувствительно для босых гардемарин¬ских ног. Правда, — вода была близка и палу¬бу допускалось окачивать. Другим наказанием был прогон через салинг или же посылка про¬стоять на салинге столько-то времени. Были, конечно, и наряды вне очереди. Нужно отме¬тить, что никто и никогда на эти наказания не жаловался.
2 августа рота, закончив учебное плавание, была отправлена для классных занятий в форт Джебель-Кебир. В командование ротой вступил морской офицер выпуска 1917 года лейтенант Г. Мейерер, который еще в чине мичмана по¬ложил начало боевой деятельности Волжской флотилии в июне 1918 года и после создания в Омске Морского Учебного батальона принял участие в его непрерывных боях до сентября 1919 года.
К этому времени в роте осталось 72 челове¬ка, в числе которых 22 бывших кадета Мор¬ского Училища. К этому солидному по духу ядру нужно прибавить еще 16 кадет сухопут¬ных кадетских корпусов. Таким образом более половины 3-й роты составляли гардемарины, имевшие право называться «старыми кадета¬ми». «Руководящее ядро этой роты составля¬ли бывшие кадеты Петроградского Морского Училища» (П. А. Варнек «Колыбель флота» стр. 298).
В корпусе числилось 235 гардемарин, 110
_________________
Больше о друзьях, чем о себе.

[Иванов Александр]

Жареным гусём подчевали.... завидно...
_________________
С уважением Иванов Александр
1982 г 354 кл

[Сергей Акиндинов]

В корпусе числилось 235 гардемарин, 110 кадет, 60 офицеров и преподавателей и около 40 человек команды. Директором корпуса был вице-адмирал А. М. Герасимов, «имевший честь служить при трех императорах», как го¬ворил он, а его помощником и начальником строевой части был выдающийся боевой офи¬цер, кавалер ордена святого Георгия 4-й ст. капитан 1 ранга М. А. Китицын.
Начиная с октября 1917 года жизнь и де¬ятельность этого доблестного морского офи¬цера была тесно связана с жизнью нескольких сотен гардемарин. Его основная «морская идея» основывалась на более чем двухсотлетних тра¬дициях Российского Императорского флота. Возможно, что в некоторых случаях капитан 1 ранга Китицын был несколько пристрастен к «своим» владивостокским гардемаринам, но не нужно забывать, что он их рассматривал как бы «своим детищем».
Третья рота была размещена в одном из казематов с железными койками в два яруса. В роту были назначены три отделенных на¬чальника, фельдфебель и несколько «капра¬лов» (так звали в Морском корпуса, в просто¬речье унтер-офицеров из гардемарин). Все они были из «дальневосточников».
1 июня 1922 года лейтенант Мейерер ушел из корпуса, оставив на память каждому из сво¬их гардемарин по экземпляру написанного им курса военно-морской истории. Его сменил бо¬евой офицер капитан 2 ранга Алексей Алек¬сеевич Остолопов. Участник Первого Кубанско¬го похода, он потом командовал вспомогатель¬ным крейсером «Слава» в Каспийской флоти¬лии.
Жизнь протекала без особых событий. Еже¬дневно бывали строевые занятия, а иногда и большие прогулки по пыльным бизертским до¬рогам. Много времени уделялось гимна¬стике и спорту. В корпусе был прекрасный ду¬ховой оркестр под управлением гардемарина 1-й роты Данюшевского, а после его производ¬ства гардемарина нашей роты Милорадовича, который в то же время был регентом ротно¬го хора. Оркестр сопровождал корпус на ба¬тальонные прогулки и русские военные марши гремели по улицам Бизерты. При прохождении батальона церемониальным маршем обычно иг¬рался марш, так называемый Старо-Егерский. И. наконец, корпусный оркестр оживлял на¬ши гимнастические праздники, играл на балу 6 ноября и, вообще, играл одну из важных ро¬лей в жизни корпуса.
Нужно заметить, что Морской корпус в Бизерте остался верен традициям старого кор¬пуса: 6 ноября бывал и молебен, и обед с при¬глашенными старыми воспитанниками, и бал вечером. Сохранился и старый обычай «похо¬рон Альманаха», но ров, окружавший старый французский форт, заменил нам знаменитый в Петербурге зал старого корпуса, не носили мы черных с золотом флотских мундиров, не видно было на балу пышных дамских туале¬тов, не слышно было у подъезда окриков ку¬черов и лакеев, но все же в одном из бараков, украшенном сигнальными флагами и гирлян¬дами зелени, фельдфебель старшей роты га¬лантно предлагал старой адмиральше руку и, как и в старое время, открывал с ней бал под звуки торжественного полонеза.
В силу сложившихся обстоятельств каж¬дая гардемаринская рота имела свой особый, принадлежавший только ей облик. Владимир Владимирович Берг в книге своей «Последние гардемарины» характеризовал эти роты так: «Первая рота, высокая, стройная, вышколен¬ная, гордая своим владивостокским походом, вторая — серьезная, сосредоточенная жажду¬щая знаний, третья, — пылкая, горячая, отзыв¬чивая» («Последние гардемарины» стр. 159), а по мнению нашего морского писателя Петра Александровича Варнека: «Гардемарины этой (третьей) роты больше всех других напоминали по духу петроградских гардемарин» («Колы¬бель флота» стр. 298).
Классные занятия в нашей роте шли усилен¬ным темпом. Больших каникул не было. Бы¬ли только воскресенья да праздничные отпу¬ска. Таким образом времени оказалось доста¬точно, чтобы пройти полный курс Специальных классов Морского корпуса. Нужно сказать, что преподавательский состав, во главе с Инспек¬тором классов, академиком капитаном 1 ранга Николаем Николаевичем Александровым, пре¬подававшим высшую математику, и «богом де¬виации», генерал-лейтенантом Константином Николаевичем Оглоблинским, стоял на большой высоте, что, конечно, весьма способствовало ус¬пешному прохождению нами всех положен¬ных курсов: математики, девиации, астрономии, навигации, пароходной механики, кораблестро¬ения, физики, химии, электротехники, черче¬ния, богословия, русской словесности, французского языка и других наук (к сожалению, английский язык в Бизерте не преподавался). Не была забыта и военно-морская история. Многое, и в особенности математика, весьма пригодились нам при поступлении впоследст¬вии в иностранные высшие учебные заведения.
Наступили выпускные экзамены. Письмен¬ные — в одном из сфаятских бараков, под стро¬гим наблюдением корпусных офицеров, а уст¬ные — в классных «залах» Кебира. Как и в старое время, с трепетом подходили гардемари¬ны к столу, за которым сидели «непроницае¬мые» экзаменаторы. Как и «там», тянули би¬леты, в надежде вытянуть хороший, но не бы¬ло мундиров, не было того парада, что в былое время.
Судьбе было угодно, чтобы председателем экзаменационной комиссии на выпускных экза¬менах был назначен бывший директор нашего корпуса в Севастополе, контр-адмирал Сергей Николаевич Ворожейкин, который, по всей ви¬димости, был рад увидеть среди экзаменую¬щихся своих бывших воспитанников из роты Его Высочества, которых он знал еще с 1916 года. Рады были и гардемарины снова увидеть своего «доброго адмирала». Увы, вместо 125, как в 1916 году, их было только немного более десятка!
После выпускных экзаменов 57 старших гардемарин получили аттестаты об окончании Морского корпуса, приказом по Корпусу, за № 219 от 6/19 ноября 1922 года, и приказом по Русской эскадре за № 297, того же дня, были произведены в корабельные гардемарины. Не¬сколько позже были произведены еще 6 чело¬век, а всего 63 корабельных гардемарина, в чи¬сле которых — 18 бывших кадет Морского Училища в Петрограде. Возможно, что в даль¬нейшем еще несколько человек представились и выдержали экзамены, но у нас об этом ника¬ких сведений нет.
После производства корабельные гардема¬рины были расписаны по судам эскадры, но уже через несколько месяцев начался «разъ¬езд». Корабелы отправлялись главным обра¬зом во французские университеты и техниче¬ские учебные заведения с целью продолжения своего образования. Эскадра стала заметно пу¬стеть.
«29 октября 1924 года, в 17 часов 45 минут, на всех кораблях Русской эскадры в Бизерте были в последний раз спущены Андреевские флаги, чтобы никогда уже по сей день не под¬ниматься». (А. Г. «Военная Быль» № 75).
***
Заканчивая свой очерк о бывших кадетах роты Его Высочества Морского Корпуса в Се¬вастополе и гардемаринах 3-й роты Морского Корпуса в Бизерте, мне хочется упомянуть некоторых, имена которых прославили русское имя заграницей и в научном мире.
1) Старший унтер-офицер знаменщик Юрий Кусков, окончивший корпус первым, вслед за¬тем окончил сначала Сорбонну, затем два выс¬ших технических института, удостоился звания доктора физико-математических наук и инже¬нера-доктора. Занимал пост научного директора одного из крупнейших электротехнических об¬ществ во Франции и одновременно был про¬фессором в электротехнических институтах Па¬рижа и Нанси.
2) Фельдфебель Всеволод Гусев, окончив¬ший корпус вторым, был кадетом Морского Училища в Петрограде. Блестяще окончив Ме¬ханическое отделение электротехнического ин¬ститута в Нанси и одновременно физико-мате¬матический факультет, этот выдающийся инже¬нер избрал своей специальностью авиацию и аэротехнику и, дополнив свои знания в высшем аэронавтическом институте, в Париже, получил пост руководителя воздушных испытаний про¬тотипов в одном из национализированных французских обществ. Последним и роковым для него заданием был контроль полета одно¬го из новых гидросамолетов гигантов. Из это¬го полета он не вернулся. Атлантический океан не вернул тела славного русского моряка и лет¬чика.
Список наш этим, конечно, не исчерпывает¬ся. Согласно нашему Информационному бюл¬летеню, 25 корабельных гардемарин получи¬ли дипломы инженеров. Тут были инженеры общественных работ, инженеры-механики, электрики, химики, геологи, агрономы, метео¬рологи. авиаторы. Кроме того, один из «кора¬белов» был принят в Морской Корпус в Бре¬сте, который окончил с успехом, и стал выдаю¬щимся инженером во французских колониях.
Бывшие кадеты роты Его Высочества, за¬кончившие свою военную жизнь в стенах Мор¬ского Корпуса в Бизерте и на кораблях Русской эскадры, считают своим долгом посвятить не¬сколько строк последним годам жизни их «доб¬рого адмирала».
За месяц до выпускных экзаменов, 5/18 ок¬тября 1922 года, то есть в годовщину официаль¬ного открытия Морского Е. И. В. Наследника Цесаревича корпуса в Севастополе, бывшие ка¬деты этого корпуса устроили в стенах Джебель-Кебира скромное празднование этого памятно¬го для них события. На празднование был при¬глашен и бывший директор корпуса контр-ад¬мирал Сергей Николаевич Ворожейкин. За стаканом глинтвейна вспоминали прошлое. Ад¬мирал показывал своим кадетам фотографии из жизни корпуса.
После ликвидации, в октябре 1922 года, Рус¬ской эскадры и в мае 1925 года последних кадетских рот Морского корпуса в Бизерте ад¬мирал с супругой продолжал жить в Бизерте и после кончины адмирала Герасимова, адмирал Ворожейкин был назначен председателем ко¬миссии по постройке Храма-Памятника кораб¬лям Русской эскадры в Бизерте.
Адмирал пользовался большим уважение во французских морских кругах. Он скончался 26 марта 1939 года и похоронен в Бизерте.
В заключение я приношу глубокую благо¬дарность моему старому другу и однокашнику Георгию Александровичу Усарову, с которым с юных лет мы делили радости и горести, за со¬общение мне многих редких документов и при¬сылку фотографий из жизни корпуса и моему старшему брату, Владимиру Александровичу Щепинскому, за художественное исполнение рисунков погона, значка и креста — Бизерты.
Судьбе было угодно, чтобы день производст¬ва ПОСЛЕДНЕГО выпуска корабельных гарде¬марин совпал с днем Корпусного праздника.

Добавлено спустя 14 минут 7 секунд:

[Сергей Акиндинов]

https://www.youtube.com/watch?v=S5bkp1RpnKI

https://www.youtube.com/watch?v=tuVbhQt3N9o
_________________
Больше о друзьях, чем о себе.

[Александр Скиба]

Спасибо, просмотрел с удовольствием. Давай еще

[Иванов Александр]

Прекрасные видео!
Спасибо!!!!
_________________
С уважением Иванов Александр
1982 г 354 кл

[Иван Лукашенко]

[Шабалин Игорь]

Спасибо. Интересно. Посмотрел.
_________________
"Лучше быть повешенным за верность, чем быть награждeнным за предательство".
выпуск 1978, 2 факультет, 251 рота

[Сергей Акиндинов]

...пишут...

http://kronvestnik.ru/museum/21745
_________________
Больше о друзьях, чем о себе.

[Иван Лукашенко]