СВВМИУ.ru

[Иван Лукашенко]

Посвящается нашему земляку, коренному ростовчанину, командиру ракетного подводного крейсера стратегического назначения, капитану 1 ранга Ржанову Олегу Васильевичу.
К глубокому сожалению и скорби, 8 мая 1998 года перестало биться, уставшее и измученное сердце, отважного моряка-подводника.
Похоронен Олег Васильевич на родине, в Ростове-на-Дону.
Мне и моим товарищам по экипажу выпала честь, служить с таким грамотным офицером и просто хорошим и порядочным человеком, в самой боевой и особенной базе Краснознаменного Северного Флота, - ГРЕМИХЕ!

ПОДВОДНИКИ,-КТО ОНИ ТАКИЕ?

Ведь об этих людях мало говорят и пишут. От них веет романтикой моря не просто, а романтикой его глубин, которые наполнены различными неожиданностями.
Это те, кто вернулся из покоренных глубин, те, которые может быть не раз, выходили победителями из самых опасных, не редко – смертельных случаев, те, которые перенесли тяжесть разлуки не только с родными и близкими, а со всей нашей Родиной, находясь в тысячи миль от ее рубежей.
Это те, которые в кругу друзей будут скромно сидеть за столом и умело уклоняться от ответов на вопросы об опасностях службы на подводной лодке.
Это те, которых мы называем – подводники!
Об этих людях надо помнить, об их делах в защите и охране нашей Родины на морских рубежах!»
Командир подводной лодки
Герой Советского Союза
Капитан 2 ранга Гаджиев М.И.

«ПОДВОДНЫЙ ТИТАНИК» ИЗ ГРЕМИХИ

Эта правдивая история, произошла с реальными людьми, моряками-подводниками из войсковой части 51320-А. Проходившими службу на атомной подводной лодке стратегического назначения К-475, проекта 667-Б, или как мы ее ласково называли «Букаха»!
Находясь на боевой службе, экипаж ракетоносца, выполнял задачи командования, по защите водных рубежей нашей Родины, - Союза Советских Социалистических Республик.
19 мая 1988 года, на границе Баренцева и Карского морей, ракетоносец в подводном положении столкнулся с огромным айсбергом.

КОМАНДИР К-475 -2 РЖАНОВ Олег Васильевич.


Нелегкую военно-морскую службу, Олег Васильевич познал, еще, будучи матросом срочной службы.
Отслужив год матросом, в 1960 году поступает в Ленинградское военно-морское училище подводного плавания имени Ленинского комсомола.
В1965 году успешно заканчивает вышеназванное учебное заведение и по распределению направляется проходить службу, но уже в качестве офицера, на Краснознаменный Северный флот, в базу Оленья Губа.
1973 - 1974 г. г. В составе экипажа, проходит обязательную переподготовку и обучение, в централизованном учебном центре Военно-морского флота СССР, городе Палдиски, эстонской республики.
1975 год, перевод к новому месту службы, в переформированную 11 флотилию АПЛ, базу Гремиха. Определенное представление о «райском уголке», на краю земли вы уже имеете.
В 1979 году Ржанов О. В., принимает командование ракетным подводным крейсером К-475, прослужив в этой должности, вплоть до злополучного 1988 года.
После трагического столкновения с айсбергом, нашего командира признали виновным в данном происшествии. Отстранили от должности командира АПЛ и перевели моряка, - до мозга костей, на службу береговую и спокойную - начальником учебного центра флотилии.

Экипаж, вины своего командира не признал. На флоте так повелось, что за все происходящее на корабле, отвечает только капитан. Не будем никого судить и оправдывать.

Много на флоте хороших офицеров профессионалов служило всегда, однако стать командиром подводной лодки, мог далеко не всякий. Даже не каждому толковому старпому, выпадает честь, - стать первым человеком на субмарине! Командир это призвание!

М.И. ГАДЖИЕВ О КОМАНДИРЕ ПОДВОДНИКЕ.

«Командир-подводник должен быть самым невозмутимым из самых хладнокровных моряков, должен иметь пылкое воображение романиста и ясный здравый ум, присущий действиям делового человека, должен обладать выдержкой и терпением завзятого рыболова, искусного следопыта, предприимчивого охотника".
МОРСКОЙ ЛЕВ.
За плечами Ржанова О.В. более 20-ти дальних походов, продолжительность каждого из которых составляет в среднем 80 суток, путем несложных математических действий, получаем результат, - в общей сложности, около 5-ти лет нахождения под водой не всплывая. И это не считая многочисленных и разнообразных учений, ракетно-торпедных стрельб и прочих выходов в море. За время службы их всегда было в достатке!

О подводниках в нашей стране, по непонятным всем причинам, принято говорить, только тогда, когда они погибают. Да и то не всегда? К великому нашему сожалению это так?
К государственным наградам подводников представляли также крайне редко, - в основном награждают,- посмертно?!

Олег Васильевич был настоящий морской волк, а точнее лев. Шевелюра у нашего «капраза» была густой, с проседью и волнистой. Когда в походе он не стригся, волосы были похожи на львиную гриву.
Человек приятной славянской внешности, крепкого телосложения, с твердым, волевым характером, требовательным к себе и подчиненным. Хороший товарищ и отличный семьянин, отец четверых детей. У командира родился сын в 1987 году, когда ему было уже 46 лет!
И пусть многие говорят, что подводники все лысые и у них определенные проблемы с потенцией, - не верьте им, как видите, это далеко не так!

На атомных подлодках, даже крысы своеобразные,- обладают прекрасным интеллектом и умом, большими милыми ушами, густой, длинной и черной шерстью, чертовски красивые и безумно плодовитые!
Когда отсеки проверяют на герметичность, их надувают, при этом слегка закладывает уши. Для возврата барабанных перепонок в нормальное положение, нужно зажать пальцами нос и продуться.
У крыс это не всегда, наверное, получается. От дискомфорта они иногда выскакивают к людям, садятся задом на палубу и передними лапами смешно колотят себя по заклиненным ушам. Довольно забавное зрелище, создается впечатление, что крыса играет на своей голове барабанную дробь. Мы с ними в принципе, мирно жили, как хорошие, добрые соседи!

СТОЛКНОВЕНИЕ С АЙСБЕРГОМ.

19 мая, день был совершенно обычный, рабочий и близился к завершению. Скорость лодки была небольшой, около 4 узлов, глубина погружения достигала 50-ти метров. Боевое дежурство проходило в нейтральных водах, на границе Баренцева и Карского морей. И мы, знали, что находимся в районе, где на поверхности воды много крупного битого льда и встречаются большие айсберги. Данные по ледовой обстановке, находящихся по нашему курсу айсбергов, мы получаем два раза в сутки из штаба ВМФ, через спутники на сеансах связи.

И если на заданном курсе подводной лодки, мог появиться подгоняемый течением и ветром айсберг, командир принимал решение изменить курс и спокойно разойтись с вероятной опасностью.
Как известно, айсберги не издают никаких вибраций и не излучают шумов, которые может услышать акустик. А сбегающие от таяния льда ручейки, в общем шуме моря, не в силах распознать даже самый лучший и опытный слухач, такой как Витек Брежнев и Коля Жуков. Для нас подобный, сложный поход был не первый.

Однажды, когда мы находились под сплошным полярным льдом, в районе Гренландии, и искали полынью, для всплытия на сеанс связи и определения места. Тогда нам повезло, мы ударились ограждением рубки о большую сосульку либо льдину. Контакт был довольно ощутимый. Но повреждения получили незначительные, вмятины на верхней части рубки, выбитые стекла. Горизонтальные рубочные рули не пострадали.
Нам тогда, можно сказать повезло?!
В офицерской кают-компании и столовой личного состава, закончился вечерний чай. Это такое приятное мероприятие с печеньем, медом и творогом, перед сном у второй и третьей смены, и перед заступлением на вахту первой. Экипаж готовился отойти ко сну.
Все по отсекам ходили уже в «разухах», можно сказать в нижнем подводном белье, купались, чистили зубы, в общем, чистоплотные моряки, занимались обычным делом,- вечерним туалетом.

Умывшись, побрившись и освежившись приятным, фирменным лосьоном, я включил перед сном легкую музыку, от маэстро Фаусто Папетти и одел наушники. Удобно улегся, укрывшись разовой, но стираной для мягкости простыней на импровизированном матрасе из теплого водолазного белья. В своей тесноватой, но «персональной каюте», - боевом посту под номером сорок. БП-40. В нашем знаменитом «корабельном баре».

И уже через несколько минут мою приятную и сладкую дремоту нарушил внезапный, страшной силы удар. Меня буквально подбросило, со всем моим лежаком. Наушники соскочили, магнитофон упал, грохнувшись о компрессор, и замолчал. Я вскочил как ошпаренный крутым кипятком, и в одних трусах, босиком, выскочил из выгородки на центральную палубу 4 отсека.

Время было примерно 23 часа 14 минут, когда произошло столкновение подлодки с чем-то очень большим. С кем или чем столкнулись, и что все же произошло, не понял сначала никто? Для всех это был просто шок!

Мы получили сильнейший удар, обо что-то очень большое и твердое носовой частью. Лодку тряхнуло так, что десять тысяч тонн метала, загудело и зазвенело как камертон. Такую огромную махину, бросило из стороны в сторону и закачало как щепку.
Послышался жуткий, душераздирающий скрежет рвущегося металла нашей подлодки по правому борту. Неприятный и довольно колючий холодок пробежал по всему телу. Это был, наверное, самый обычный человеческий страх, но отнюдь не паника.

В момент столкновения, командир находился в центральном посту. Прозвучала команда: - «стоп турбина!»
Лодка без хода, накренилась на левый борт. И с дифферентом на нос, нас медленно начало затягивать в глубину. Все на секунду застыли в оцепенении. Но в тот же миг, тишину буквально разорвали частые и страшные для нас, - сигналы аварийной тревоги! Кто, в чем был одет, стремглав бросились по своим отсекам к боевым постам.

К счастью, за мою службу, это была первая аварийная тревога, и страшно было, не только мне одному. Замполит, Владимир Ефимович, - пятидесятилетний ветеран, небольшого роста, но довольно полного телосложения, пробежал мимо меня в 4-м отсеке, обогнав кого-то из молодых офицеров.Таких забегов с препятствиями, я никогда не видел, ни на одних тренировках и учениях!За считанные секунды,все были на своих боевых постах.За последним пробежавшим из жилого 5 отсека,в носовую часть,я закрыл переборочную дверь и до упора задраил кремальеру.Бросился в свою выгородку холодильных машин БП-40.Быстро надев брюки и майку, с трудом пробравшись к клапану подачи забортной воды, лег на него как на любимую и желанную женщину.
Прижавшись щекой и ухом к промасленному, мокрому и ледяному металлическому корпусу.

Я не чувствовал холода в испачканной и промокшей майке, и зубы стучали по корпусу клапана скорее всего уже не от страха, а больше от неопределенности, что же все таки с нами произошло? И что же нас ждет впереди?
Перед глазами, как на старой кинопленке, резко перескакивая с кадра на кадр. Быстро сменяя различные, несвязные между собой сюжеты, пролетало беззаботное, босоногое, деревенское детство. Веселая, бесшабашная юность. Там я был счастливым и беззаботным.
А где-то в самом верхнем и дальнем уголке моего вибрирующего на грани сознания, неожиданно появлялось и плавно растворялось грустное лицо матери. А мне и сейчас еще только 23 года,- совсем еще пацан, по большому счету, и не жил-то совсем? У меня даже девушки не было постоянной, не то, чтобы любимой?!
Через ледяной корпус клапана было отчетливо слышно, как все громче и громче со скрежетом, рвется наружная обшивка легкого корпуса лодки, приближаясь к 4-му отсеку, а значит и ко мне?!

Последовала команда из центрального поста,- «осмотреться в отсеках, контролировать забортные отверстия!» Я доложил, по «каштану» БЧ-2, – что на БП-40 замечаний нет, поступления забортной воды не обнаружено!

Ко мне в выгородку забежал командир отсека, капитан лейтенант Близнец со словами, - ну что у тебя, как клапан? А я, отлипнуть не могу от своей железяки. У меня все в порядке! Ответил я.
На мой вопрос, что с нами произошло? Он бросил коротко, – АЙСБЕРГ!

Объявили,- глубина 70 метров. Лодка продолжала произвольное погружение. Скрежет металла приближался и становился громче. На глубине 75 метров, он достиг 4-го отсека.
Я отскочил от прочного корпуса, и сел на порог открытой двери, поближе к своему спасательному снаряжению.
Сидя на пороге и задумчиво раскачиваясь в такт вибрации, я почему-то невольно, обнял колени руками и положив на них свою голову. Мыслей уже не было никаких. Я просто монотонно, как метроном, раскачивался, смотрел в одну точку, и что-то нечленораздельное, напевал себе под нос.

По мере приближения к середине лодки, усилилась вибрация корпуса, сопровождаемая громким скрежетом металла. Медленно и монотонно, лодка, притертая льдом проваливалась в глубину, все дальше и дальше, с ощутимым дифферентом на нос.
Хруст, треск и скрежет прошли рядом со мной, с легкостью распарывая стальное тело нашей «мурены» и затихая, по мере удаления, шум пошел дальше в корму. Было не совсем понятно, как обычный лед может так легко разрывать прочную, маломагнитную сталь лодки?
Ощущение безысходности и беспомощности, эмоции и сумбур, творившийся тогда в моей голове, тревогу и сильное волнение в сердце, передать на бумаге целиком и полностью невозможно, как бы я не пытался это сделать сейчас!
Команды «осмотреться в отсеках!» и ответные доклады с боевых постов, проходили еще несколько раз. К счастью, у нашего «Титаника» двойной корпус и второй более прочный и мощный.
Нас, разрывая, продолжало затягивать под кромку айсберга в глубину, однако в районе 5-го отсека, страшный скрежет начал затихать и внезапно прекратился.

Что происходило в центральном посту, мне, конечно, было не известно. Но я думаю, что весь экипаж был уверен в своем командире. Мы знали, что все обойдется, и мы вырвемся из ледяных лап айсберга. Однако произвольное погружение под айсберг, разорванной и измученной лодки продолжалось, глубина достигла уже 90 метров.

На время почему-то ни разу не догадался посмотреть. На глубине 95 метров, лодка ударилась о лед уже кормой. Создалось впечатление, что она встрепенулась, колыхнувшись с борта на борт, и провалившись на глубину 110 метров, освободилась от айсберга. Дифферент начал выравниваться, лодка получила долгожданную свободу.

Заработали турбины и, набирая скорость, мы начали удаляться от опасного места подальше. Неужели все закончилось?
Часы показывали

23:30. Во власти айсберга мы находились всего лишь пятнадцать минут. Но для меня тогда, сложилось впечатление, что в безысходности и томительных ожиданиях, прошла целая вечность?!

Люди зашевелились, ожили, открыли дверь, и вышли, «вычислители альфисты». Алексей Кривчиков, Толик Мальнев и Юра Славиков. Ракетчики наши,- Реннике Кирилл, два Александра, Васильев и Савельев с нижней палубы поднялись к нам на среднюю, немного пообщались между собой, о случившемся, отпустило.
С «чердака», улыбаясь, во все свои усы, спустился Вадик со словами, пойдем, что ли выпьем за спасение утопающих!
Мы действительно зашли ко мне в выгородку и в полном молчании, выпили по две полные кружки «кэсэухи», но хмель как не странно не зацепил вообще? Вот только внутреннее напряжение и тревога, начали заметно спадать, кажется, даже дышать стало легче и свободнее.
Пронесло, одним словом! Живем братцы!

"Айсберг телом холодным, смог подлодку обнять.
И обвил словно спрут, зажимая в тиски.
Его хищную страсть, нам несложно понять,
В глубину затянуть, и порвать на куски".

Минут через двадцать, центральный пост объявил очередную тревогу: «по местам стоять к всплытию!» Затрещали перемычки, четыреста атмосфер сжатого воздуха устремились в цистерны главного балласта, лодка с небольшим дифферентом на корму, начала всплытие. Подышать и покурить никого не выпустили. Все оставались на своих постах. Наверх, для осмотра корпуса вышли, только комсостав и механики.

Айсберг – злополучный, сфотографировал мичман Саша Рогонов. Огромной оказалась «ледышка», даже издалека, его малая надводная часть выглядела как девятиэтажный дом. На сколько метров он уходил в глубину, лучше и не гадать? На наше счастье, мы врезались, в его край и нас не затянуло под него дальше. Откуда возврата уже не бывает?!
С палубы, повреждения легкого корпуса определить было сложно, явно были видны только вывороченные, защитные крышки – щиты, двух торпедных аппаратов с правого борта. И смятый обтекатель гидроакустических антенн. Более точный и детальный осмотр корабля, и возможно ремонт, нам предстояло провести, скорее всего, в плавучем ДОКе, города Полярный, по возвращению из похода.
Фотографии айсберга, по определенным причинам, тиражировать запретили, но всем показали на политзанятиях.
«Нигде нет такого равенства и братства,
как у моряков - подводников, где-либо все
побеждают, либо погибают».
М.И.Гаджиев

Автономку мы отходили полностью, но, данное происшествие, конечно же, ощутимо, омрачило и подпортило всем настроение. У многих рушились планы на летний отпуск. Но это просто незначительные мелочи, по сравнению с тем, через, что предстояло пройти нашему командиру.
Олег Васильевич, предчувствуя, предстоящие проверки и расследования причин трагедии, высокими чинами от «главного флота», стал менее разговорчив, выглядел осунувшимся и уставшим. Глаза выдавали его переживания и внутренне напряжение.
Это отразилось и на всем экипаже вцелом. Складывалось впечатление, что люди не радуются окончанию похода, разговаривать действительно не хотелось, не возникало никакого желания шутить и прикалываться. Усталость просто раздавила нас всех в этом походе.

Ведь вместе с рвущимся металлом подлодки, наверное, рвались как струны, напряженные нервы живых людей, стонали и плакали наши тоскующие и измученные души!

"Лодка, - островок России, жить не может без стихии,
Жить не может, без простора, и без глубины.
В ней закон, - или все живы, - или всем одна могила,
Перед смертью, - в лодке все равны.

После дальнего похода, лодка в базу полным ходом,
Мчится как на «алых парусах»,
Чтобы отдохнуть немного, подышать земной природой.
Подтянуть стальные пояса"!
(слова из песни, подводника С. Иванова)

ДОЛГОЖДАННОЕ ВСПЛЫТИЕ.

И все же, наступает просветление, настроение приподнимается, подходим к дому! Вот и долгожданная, самая любимая для всех подводников команда: «по местам стоять к всплытию!»Пошел ВВД (воздух высокого давления) по цистернам, зловеще и страшно треща в перемычках.Загудело в отсеках,зашумело за бортом.Уходит, вытесняемая мощным напором воздуха вода,плавно и спокойно, всплываем на поверхность.

Приятно покачивает.За бортом практически уже лето.Хочется прыгать и визжать от радости, как щенку перед прогулкой. Растекаясь йодом, по отсекам, пошел свежий морской,и снова повторюсь- вкусный воздух!
Застучало в висках, учащенно забилось сердце.
Все свободные от вахты, надев пилотки, забили всю центральную палубу четвертого и третьего отсеков, создав настоящую, плотную очередь. Имея огромнейшее желание выйти на свет божий! Естественно, только, после командира!

Шустро взлетаю по трапу наверх. Вот уже и боевая рубка с перископом, а вот и свобода! На срезе рубочного люка глаза невольно закрываются сами, создается такое ощущение, словно вышел из подвала. Слезы текут по всему лицу, как весенние ручьи. Я их, размазываю рукавом робы, по всему счастливому своему лицу, а они все продолжают бежать по округлившимся, за автономку щекам. И пока глаза сами не привыкнут к солнечному свету, - вытирать их просто бесполезно. В такие минуты начинаешь ценить буквально все!

Оказывается, как прекрасна жизнь! С привычным для всех, но таким необыкновенно ярким и теплым солнцем, с живым, имеющим всевозможные запахи воздухом, на редкость спокойными волнами и ласковым, легким ветром. В такие моменты хочется любить все и всех! От свежего воздуха буквально идет кругом голова.
И вот уже на горизонте, показалась родимая нашему сердцу, - Гремиха!

Идем по рейду базы, стоим швартовой командой на корме, погода хорошая, лодка прокричала, своим незабываемым волнующим голосом, от которого всегда по телу невольно «пробегают мурашки!»

На пирсе встречает командование, но в этот раз, без оркестра, - как провинившихся, все скромно и по-тихому, без помпезности. Обычно экипаж встречали семьи на корне пирса.
Сегодня же, семей подводников не было видно нигде, их попросту, не пустили встречать своих скитальцев. Все встречающие, находились за колючей проволокой забора Санпропускника.
Складывалось впечатление, что мы вернулись в базу как прокаженные. Командованию, скорее всего, легче было бы, списать подлодку вместе с экипажем, нежели теперь разбираться и искать виновных в произошедшем ЧП! Всем сразу стало ясно, что в столкновении подлодки с айсбергом обвинят только нас, а точнее нашего командира, капитана 1 ранга Ржанова Олега Васильевича.
В плавдоке, пустившись по очереди, практически всем экипажем, на бетонную палубу плавДОКа, мы долго стояли с открытыми от увиденного, малоприятного, зрелища ртами!
Нашему взору предстала удручающая, а, скорее всего, ужасающая картина, нашего растерзанного боевого крейсера. Довольно сильно, развороченный нос лодки ниже ватерлинии, с рваными вывернутыми крышками-щитами торпедных аппаратов. Смят и порван обтекатель гидролокатора, помяты и сорваны акустические антенны, державшиеся буквально на одних кабелях.

По правому борту, до середины лодки, рваными клочьями висела резина и стекловолокно, а под ней зияла длинная пробоина с разорванными и вогнутыми внутрь острыми краями.
Довольно широкая в носовой части, и, сужаясь по мере удаления к середине.
Через пробоину, просматривался прочный корпус, измятые шпангоуты, всевозможные трубопроводы, баллоны ВВД и прочие обнажившиеся внутренности нашей «черной и горбатой мурены».

Было много всяких разных комиссий, штабных генералов и адмиралов, представителей завода изготовителя, проверяющих и контролирующих органов. Фотографировали, со всяких всевозможных точек и ракурсов, снимали на видео. Экипажу, делать фотоснимки, было запрещено категорически!

ВЕРДИКТ КОМИССИИ,-"ВИНОВЕН"!

По заключению комиссии, командира признали виновным в столкновения с айсбергом. Отстранили от должности. Обвинив его в самоуверенности и низком профессионализме. Зная, что в этом районе могут находиться айсберги с большой осадкой, он не давал команду на погружение более 50-ти метров. А может быть, именно это нас и спасло?

Отстранили от должности и перевели настоящего и отважного моряка – подводника, на службу береговую и спокойную, начальником учебного центра флотилии. Такому человеку, как Олег Васильевич, береговое спокойствие было самым большим наказанием, и своего рода унижением. Смириться и успокоиться он был просто не в силах, очень сильно переживал, заметно постарел, прибавилось морщин. Но не пал духом!

А ведь самое обидное было в том, что он как командир, не виноват в произошедшем, так как радиограмма из штаба, с предупреждением об айсберге по нашему курсу, пришла с большим опозданием. Об этом факте, вообще предпочли умолчать?

Мичман запаса, Груздов Владимир Михайлович
Служба в Гремихе 1984 -1990 годы
в/ч 51320 - А
Ракетный подводный крейсер стратегического
назначения К-475.

_________________
Нет ничего невозможного для человека, которому не надо это делать самому...

[Иван Лукашенко]

С Олегом Васильевичем Ржановым был знаком лично много лет. Точно, как знаком с людьми, которые были рядом со своим командиром во время этого события , а именно: командиром БЧ-5 Обуховым Михаилом Владимировичем (мой однокашник по выпуску , а потом и мой сослуживец на ПРЗ-165 Гремихи, проживает в Гремихе и сейчас, регулярно общаемся), а также старпомом по БУ Герасименко Виктором Николаевичем ( служили вместе на 658М проекте, жили в Гремихе, сейчас Герасименко проживает в Североморске, общаемся).

Виктор Герасименко
К сожалению, вина О. Ржанова была определена за нарушение "Инструкции по плаванию ПЛ ПЛ в Арктических районах". Был такой руководящий документ, который предписывал в районах распространения айсбергов плавание подводных лодок на глубинах не выше 150 метров.
_________________
Нет ничего невозможного для человека, которому не надо это делать самому...

[Иван Лукашенко]

Олег Васильевич Ржанов в период его командования лодкой:

_________________
Нет ничего невозможного для человека, которому не надо это делать самому...