СВВМИУ.ru

[Иван Лукашенко]

Пожар на АПЛ "К - 131" в 1984 году.
18 июня 1984 года при возвращении из автономного плавания подводной лодки "К-131" по командованием капитана 1 ранга Е. Селиванова произошел объемный пожар в 7 и 8 отсеках, приведший к гибели 13 подводников. Погибшие захоронены в поселке Видяево.

Таковы скупые строчки официальных источников.
https://madmechanic.livejournal.com/113489.html
_________________
Нет ничего невозможного для человека, которому не надо это делать самому...

[Иван Лукашенко]

Авария на К-131
Порой в жизни происходят события, первопричиной которых становится мнение или действие одного человека. В истории 7-й дивизии ПЛА таким человеком оказался командир дивизии контр-адмирал Михаил Григорьевич Толоконников. Как носитель адмиральского звания Толоконников происхождением был из той кагорты командиров РПК СН, которым государство присвоило звание контр-адмиралов. Пока они были командирами – их еще терпели, хотя испытывали некоторые неудобства от их присутствия. Но подошло время, когда их нужно было устраивать на другие должности. А это оказалось не так просто. Ничего они не знали и не умели, кроме как управлять подводной лодкой. Они оказались не готовыми к рутинной организационной работе на берегу. Толоконников стал командиром дивизии, не расставшись с менталитетом командира лодки, привыкшего все свои беды объяснять дуростью штаба. Как правило, командирами дивизии становились заместители командира дивизии или начальники штаба дивизии, когда уже получили опыт штабной работы. У Толоконникова такого опыта не было, были только амбиции.
Основной экипаж ПЛА К-131, который возглавлял капитан 1 ранга Селиванов Евгений Николаевич, был перволинейным и готовился к БС. При подтверждении задачи «Л-1» штаб задачу не принял – поставил «неуд». Старший помощник НШ, который исполнял обязанности НШ, капитан2 ранга В. Цукриков подготовил проект приказа, в котором экипажу объявлялся оргпериод и давалось 10 суток на подготовку к повторной сдаче задачи «Л-1».
Однако, Толоконников дал указание Цукрикову переделать приказ, оценить задачу на «хорошо» и из 4-х листов замечаний оставить только два. Цукриков проявил принципиальность и отказался выполнить такое приказание. Толоконников не мог спокойно перенести бунт подчиненного и своим приказом отстранил Цукрикова от исполнения обязанностей НШ и взамен назначил капитана 2 ранга В.А. Борисенко, дав ему указание переделать приказ. Что тот и сделал, приказ подписали Толоконников и Борисенко.
На контрольном выходе в море штаб со своей принципиальностью снова подал в приказ данные о серьезных замечаниях и неготовности экипажа к БС. Одно из замечаний касалось низкой организации докладов об осмотрах отсеков и замеров газового состава в них, которые проводились формально. Однако и на этот раз приказ был положительный, и К-131 со своим родным экипажем ушла на БС.
В конце БС получили РДО: всплыть в «точке», догрузиться продуктами и регенерацией и следовать на Кубу. Приказание выполнили, догрузились и двинулись к острову Свободы. Но не сложилось – через сутки в верхах спохватились, К-131 завернули взад и дали «добро» на возвращение домой.
Очень часто дорога домой не всегда бывает гладкой, встречаются и «кочки». Экипаж К-131 состоял из грамотных подводников, можно сказать, даже слишком грамотных. Все свыклись с мыслью, что руководящий документ ПХС-Г-77 всем понятен и его все знают. Но недаром перед выходом на БС серьезным замечанием штаба было формальное проведение замеров газового состава отсеков. Дело в том, что содержание углекислого газа в атмосфере отсека определить легко, а определить содержание кислорода гораздо труднее. Поэтому ориентировались на содержание углекислого газа, так как от него болит голова, а от кислорода голова становиться ясной. Так зачем его мерить?
Вот и на К-131 создалось такое положение, что кислорода было немерянное количество, В-64 завались, никаких ограничений, дыши полной грудью. В отсеках был потерян контроль за содержанием кислорода. Установки РДУ переснаряжались при неполностью отработанных пластинах В-64 – а чего беречь, если их несчитанное количество. Ориентировались только на содержание углекислого газа. Неполностью отработанные пластины складывались в банки и сносили в корму поближе к ДУКу, где они продолжали выделять кислород. Личный состав в этом не видел ничего плохого и опасного. Пока старшина команды электриков мичман Трубицын не взялся за любимое занятие в свободное, от несения вахты, время – изготовление сувениров. Искры от электроточила подожгли на мичмане х/б куртку и волосы, а мичман уже поджег отсек. А так как восьмой отсек по-братски делился кислородом с седьмым отсеком через открытую переборочную дверь, то огонь перекинулся и к турбинистам. Как тушили пожар – уже рассказано участниками, которым повезло и они остались живы.
При осмотре восьмого отсека после пожара обратили внимание на своеобразный характер протекания пожара. Показалось странным, алюминиевая окантовка двери имеет следы оплавления, а лист бумаги, лежащий на столе в этой же каюте – только пожелтел, но не загорелся. С этим обстоятельством не стали по горячим следам разбираться. Причину пожара свели к тому, что на лодке были неучтенные паяльники и нештатное электроточило.
На восстановительный ремонт после пожара К-131 была поставлена на СРЗ-35 в Росту, где командиром 48-й ОБРПЛ был капитан 1 ранга Осипов. Его тоже заинтересовал своеобразный характер пожара. Через заместителя начальника космического центра генерал-лейтенанта Леонова, он пригласил специалистов из спецлаборатории, которая исследовала на практике составы дыхательных смесей в летательных аппаратах и конкретно занималась влиянием концентрации кислорода на свойства одежды, еды и краски. В Росту прибыли два полковника из центра. Показали им на К-131 выгоревшие 8-й и 7-й отсеки. Мнение их было однозначно – в отсеке было более 30% кислорода. При такой концентрации кислорода х/б ткань и замасленные волосы загораются в первую очередь. Был составлен официальный акт, который передали НШ ВМФ адмиралу В.Н. Чернавину, возглавлявшему комиссию по расследованию аварии.
Агрессивную сущность кислорода подтверждает один курьезный случай, произошедший на ТОФ. Было время, когда подводники еще не занашивали свои ватники до дыр, а планово производили замену на новые. На одной лодке интендант собрал промасленные ватники для сдачи в обмен на новые. Упаковал их плотно в тюки, а унести с лодки не успел – лодка срочно отвязалась и ушла в море по своим местным делам, где и задержалась на недельку. В отношении кислорода жили шикарно – В-64 не жалели. Связанные ватники лежали в трюме до поры до времени. Через неделю задымились. При концентрации кислорода замасленная х/б ткань самовозгорились. Большого пожара не было, но дым был, возгорание было, в которое не все поверили.
После пожара на К-131 через 5 лет история до мелких подробностей повторилась с К-278 «Комсомолец», только с гораздо печальным исходом. Так же само лодку «выпихивали» на БС. Так же само ЭМС считали экипаж не готовым к самостоятельному несению БС, так как был еще непуганым морем. Особую принципиальность проявил помощник НЭМСа флотилии по живучести капитан 2 ранга Гущин Олег Григорьевич, бывший КДЖ «Комсомольца», выпускник СВВМИУ 1973 года 153 рота. Но его усилия победили принципы других, более влиятельных. Так что грабли с треском били по флотским лбам, но лбы были непробиваемы.
И немного сладкой пилюли для 351 экипажа под командованием капитана 1 ранга Рачковского, который приложил, в прямом смысле руки к благоустройству К-131. В 1976 г. К-131 стояла на ремонте в Полярном с 351 экипажем. Во время ремонта киповец Анатолий Самуилович Сецен и КТГ Юрий Михайлович Сорока в турбинном отсеке на деаэраторной площадке соорудили личную каюту по всем правилам – сделали звукоизоляцию, провели вентиляцию, связь. В общем, комфортно обустроились, заведя персональную жилплощадь.
Но прославились они не только тягой к комфорту. В 1978 г. 351 экипажу пофартило отправиться на БС на борту К-22. А навстречу им после БС возвращали на веревке К-1, у которой на обоих бортах произошло засоление 2-го контура. Причину засоления установили в доке. Оказалось, что текут трубные доски ГК при давлении 8 кг/см2. На этой лодке отсутствовали пароотбойники в ГК, предотвращающие попадание неотработанного пара на трубные доски. Об этом на К-22 не знали, что на ней в ГК тоже нет пароотбойных досок. Но от судьбы не уйдешь.
При выходе в Атлантику на ГЭУ ПБ появился сигнал «Соль». Выяснили источник – главный конденсатор. Авария как течь конденсатора – старая как сама турбина. Конденсаторы всегда текли и давно отработана технология глушения текущих трубок. Теоретически. А для подводной лодки, да еще в подводном положении, чтобы не нарушить скрытность – это проблема. И командир БЧ-5 капитан 2 ранга Сивак Анатолий Львович решил ее решить.
Закрыли донные захлопки, осушили циркуляционную трассу, вскрыли турбину, вскрыли трубные доски, приступили к поиску текущих трубок. И настал «звездный час» КИПиА Сецена и КТГ Сороки. Внизу с одной стороны ГК пристроился Сецен с привязанной к руке резиновой пробкой, чтобы затыкать трубку. С другой стороны конденсатора расположился Сорока со шлангом ВСД. Наверху в качестве наблюдающего находился Сивак. По оговоренной схеме Сецен затыкает трубку, а Сорока с другой стороны дает ВСД. При появлении пузыря в межтрубном пространстве, Сивак кричит «Есть». Внизу чопиками обозначают текущую трубку. И так пока не продуют сотни трубок. Но проблема была решена. Собрали турбину, ввели в действие, «Соль» пропала.
Нашел запись по К-47. После гибели Знахарчука КДД был назначен КГДУ-1 Шалатонов Иван Кузьмич, выпускник 1973 г. Окончил ВМА. Службу завершил вице-адмиралом в должности Начальника управления правовых вопросов безопасности, обороны и правоохранительных органов Главного государственного управления в Администрации Президента РФ.

Это из дневника В.И.Боднарчука.
_________________
Нет ничего невозможного для человека, которому не надо это делать самому...

[Пересада Василий Иванович]

Иван Яковлевич, немножко имею возражения, Георгий Константинович Жуков в своих воспоминаниях говорил,
что с должности командира полка чела можно назначать на любую должность, где -то так.