СВВМИУ.ru

[Иван Лукашенко]

Спасательная операция в проливе Босфор Восточный.
21 октября 1981 года, в 19 часов 45 минут, в проливе Босфор Восточный, у острова Скреплева, на встречном курсе столкнулись дизельная подводная лодка С-178 пректа 613 и теплоход «Рефрижератор-13». После удара подводная лодка затонула на 32-метровой глубине.
Катастрофа
И так, 21 октября 1981 года. Подводная лодка С-178, закончив замер шумности, в 18.40 направилась из полигона боевой подготовки к проливу Босфор Восточный, следуя в базу. Старшим на борту был начальник штаба бригады капитан 2 ранга Каравеков. Командир С-178 капитан 3 ранга Маранго, чтобы не тратить лишнее время на обход полигона «В-26» решил пройти через него, благо там никого не было. Легли на курс 50.
Левый дизель работал в режиме «винт-расход», правый ГЭД, забирая излишки мощности, работал на свой винт. Для удобства согласования действий мотористов и электриков при смешанном режиме движения, переборочная дверь между 5-м и 6-м отсеками была открыта.
Было время ужина. В это время самим оживленным местом на корабле был камбуз, расположенный в корме 4-го отсека. Бачковые получали пищу. В 4-м отсеке находится столовая мичманов. Работающий дизель создавал вакуум в 5-м отсеке, и каждое отдраивание переборки давало хлопок по ушам. Для комфорта дверь между 4-м и 5-м отсеками тоже держали открытой.
В 19.30 С-178 получила «добро» на вход в бухту Золотой Рог. Несколько раньше оперативный бригады кораблей ОВР Приморской флотилии разрешил выход из бухты теплоходу «Рефрижератор – 13». Его помощник, вернувшийся с ужина и не имеющий информации о выходе «Рефрижератора – 13» разрешил С-178 вход в бухту.
В 19.35 капитан 3 ранга Маренго поднялся на мостик и отпустил старпома Кубынина на ужин. В обстановку не вникал, да она не предвещала ничего плохого. Вахтенным офицером стоял командир БЧ-3 старший лейтенант А.Соколов, вахтенным сигнальщиком старший матрос Ларин. На мостике находилось еще 6 человек, вышедших покурить после ужина.
Теплоход «Рефрижератор – 13» вышел из пролива Босфор Восточный по створу. После прохода боновых ворот капитан спустился в каюту. Старший помощник капитана В.Ф.Курдюков в 19.25 самовольно изменил курс с 1180 на 1450, который вывел теплоход в полигон БП «В-26».
В 19.30 на РФС-13 увидели ходовые огни по правому борту и классифицировали их как рыбацкое судно. Одновременно на экране РЛС появилась отметка от цели по пеленгу 1670, пеленг не менялся, дистанция быстро сокращалась. Однако Курдюков мер предосторожности опасного сближения, на что указывал не изменяющийся пеленг, не принял.
А на лодке вообще никто не тревожился тем, что там, впереди по курсу. Только штурман капитан-лейтенант Левук был озабочен тем, чтобы не пропустить время выхода из самовольно занятого полигона и поворота на курс входа в бухту. Сложность определения места состояла в том, что весь горизонт освещался заревом огней Владивостока и судов, стоящих на якорях на внешнем рейде. На таком фоне трудно обнаружить огни движущегося судна. Но на лодке ведь на этот случай существуют технические средства обнаружения целей. Гидроакустик ПЛ обнаружил на встречном курсе цель, но его доклад до мостика не дошел. Прямой голосовой связи между рубкой акустика и мостиком не было, и доклад акустика застрял в ЦП. Там посчитали, что тем, кто на мостике, видней, что вокруг происходит.
Правый бортовой огонь надвигающегося судна на лодке обнаружили внезапно. Командир успел отдать команды: «Право на борт! Сигнальщику давать проблески прожектором, осветить судно!» но уклониться от удара было уже невозможно.
В 19.45 «Рефрижератор – 13» со скоростью 8 узлов на курсовом угле 20 – 30 градусов ударил форштевнем С-178 в левый борт в районе 99-102 шп. ЦГБ № 8 была смята, прочный корпус получил пробоину в 6-м отсеке площадью около 2 м2.
Вследствие удара возник динамический крен около 700. Людей с мостика сбросило в море. Вода через образовавшуюся пробоину затопила 6-й отсек в течение 15-20 сек. Вышли из строя все электрические цепи и часть общекорабельных систем из-за разорванных трубопроводов. Примерно через 35 сек., в результате затопления электромоторного и части дизельного отсеков, произошла потеря продольной остойчивости и С-178, приняв 130 тонн воды, ушла под воду. Благодаря небольшой глубине моря в месте гибели ПЛ, при дифференте 25-300, сначала коснулась кормой, а затем легла на грунт на глубине 31 м с креном 50 на правый борт.
Теплоход «Рефрежератор-13» водоизмещением 5000 тонн наскочил на лодку как телега на кочку, «переехал» ее корму, не заметив, что ему попалось по дороге. Застопорили ход, начали разбираться, что произошло. И только курильщики, находившиеся во время столкновения на шкафуте, засвидетельствовали, что столкновение произошло с подводной лодкой, которая после удара погрузилась, сообщили также, что с лодки посыпались люди. «Рефрижератор – 13» начал подбор людей. Это оказалось не таким простым и скорым делом. Из тех, кто находился на мостике ПЛ, выловили семь человек. В том числе и командира ПЛ капитана 3 ранга Маранго. В 19.57 о столкновении доложили диспетчеру Дальневосточного морского порта.
В момент столкновения внизу в лодке находились офицеры: старший помощник командира капитан-лейтенант С.М. Кубынин, командир БЧ-4,РТС капитан-лейтенант А. Иванов, инженер - механики, командиры групп старший лейтенант А. Тунер и лейтенант М. Ямалов, Потоком поступающей воды через верхний рубочный люк с мостика в центральный пост был сброшен командир БЧ-5 капитан-лейтенант В.Зыбин. Старший на борту начальник штаба бригады, 38-летний капитан 2 ранга В.Я. Каравеков страдал сердечной недостаточностью и списывался с плавсостава. На выходе в море у него «прихватило» сердце и он лежал в каюте старпома во втором отсеке.
В центральном посту вахтенный трюмный матрос Мальцев сумел закрыть нижнюю крышку рубочного люка и прекратить поступление воды через верхний рубочный люк. В центральный пост из второго отсека прибежал старпом и вместе с механиком начали разбираться, что произошло. Было ясно одно – лодка тонет. Начали действовать. Провели контрольное продувание всех ЦГБ в течение минуты. Среднюю группу ЦГБ № 4,5 продували до тех пор, пока не убедились, что лодка лежит на грунте и ее не поднять.
Стали разбираться с состоянием отсеков. В действии остался только аварийный телефон. Отозвались 1-й , 2-й и 7-й отсеки. В первом замечаний не было. Во втором произошло возгорание батарейного автомата. Потушили системой ВПЛ. Отозвался седьмой отсек. Доложили, что в отсеке находится 4 человека, отсек постепенно затапливается, спасательного снаряжения хватает на всех, пытаются прекратить поступление воды. Через некоторое время седьмой отсек опять вышел на связь. Сообщили, что с ними связался пятый, дизельный отсек. В пятом осеке 6 человек, отсек топит. Вода дошла до крышек дизелей. Воздушная подушка уходит. Запрашивают, что делать? А что центральный пост им мог предложить? Было понятно, что люди в пятом обречены – шестой и четвертый отсеки затоплены, выхода из пятого нет. Передали для пятого стандартное: продолжить борьбу с поступающей водой, приготовить к использованию спасательное снаряжение. Через минуту седьмой отсек передал ответ из пятого: «Спасательное снаряжение затоплено под правым дизелем. Достать не можем». Через какое-то время седьмой отсек передал последнее сообщение из пятого: «Сидим на крышках дизелей. Аварийный телефон заливает. Прощайте, товарищи…» Связь с пятым отсеком оборвалась навсегда.
Седьмой отсек держался часа четыре. Прекратить поступление воды не смогли. От начальника штаба получили приказание отдать кормовой аварийно-сигнальный буй и выходить на поверхность методом свободного всплытия. АСБ выпустили, одели ИСП, открыли нижнюю крышку входного люка, верхнюю крышку, естественно, не смогли
открыть. Необходимо было сравнять давление в отсеке с забортным, а для этого требовалось затопить отсек. А они этого не смогли сделать. Вот такой парадокс, чтобы спастись из затапливаемого отсека, нужно было его затопить. Связь с седьмым отсеком вскоре прекратилась.
Поступление воды в третий отсек не удалось прекратить. В темноте не заметили полуоткрытого клинкета вдувной вентиляции. Создали противодавление, однако вода продолжала поступать и поднялась выше настила верхней палубы. Оставаться в отсеке было бессмысленно. Нужно было перебираться в первый, отсек-убежище. Для этого пришлось создать во втором и первом отсеках давление 2,7 кгс/см2.
В первом отсеке оказалось 26 подводников, из них 6 офицеров. На созидательную деятельность самого опытного офицера – начальника штаба бригады, надежды не было по причине его болезненного состояния. Было ясно, что выход из первого отсека можно осуществить только через трубу торпедного аппарата. В первую очередь разобрались с наличием спасательного снаряжения. В наличии оказалось 20 комплектов, что стало весьма неутешительным фактом для 26 человек. Значит самостоятельный выход подводников уже не может быть самостоятельным, так как в полной мере стал зависеть от передачи недостающего спасательного имущества спасателями.
В том, что в первом отсеке – отсеке-убежище, на всех собравшихся в нем подводников не хватало ИСП, нет ничего удивительно. Средства спасения подводников размещаются во всех отсеках на боевых постах, в соответствии со штатным расписанием по готовности №1. Не при всякой аварии личный состав сможет добраться до отсека-убежища со своим снаряжением. В первом отсеке в момент аварии ужинали торпедисты и приписанные к их «бачку» метристы, акустики, трюмные, боевые посты которых находятся в других отсеках. Там же находилось и их спасательное снаряжение. Потом в первый отсек перешли люди с других, уже затопленных отсеков. Недостача аварийного спасательного имущества в отсеке-убежище – это, можно сказать, обычное явление, заложенное в корабельной штатной организации.
Авария есть авария. Она всегда случается неожиданно и с ней всегда вскрываются многие пробелы и упущения в действиях личного состава и в содержании технических средств и средств спасения. Катастрофа С-178 произошла, если можно применить для ее характеристики такое выражение, в благоприятных условиях. Извещение об аварии прошло оперативно. Лодка затонула на глубине 32 метров в непосредственной близости к базированию аварийно-спасательных сил флота. Состояние и наличие аварийно-спасательных сил позволяло уверенно провести спасательные работы любого объема. Затонувшая лодка обозначена двумя аварийно-сигнальными буями, связь лодки с поверхностью установлена. Отсек, в котором находятся подводники, сухой, не подвержен затоплению. Средств регенерации воздуха достаточно для пребывания людей в отсеке в течение 60 часов. Негативные факторы – повышенное давление в отсеке, отсутствие освещения и недостача 6-и комплектов спасательного снаряжения. В общем, от подводников, заточенных в отсеке, требовалось в первую очередь до начала спасательных работ, проявить выдержку.
Выбор способа спасения
21 октября Командующий ТОФ адмирал В.Сидоров проводил в конференц-зале штаба флота разбор учения, когда оперативный дежурный флота в 20.15 доложил о столкновении подводной лодки с траулером. Командующий приказал начальнику штаба флота вице-адмиралу Р.А. Голосову убыть в район катастрофы и возглавить спасательную операцию.
Главнокомандующий ВМФ С.Г.Горшков в это время находился на Северном флоте, где проводилось учение с ракетной стрельбой. Получив сообщение о катастрофе от своего заместителя Н.И.Смирнова, дал команду готовить самолет на Владивосток. Министр обороны предоставил свой самолет. 22 октября Главком был во Владивостоке.
В 20.15 21 октября дежурный оперативный ТОФ объявил боевую тревогу поисковым силам и спасательному отряду, базирующимся на Владивосток. Получили приказание
следовать в район аварии ПЛ С-179, тральщик БТ-284 и СС «Жигули» из бухты Преображение. Из Владивостока вышли ОСБ «Машук», спасательная ПЛ БС-486 «Комсомолец Узбекистана», ВМ-10. В готовность к постановке рейдового оборудования были приведены плавкраны «Богатырь-2» и «Черноморец-13».
В 21.00 были обнаружены аварийно-сигнальные буи - АСБ, носовой светился, кормовой был темным. В 22.30 подошел «Машук» - океанский спасательный буксир, с руководителем спасательной операции вице-адмиралом Р.А. Голосовым. «Машук» встал на якорь в непосредственной близости от носового АСБ. С «Рефрежератора–13» катером на «Машук» был доставлен командир С-178 капитан 3 ранга В.Маранго. Но командир лодки не обладал сведениями о состоянии затонувшей подводной лодки, необходимыми для организации спасательных работ.
В 0.30 22 октября через радиосигнальное устройство АСБ была установлена телефонная связь с затонувшей ПЛ, на связи был старпом Кубынин. Выяснена обстановка. На лодке затоплены 3-, 4-, 5-, 6-й отсеки. Люди в 4-, 5-, 6-м отсеках погибли. С 7-м отсеком была некоторое время связь, в нем 4 человека. Отсек медленно затапливается, спасательного снаряжения им хватает, дана команда затапливать отсек и выходить наверх. Связь с 7-м отсеком отсутствует. В первом и втором отсеках находится 26 человек. Имеется 20 комплектов спасательного снаряжения, частично отсутствует водолазное белье. Есть запас регенерации на 60 часов. В отсеке темно, аккумуляторных фонарей нет, запасов пищи нет. У начальника штаба сердечный приступ, руководить неспособен.
По готовности, в 23 часа БС-486 вместе с водолазным судном ВМ-10 двинулась в район катастрофы. При подходе к району аварии командир «Ленка» капитан 2 ранга Василий Иванович Копылов получил сведения о характере аварии и положении подводников. Командир «Ленка» не сомневался, что спасательная лодка с ходу будет задействована в спасательной операции.
Еще после прохода боновых ворот акустики БС-486 засекли пеленг и дистанцию на работающий аварийный гидроакустический сигнализатор МГС-29 затонувшей лодки. Задача поиска аварийного объекта была решена. Предстоял допоиск и работа по спасению подводников. Затонувшая лодка давала яркую засветку на экране станции поиска, необходимо было определиться с ее курсом и, не зацепив аварийно-сигнальные буи, выйти на такой же курс, встать рядом и параллельно ей на якорно-гайдропное устройство, погрузиться и работать водолазами. Все будто просто, но насколько тренировки и учебные задачи отличаются от фактических действий, предстоит выяснить в процессе спасательной операции. Но планы командира «Ленка» не совпали с решением руководителя спасательными работами по выбору способа спасения.
Советские, а теперь российские подводники, как никакие другие подводники в мире, избалованны наличием способов и средств спасения с затонувшей подводной лодки. Делалось, и делается это не от хорошей жизни. Нельзя слепо сравнивать иностранные средства и способы спасения экипажа аварийной подводной лодки с российскими. Состав и характеристики комплекса спасательных средств ПЛ находятся в зависимости от уровня обеспеченности живучести подводных лодок. Уровень живучести советских ПЛ отображен гибелью ПЛА К-8, К-219, К-278 «Комсомолец», К-141 «Курск», пожарами на К-3, К-19, К-47, К-131, К-122. Поэтому, из-за неспособности обеспечить достаточную живучесть подводных лодок в мирное время, уделяется большое внимание применению на подводных лодках, в ущерб боевым возможностям, спасательнмх средствам, которые во время войны будут бесполезными на океанских просторах.
Спасение подводников с затонувшей подводной лодки начинается с обеспечения возможности ее покинуть. Покинуть аварийную подводную лодку можно двумя способами: «мокрым» и «сухим». При «мокром» способе применяется спасательное снаряжение подводников с автономным дыхательным аппаратом. «Сухой» способ покидания лодки предусматривает использование герметичных жестких нормобарических спасательных устройств, в которых размещаются один или несколько
подводников. К таким устройствам относятся: всплывающая спасательная камера – ВСК, на весь экипаж, всплывающее спасательное устройство – ВСУ, спасательный колокол.
Выход подводников на поверхность может осуществляться двумя способами: самостоятельный выход и с помощью сил поисково-спасательного обеспечения. Самостоятельный выход может осуществляться индивидуально и коллективно. Индивидуальный выход подводников на поверхность может осуществляться методами:
- методом выхода по буйрепу с глубины до 100 метров и давлении в отсеке до 2 кгс/ см2 с использованием метода шлюзования: через прочную рубку, торпедный аппарат, спасательный люк и методом затопления отсека;
- методом свободного всплытия с глубины до 100 метров при шлюзовании через прочную рубку или через торпедный аппарат, а при шлюзовании через спасательный люк – с глубины 220 метров, но в настоящее время ограничено 140 метрами.
Коллективный выход на поверхность осуществляется во всплывающей спасательной камере или всплывающем спасательном устройстве с предельной глубины погружения лодки при давлении в отсеке до 6 кгс/см2.
Спасение подводников с помощью сил поисково-спасательного обеспечения осуществляется двумя способами: «мокрым» и «сухим» с глубины до 200 метров. Подводники «мокрым» способом шлюзуются через торпедный аппарат, спасательный люк или методом затопления отсека и переводятся в водолазный колокол или, при волнении моря свыше 4 баллов, на спасательную подводную лодку. При «сухом» способе подводники через аварийно-спасательный люк переводятся в спасательный подводный аппарат или спасательный колокол и доставляются на поверхность. При волнении моря свыше 4 балла подводники спасательным подводным аппаратом переносятся на спасательную подводную лодку. И есть еще один «сухой» способ спасения силами ПСО – подъем всей лодки или ее оконечности, если позволяет глубина затопления, и вывод людей через входной люк.
Каждый способ спасения имеет ограничения по применению: глубина, давление в отсеках аварийной ПЛ, крен и дифферент, наличие сил ПСО, гидрометеоусловия и т. д. При полной индивидуальности аварий и их своеобразии каждый из этих способов дополняет друг друга и в конечном результате повышает вероятность спасения подводников.
С довоенного времени и по настоящее во всех странах, имеющих подводный флот, на вооружении аварийно-спасательных сил имеется спасательный колокол Маккенна. Впервые он был успешно использован в 1939 году при спасении подводников с затонувшей подводной лодки США «Тетис». Было спасено «сухим способом» 33 подводника. И с той поры при помощи спасательного колокола в мире не был спасен ни один подводник, хотя попытки предпринимались.
Не было использовано и всплывающее спасательное устройство в реальных условиях. При проведении спасательной операции на ПЛА К-429 в 1983 году оно оказалось в нерабочем состоянии из-за дополнительного крепления к корпусу лодки во избежание случайной отдачи при нахождении в море.
Всплывающую спасательную камеру с ПЛА «Комсомолец» после катастрофы стали называть не иначе, как «камера-убийца, хотя ее пытались использовать в нештатном режиме. С ее помощью спасся лишь один мичман Слюсаренко.
Катастрофа «Курска» показала, что не всегда экипаж лодки будет иметь свободный доступ ко всплывающей спасательной камере. Часть экипажа оказалась отрезана в кормовом отсеке, из которого выход был только через аварийно-спасательный люк. Выход из лодки можно было осуществить «мокрым способом», поднявшись на поверхность по буйрепу или методом свободного всплытия. Такой попытки не было сделано. Можно было осуществить эвакуацию людей из отсека с использованием автономного спасательного аппарата. Такие попытки неоднократно предпринимались, но они все окончились неудачей – аппарат не смог присосаться к комингс-площадке АСЛ.
В конце 2014 года в СМИ прошло сообщение, что на Северном флоте удачно завершилось практическое учение по всплытию всплывающей спасательной камеры с личным составом. Ну, на тренировках обычно всегда все получается.
Накопленный мировой опыт спасения подводников свидетельствует, что самым надежным способом, в смысле неприхотливости, является самостоятельный выход подводников с использованием индивидуального дыхательного аппарата.
Однако в последнее время в наших публикациях для широкого круга читателей журналисты и писатели подвергают беспощадной критике именно наши индивидуальные дыхательные аппараты ИДА-59. К глубокому сожалению к такому критиканству присоединяют голос и отдельные подводники, считая, что нашим «идашкам» не хватает изящества.
Действительно, изолирующее снаряжение подводника ИСП-60 изяществом линий не отличается. В основу положена добротность, ведь в воде приходится пребывать, да еще в окружении железа. И ИДА-59 тяжеловат, 13 кг. А что делать, с законами природы нужно считаться. По своему функциональному назначению ИДА-59 должен обеспечить дыхание подводника при выходе его по буйрепу с глубины 100 метров. Такой выход займет два часа. На такое время и рассчитан запас кислорода и газовой смеси. Хранятся они в баллончиках под давлением. Вот эти баллончики и определяют вес аппарата и с этим нужно мириться.
А насчет непрактичности наших ИДА-59 критики глубоко заблуждаются. На наших подводных лодках ИДА-59 используется не только для выхода из лодки. Гораздо чаще он используется для защиты органов дыхания подводников в задымленных отсеках при пожарах. При повышенном давлении в отсеке с вредной газовой средой ИДА-59 является единственным средством спасения подводников. В них также можно проводить и водолазные работы за бортом до глубины 20 м. Это просто кощунственно подводникам хаять ИДА-59.
Увлечение 40-го НИИ МО увеличением глубины выхода из аварийной лодки методом свободного всплытия привело к принятию в 1980 году на снабжение ПЛ спасательного снаряжения подводника ССП – «Капюшон», обеспечивающее, как предполагали избретатели, безопасный выход подводников на поверхность методом свободного вспытия с глубины 250 м. Потом, смутившись от собственного оптимизма, безопасную глубину снизили до 230 м, а затем и до 140 м, исключив парашютную систему.
В состав ССП «Капюшон» вошел модернизированный аппарат ИДА-59М. По замыслу изобретателей аппарат ИДА-59М отличается, якобы, большой простотой управления по сравнению с ИДА-59. Действительно, при шлюзовании и выходе через аварийно-спасательный люк в ИДА-59 подводнику нужно выполнить несколько последовательных манипуляций с аппаратом. Перед заходом в спасательный люк нужно закрыть вентиль баллона с 25% кислородо-азотно-гелиевой смесью и на выдохе включться в аппарат и зайти в спасательный люк. Шахта люка заполняется до уровня груди выходящего, выравнивается давление в шахте с забортным. Подводник открывает вентиль кислородного баллона и выходит на поверхнсть с глубины не больше 60 м. В этом случае была опасность, что подводник забудет открыть вентиль кислородного баллона, в результате чего получит кислородное голодание.
При дыхании кислородом на глубине 50-60 м наступает кислородное отравление. Чтобы этого не случилось, непрерывная подача кислорода автоматически изменяется: при погружении она снижается и на глубине 45-55 м прекращается, а при всплытии будет увеличиваться.
Аппарат ИДА-59М не требует крутить вентели. При включении в аппарат подача кислорода будет 0,2 – 0,5 л/мин и только при обратном понижении давления при всплытии после глубины 45 м начнется обильная подача кислорода для вентиляции легких. Аппарат устроен так, чтобы при большом давлении не получить кислородное отравление. Чтобы выжить в аппарате ИДА-59М в загазованном отсеке нужно поднять
давление до 10 кгс/см2, а затем снизить его. Вот тогда после 4,5 кгс/см2 начнется подача кислорода.
Функцию аппарата ИДА-59 по защите органов дыхания подводников в задымленных и загазованных отсеках при повышенном давлении в отсеке на лодках 3-го поколения доверили системе СДС со шланговыми дыхательными аппаратами. Как они могут защитить подводников, показал печальный опыт «Комсомольца». А вот проверка безопасности спасения подводников с глубины 110 м в реальных условиях с использованием модернизированного аппарата ИДА-59М на ПЛАРК «Курск» не состоялась. Зато состоялся печальный опыт умервщеления подводников модернизированным аппаратом ИДА-59М.
6 сентября 2006 г. на ПЛА Б-414 «Даниил Московский» с 505 экипажем 7 дивизии СФ в надводном положении в 6-м отсеке произошел пожар, погибло два подводнка – мичман и матрос контрактной службы. Во время пожара в отсеке находились, кроме личного состава, заместитель начальника электромеханической службы дивизии, командир БЧ-5 и исполняющий обязанности командира электротехнического дивизиона. Погибшие мичман и матрос не знали устройства этого отсека. После израсходования запаса ПДУ начали задыхаться. По рекомендации командира БЧ-5 включились в аппараты ИДА-59М, хотя в отсеке было три шланговых дыхательных аппарата (ШДА) системы СДС. В аппаратах ИДА-59М подводники вскоре почувствовали себя еще хуже. Задыхаясь в аппаратах, сорвали маски и погибли от угарного газа.
Этот случай показывает, что несколько поторопились с заменой аппаратов ИДА-59 на ИДА-59М. На флоте еще служат люди, в психологию которых внедрена уверенность в спасительной силе во всех случаях жизни аппарата ИДА-59 и не все еще понимают, что приставленная буквочка «М» принесет подводнику в отсеке смерть, если обстоятельства заставят его воспользоваться аппаратом ИДА-59М.
Для подводников очень привлекатнльна идея спасения их сухим способом. Вошел как в лифт и уехал на поверхность, не замочив ног! И такая идея внедрена на всех флотах мира, имеющих на вооружении подводные лодки. Вот только положительного опыта по использованию спасательных подводных аппаратов – СПА, в реальных условиях не имет никто. Есть только печальный опыт «Курска».
Были такие два спасательные подводные аппараты пр. 1837 и на «Ленке». Да вот незадача, воспользоваться ими на глубине 30 м не представлялось возможным. На такой глубине недостаточное давление воды для уверенного присасывания СПА к комингсу ПЛ. Поэтому спасатели приготовились принимать подводников «по-мокрому» - препроводить их в свое приемно-водолазное отделение. Ну как можно обойтись без ИДА-59!.
А перед руководителем спасательных работ тоже встала проблема, какой выбрать способ спасения подводников. В своей книге «Продуть балласт» Рудольф Александрович Голосов дал свое пояснение, какому способу спасения и почему он отдал предпочтение:
«Взвесив и обсудив имеющиеся у нас возможности, предложил командующему, с которым непрерывно поддерживалась радиосвязь, использовать для работ находившуюся во Владивостоке спасательную подводную лодку (СПЛ) проекта 940. Кораблю объявили боевую тревогу, и в 01.30 СПЛ прибыла в район. Обсудив с командиром обстановку и возможности «Ленка», окончательно утвердился в оптимальном, по моему мнению, плане спасательных работ».
Как проходило обсуждение плана спасательных работ с командиром СПЛ, вспоминают спасатели:
Старший: Командир. Куда ты лезешь!? Пройди самым малым ходом курсом 39 градусов 5 кабельтовых и ложись в дрейф.
Командир: Лодку вижу. Захожу на оконечность. На какую, разберусь, когда определятся водолазы. Осветите прожекторами аварийно-сигнальные буи.
Старший: Какие буи! Исполнять команду 5 кабельтовых вперед курсом 39.
Командир: Лег на курс 39. Прошу поставить мне задачу.
Старший: Задача простая. Иди в указанную точку и жди. Подготовят плавкран, будем поднимать носовую оконечность и выводить людей через торпедопогрузочный люк
первого отсека. Водолазные работы будем проводить с «Машука», тебе быть готовым подстраховать.
Командир: А седьмой отсек!? Там же наверняка есть люди!
Старший: По поводу седьмого решим.
Пользуясь своим положением автора и авторитетом достойного в кругах подводников адмирала, Рудольф Александрович не стал знакомить читателей своей книги о совещании на ОСБ «Машук» в ночь на 22 октября по обсуждению плана спасательных работ.
Руководитель спасательных работ начальник штаба ТОФ вице-адмирал Р.Голосов настаивал на выводе личного состава из 1-го отсека методом подъема на поверхность носовой оконечности лодки. Для этого планировалось с рассветом установить в районе работ рейдовое оборудование. После его установки, над затонувшей лодкой поставить плавкран, неподвижно закрепив его за выставленное рейдовое оборудование. После этого с помощью водолазов остропить носовую оконечность, поднять ее над поверхностью воды и вывести людей из 1-го отсека через торпедопогрузочный люк. Затем таким же образом остропить корму и вывести людей из 7-го отсека через входной люк.
Такому решению упорно сопротивлялись руководители аварийно-спасательной службы. Они предлагали немедленно ввести «Ленок» в работу над 7-й отсеком, с последующим переводом для работы на носовой отсек. Главной задачей при этом ставилось обеспечение самостоятельного выхода подводников из затонувшей подводной лодки и перевод их в водолазный комплекс «Ленка» для последующей декомпрессии. При этом выдвигались аргументы:
Во-первых, план-график работ показал, что при самом удачном стечении обстоятельств поднять носовую оконечность удастся только к концу вторых суток, а кормовую к концу третьих. Во-вторых, удачного стечения обстоятельств не будет, так как по прогнозу ожидается ухудшение погоды, с усилением ветра до 20 м/сек, а это значит, что плавкран, с его огромной парусностью работать не сможет. В-третьих, затонувшая ПЛ имеет резаную пробоину в прочном корпусе, следовательно, продольная прочность ее в значительной степени снижена. С большой вероятностью затоплены третий, четвертый, пятый и шестой отсеки. В этом случае ориентировочный подъемный вес составит 700 тонн, а нагрузка на оконечность будет соответственно 350 тонн. Корпус лодки может сломаться при подъеме оконечности. А это крах всей спасательной операции.
Какие еще аргументы были приведены специалистами АСС, чтобы сломить упорство вице-адмирала Голосова, история умалчивает. Но в 08.45 22 октября СПЛ «Ленок» была поставлена задача: «Произвести водолазное обследование кормовой оконечности затонувшей ПЛ, установить связь с личным составом, находящимся в седьмом отсеке».
Семь часов драгоценного времени было потеряно в результате упрямства руководителя работ. Обследование кормовой оконечности водолазами СПЛ, где находящиеся в 7-м отсеке подводники нуждались в помощи, не сказалось бы на сроках установки рейдового оборудования, в случае принятия решения по подъему оконечностей. Чтобы оправдать себя, как руководителя работ, за задержку в использовании СПЛ вице-адмирал не брезгует использовать ложь, переложив вину на подчиненных. Задержка произошла якобы из-за того, что потребовалось доставить из Владивостока на «Ленок» недостающее спасательное снаряжение, которое нужно будет передать на аварийную лодку.
Ко времени «обсуждения» с командиром СПЛ предстоящих работ, было известно, что на затонувшей лодке не хватает 6 комплектов ИДА. На СПЛ постоянно находится в запасе 40% спасательного снаряжения от штатного количества экипажа АПЛ. Так что найти десяток ИСП-60 для передачи на С-178 была не проблема.
Первый маневр «Ленка»
В 9 часов 22 октября командир «Ленка» начал маневр по выбору позиции для погружения и становления на якорно-гайдропные устройства с целью провести
обследование кормовой оконечности водолазами. Но его маневр не пришелся по душе руководителю работ, у которого было свое мнение о том в каком направлении лежит затонувшая лодка. А дальше случилось то, чего опасаются все командиры спасательных судов – когда руководитель работ начинает ими конкретно руководить. Вот и в данной ситуации Голосов решил лично поруководить с мостика «Машука» командиром «Ленка». При нахождении СПЛ в позиционном положении приказал протянуть по дну гайдропное устройство для перемещения СПЛ в новую точку. При выполнении такого маневра, вместо перемещения якоря, лодка клюнула носом, показав руководителю работ винты. В результате такого клевка получила повреждение антенна ГАС. Спасательная лодка осталась «без глаз». Теперь выбор позиции зависел от чутья командира и подсказок водолазов. Командир «Ленка» перешел на звукоподводную связь с руководителем работ и нырнул искать кормовую оконечность.
В 11ч. 40 мин. рабочий водолаз старшина 1 статьи Вася Белобров доложил: «Подошел к затонувшей подводной лодке в районе кормовой оконечности. Вижу винты, вертикальные рули. Повреждений не наблюдаю».
Водолаз взобрался на лодку. Требовалось установить связь с 7-м отсеком. Принесли ключ для разворота кремальеры люка. Стукнули им по корпусу. Седьмой отсек молчал, отозвался первый. Еще раз стукнули – в ответ тишина. Решили проверить в каком состоянии крышка люка. Попытались провернуть кремальеру – она оказалась развернутой. Однако крышку не могли поднять даже с помощью лома. Стало ясно, что в отсеке давление ниже забортного. На глубине 32 метра на крышку давит 8,5 тонн. С таким грузом водолазам не справиться. Попытались сравнять давление при помощи клапана на крышке, «атмосферника», открыть его с помощью «мартышки» - усилителя ключа, но свернули шток, не отвернув клапан.
С палубы надстройки лодки на левом борту увидели резаную пробоину, из которой наполовину выглядывало тело матроса. Водолазы решили попытаться добраться в 7-й отсек через пробоину в шестом отсеке. Тело матроса перенесли в отсек. Но в седьмой отсек невозможно было попасть – дверь была завалена сорванным электрощитом. На этом осмотр кормовой оконечности был окончен.
Только через пять суток, когда Министр обороны дал команду извлечь тела погибших подводников, чтобы до ноябрьских праздников их похоронить, крышка люка седьмого отсека свободно открылась. За это время отсек уже заполнился водой, и внутреннее давление в отсеке сравнялось с наружным. Внизу под люком находились тела четырех матросов, одетых в ИСП и включенных в ИДА, в которых баллоны оказались пустыми. Умерли они от кислородного голодания. Кремальеру люка они развернули, но крышку открыть из-за разности давлений не смогли. . Не смогли затопить и отсек. На клапане в крышке для сравнивания давления отсутствовал маховичок. Оделись в ИСП и стали ждать, когда отсек сам затопится. Не дождались, кислород в баллонах закончился, и они так и уснули в ИДА-59 мертвым сном.
В 13 часов закончили обследование кормовой оконечности и «Ленок» начал перемещаться к носовой. Маневр затрудняло подводное течение и отсутствие гидролокации. Впрочем, повреждение антенны ГАС в какой-то степени развязало руки командиру и он применил совсем неожиданный способ перемещения лодки – ползком по дну, как телега по проселочной дороге.
В 19 ч. 42 мин. водолаз доложил: «Нахожусь на грунте в носовой оконечности у торпедных аппаратов. Крышки обтекателей закрыты. Внешних повреждений не обнаружил. От правого торпедного аппарата наверх идет какая-то веревка».
Правый верхний торпедный аппарат – это ТА № 3. Водолаз поднялся на корпус и выяснил, что веревка – это буйреп от буй-вьюшки, который перехлестнул ее, из-за чего она не всплыла, а зависла над корпусом лодки. Для командира «Ленка» эта новость была, что гром среди ясного неба – рушились все предварительные планы: выходит, подводники начали самостоятельный выход.
Пока «Ленок» елозил «на пузе» по грунту в выборе удачной позиции для обеспечения работ водолазами, наверху произошли события, коренным образом повлиявшие на дальнейшее продолжение спасательных работ.
Исчезновение связи
В 14.10 22 октября прекратилась связь подводной лодки с поверхностью. Ее исчезновение объясняют штормовой погодой. Это весьма неуклюжая попытка скрыть истинную причину прекращения связи. Волны в 4 балла не способны оторвать аварийно-сигнальный буй при длине трос-кабеля в 350 метров. Причина прекращения связи связана с нелепым распоряжением руководителя спасательных работ.
А вот как на проблему со связью отозвался сам руководитель спасательных работ, без которой он уже как бы и не руководитель, а наблюдатель:
«Около 0.30 22 октября удалось установить связь с моряками в первом отсеке затонувшей ПЛ. К счастью, радиосигнальное устройство аварийного буя оказалось исправным, что позволило поддерживать связь переносной радиостанцией с мостика «Машука».
На лодке в первом отсеке освещение отсутствовало. Аварийных фонарей не оказалось. А батарею аварийного буя быстро разрядили, используя для подсветки в отсеке. Из-за этого около полудня прекратилась и наша связь с лодкой».
Связь с аварийной лодкой через АСБ осуществлялась следующим образом. С ОСБ «Машук», который стоял на якоре в непосредственной близости от затонувшей лодки, была спущена шлюпка и привязана к бую. На шлюпке находился связной, который и осуществлял непосредственно связь с 1-м отсеком. Поступившую информацию с лодки он с помощью электромегафона, а возможно с использованием переносной радиостанции, передавал на «Машук», где вахтенный офицер записывал ее в журнал учета событий для доклада руководителю. Связным был старший помощник «Машука».
К 13 часам вся необходимая информация для организации спасательных работ была выяснена и передана на лодку. Осталось ждать, когда «Ленок» закончит обследование кормы и наведется для работы на первый отсек.
Ветер крепчал, шлюпку начало захлестывать водой. Руководитель работ для комфортности осуществления связи с лодкой, распорядился поднять аварийно-сигнальный буй на «Машук». Несмотря на сопротивление старпома буй остропили, подняли на ют. Кабель-трос закрепили за кнехт. Телефонный кабель удлинили и протянули в ходовую рубку, где размещался штаб руководителя работ. Теперь сам руководитель работ, не вставая с кресла, мог по-отечески обратиться к подводникам в первом отсеке и поддержать их моральный дух обещанием быстрейшего освобождения.
Но до отеческого напутствия не дошло. Случилось то, что предрекал старпом. «Машук» продолжал циркулировать по воле ветра вокруг своего якоря. В 14.10 22 октября его развернуло, кабель-трос натянулся и лопнул. На этом эпизоде плановое руководство спасательной операцией закончилось. Началась сплошная интерпретация.
У подводников начинают сдавать нервы
Потеря связи с поверхностью явилась тяжелым моральным ударом для подводников. Потеря связи для них была сродни вновь пережитой катастрофы. При наличии связи они ощущали заботу тех, кто находится наверху, дышит свежим воздухом и властвует над аварийно-спасательными силами, которые должны принести подводникам спасение. Без связи померкла надежда на спасение. Где-то в глубине сознания начала созревать подленькая мысль – нас бросили. Больше всего пугала неизвестность. Может, наверху случилось что-то такое, что изменило весь план спасательной операции?
В такой обстановке Кубынин решил выпустить наверх посыльных для передачи информации. Для этой роли был нужен офицер, чтобы толково обрисовал картину положения подводников в первом отсеке. Выбор пал на командира БЧ-4,РТС капитан-лейтенанта Иванова. В помощь ему выделили здоровяка – трюмного матроса Мальцева.
Ему идти первым, толкая буй-вьюшку. Третьим определили начальника штаба Каравекова, которому становилось все хуже.
Приготовили к шлюзованию торпедный аппарат № 3. С первого захода не удалось прошлюзоваться. Каравекову в торпедном аппарате стало плохо. Извлекли его из аппарата, разжгутовали, дали отдышаться. Так как Иванов и Мальцев уже были включены на дыхание «в аппарат», то их решили прошлюзовать двоих. Выход их завершился удачно. В 15.45 22 октября они оказались на поверхности. Их заметили с ВМ-10, подобрали и через 10 минут поместили в барокамеру на СС «Машук».
После выхода первых подводников обстановка в отсеке стала накаляться.
«А почему вы только офицеров выпускаете?» - прозвучал ехидный вопрос в темноте отсека. Кто вопрос задал – не разобрать. Но искру недоверия к действиям старпома зародил. Начался разбор выхода первых счастливчиков. Обстановка в отсеке накалялась и эмоции могли дойти до такого предела, после которого возникает коллективное безумие. Старпом сдался: «Желающим выходить на поверхность сейчас – готовить снаряжение. Готовить торпедный аппарат № 4 к шлюзованию».
Желающих было трое. Военнослужащих срочной службы, отслуживших по два с половиной года: радиотелеграфист старший матрос Пашнев Олег Владимирович, 1960 года рождения, рулевой-сигнальщик старший матрос Хазифов Самир Вазихович, 1960 года рождения и старшина команды трюмных старшина 2 статьи Ананьев Дмитрий Савельевич, 1960 года рождения. Может быть, они были неплохими матросами, неплохими людьми. Как и все сослуживцы ждали своего «дембеля», чтобы вернуться домой, к родителям. Но в такой непростой ситуации решили, что они достойны жизни больше, чем все остальные.
Надели снаряжение, включились в ИДА и по одному забрались в торпедный аппарат. Нормально прошлюзовались и все трое вышли из аппарата. Однако на поверхности их не увидели. Было 20 часов, наверху сумерки. К тому же, море штормило. Высказывалось мнение, что их затянуло под винты маневрирующего «Ленка». Но это вряд ли, потому что тела бы их остались в районе затонувшей лодки, который водолазы впоследствии обследовали. Очевидно, у них не хватило положительной плавучести, чтобы всплыть сразу. Вряд ли в таком состоянии, в каком они были перед выходом, они могли вспомнить, как можно увеличить плавучесть, прикрыв травяще-предохранительный клапан дыхательного мешка или поддув полости гидрокомбинезона, открыв пальчиковые баллоны. Неизвестно, было ли на них водолазное белье, которое не только греет, но и создает положительную плавучесть. Да и перед выходом их инструктировали не сразу рваться на поверхность, а подняться повыше, на рубку. При недостаточной плавучести подводное течение могло вынести их из контролируемой спасателями зоны и там они нашли свою смерть.
Водолазы на носовой оконечности
22 октября во Владивосток прибыл Главнокомандующий ВМФ С.Г. Горшков. Вместе с ним прибыли: начальник 40-го НИИ ВМФ контр-адмирал Владислав Леонидович Зарембовский, главный специалист АСС ВМФ контр-адмирал Юрий Константинович Сенатский, начальник 1-го института ВМФ вице-адмирал Виктор Николаевич Буров, начальник кафедры физиологии подводного плавания и аварийно-спасательного дела генерал-майор м/с Иван Акимович Сапов, начальник кафедры военно-морской терапии генерал-майор м/с А.Н. Сененко, главный токсиколог ВМФ подполковник м/с Эдуард Дмитриевич Руказенков.
Около 22-х часов 22 октября рядом с СС «Машук» стал на якорь БПК «Чапаев» с Главнокомандующим и сопровождающими его лицами. Руководитель спасательных работ вице-адмирал Голосов по УКВ доложил Главкому обстановку. У прибывших возник вопрос, почему не стали использовать надводные спасатели. Выдвинули ультиматум: если до 24 часов СПЛ не обнаружит лодку, то начинать установку рейдового оборудования для использования надводных спасателей.
К установленному времени «Ленок» установил связь с лодкой. Главком не стал больше донимать вопросами. В 10 часов 23 октября на «Чапаеве» состоялось совещание у Главкома, на котором Голосов доложил обстановку. Но что конкретного мог доложить руководитель работ? В своих воспоминаниях Голосов полагает, что он действительно руководил выходом подводников из аварийной лодки. По его мнению, он давал команды по звукоподводной связи на «Ленок», а водолазы условными сигналами передавали приказы подводникам. В действительности, никаких команд подводники адекватно не воспринимали. Весь ход спасательной операции не подчинялся логике и здравому смыслу и зависел целиком от прозрения сознания у старпома Кубынина.
О потере связи с подводной лодкой водолазы еще не знали. Сначала разобрались с веревкой, которая оказалась буйрепом. Потом водолаз, поднявшись на корпус лодки, увидел какие-то кабели, идущие от лодки и лежащие на грунте. Оказалось, что это концы разорванного трос-кабеля АСБ. Унылый командир «Ленка» доложил об этом руководителю работ.
Теперь связь с подводной лодкой могла осуществляться только перестукиванием с водолазами, обмениваясь условными сигналами. Для такого случая предусмотрены специальные таблицы перестукивания. Есть таблица основных условных сигналов, применяемых для связи водолазов с подводной лодкой и таблица сигналов при передаче букв перестукиванием. Переговоры с помощью условных сигналов вещь вроде бы простая и понятная, когда речь идет о знакомом обеим сторонам предмете разговора, например, при шлюзовании подводников через торпедный аппарат. Но такие переговоры очень неудобные для подводников, когда речь идет о текущей информации, которые можно вести только с помощью передачи букв. Они занимают много времени и требуют определенных условий. Сначала буквы надо зашифровать в условные сигналы, передаваемые стуком. Затем водолаз по команде командира спуска должен передать эти сигналы, стуча по корпусу чем-то металлическим. На лодке в это время подводники должны записать передаваемые им сигналы, после чего расшифровать. Значение букв отличаются от азбуки Морзе. Наизусть такую таблицу не учат. Поэтому для расшифровки полученных сигналов нужно иметь освещение, бумагу, карандаш и саму таблицу. Таких условий в 1-м отсеке аварийной лодки не было.
Анализ переговоров между водолазом и подводниками показал, что они говорят на разных языках. Подводники попросту дублировали сигналы, передаваемые водолазом. В сложившейся ситуации было решено следовать плану действий, оговоренному с Кубыниным еще при наличии связи через АСБ. По этому плану первоочередным мероприятием являлась передача водолазами в два этапа недостающих комплектов ИСП-60, аварийных фонарей, провизии, средств регенерации воздуха. Подводники были предупреждены, что наверху шторм. Выход через торпедный аппарат начать только после получения разрешения от водолаза. Выходить подводники должны тройками с последующим переходом по ходовому концу в приемно-водолазный отсек водолазного комплекса «Ленка». Так как выходящие подводники обладают положительной плавучестью то, для предупреждения самовольного всплытия, рабочий водолаз будет пристегивать их карабины к ходовому концу, а страхующий водолаз снимать с карабина и препровождать в ПВО.
В руководящих документах спасателей ВМФ было закреплено положение, что передачу имущества на аварийную ПЛ необходимо производить в глубоководных водолазных пеналах. Пенал имеет габариты 920х464 мм, рассчитан на внешнее давление, равное глубине 100 метров и весит 114 кг, без учета вложенного имущества. Герметизировался пенал крышкой, прижимающейся внешним давлением. Клапана выравнивания давления в пенале с внешним не было предусмотрено. Давление в отсеке затонувшей лодки, куда требовалось передать имущество, было 2,7 кгс/см2. Для того, чтобы в отсеке открыть крышку пенала, потребовалось бы приложить усилие в 500 кг. Обитателям отсека это было не под силу. Да и протащить по торпедному аппарату пенал весом под 200 кг для них было тоже проблематично.
Водолазы решили передавать имущество в мягкой упаковке. Спасательные гидрокомбинезоны, с вложенным в них водолазным бельем, зажгутовали, свернув их в трубочки. К штуцерам обтюраторов подсоединили клапанные коробки дыхательных аппаратов, переключив их на «дыхание в аппарат». Свертки стянули сверху водолазными жгутами и поясными грузами их плавучесть довели до нулевой. Медикаменты, фонари, провизию упаковали в непромокаемые мешки. В первую очередь решили передать недостающие 6 комплектов ИСП-60, два гидрокомбинезона СГП с вложенным в них водолазным бельем, мешок с провизией и фонарями. В этот мешок вложили записку с напоминанием о дальнейшем плане действий: принять еще одну кладку имущества и выходить с разрешения водолазов. Во вторую очередь передачи планировали передать еще 10 комплектов ИСП-60.
У водолазов к передаче имущества на лодку было все готово. Рабочий водолаз, находясь на корпусе лодки, неоднократно подавал сигнал на открытие передней крышки торпедного аппарата, но от подводников никакой реакции. Наконец, в 02.35 23 октября открыли крышку торпедного аппарата №3. Началась загрузка имущества. Обеспечивающий водолаз подавал свертки страхующему водолазу, тот нес рабочему водолазу, который укладывал их в торпедный аппарат. После загрузки дали сигнал на закрытие крышки. Крышка закрылась. Теперь можно было вздохнуть с облегчением, у подводников есть все для самостоятельного выхода, даже если по каким-то причинам передача второй очереди не состоится.
Стали ждать, когда подводники будут готовы принять вторую очередь имущества. Водолаз, находящийся на корпусе лодки, каждые пять минут запрашивал условным сигналом о готовности принять вторую кладку. Подводники отвечали, что готовы, но крышку не открывали. Около 5-и часов 23 октября водолаз услышал периодическое постукивание, доносившееся из аппарата № 3. Такое постукивание характерно для перемещения подводников по трубе торпедного аппарата для выхода. Вскоре постукивание прекратилось и началось побулькивание, что означало заполнение торпедного аппарата.
Побулькивание закончилось, и крышка обтекателя медленно сдвинулась с места. Открылась крышка торпедного аппарата №3 и из него показалась рука, одетая в СГП. «Подводники выходят», - доложил рабочий водолаз. «Принимай подводников. Страхующему водолазу сопровождать подводников по ходовому концу до ПВО - приемно-водолазный отсек, и передать обеспечивающему водолазу» - распорядился руководитель спуска. Выход подводников был весьма неожиданным для водолазов.
Радость оттого, что спасательного снаряжения после передачи стало хватать на всех, затмила сознание того, что нужно выполнять предварительные договоренности – принять еще имущество и выходить с разрешения водолазов. Кубынин, игнорируя предварительные договоренности, принял решение выпустить трех человек, включая начальника штаба, которому становилось все хуже. В тройку вошли лейтенант-инженер М.Т. Ямалов и матрос Микушин.
Вот как Н.Черкашин описывает выход подводников:
«Первым в узкую шестиметровую трубу забрался Ямалов, ему в ступни уткнулся головой Микушин, затем вскарабкался Каравеков, но тут же вылез обратно. Он хватался за сердце и быстро переключился на «атмосферу». Его разжгутовали, дали отдышаться.
«Ну что, Владимир Яковлевич, вперед?» «Вперед» - это было его последнее слово.
Каравеков влез в аппарат. За ним задраили крышку. Дважды раздался троекратный стук. Вышли!»
Не будем докапываться, откуда Черкашин узнал такие подробности приготовления к выходу. Вероятно, со слов Кубынина. Но давайте задержимся на этом слове «Вышли!» и восклицательный знак заменим вопросительным. И прислушаемся к стукам. Каждый подводник, выходящий наружу из торпедного аппарата обязан подать сигнал о своем выходе – три раза стукнуть зажатой в руке железкой, как правило, это гаечный ключ. Это
непременное условие обеспечение безопасности выхода через торпедный аппарат. Если число сигналов не соответствует числу выходящих подводников, то руководитель выхода обязан дать сигнал о закрытии передней крышки ТА и закрыть ее. После ее закрытия открыть заднюю крышку. В потоке изливающейся воды, из ТА появится тело подводника – бездыханное, или с признаками жизни, но запуганное до смерти.
В данном случае сигналов было два – от Ямалова и Микушина. От Каравекова никаких сигналов не поступало – ни сигнала тревоги, ни сигнала о выходе. Так быть не должно. Если в торпедном аппарате подводник одну минуту не отзывается на запрос о самочувствии – для руководителя выхода это сигнал тревоги. Больше минуты человек не может прожить без дыхания. Перед заполнением водой торпедного аппарата, когда обе крышки закрыты, каждый выходящий подводник в порядке очередности выхода дает сигнал о своем самочувствии – один удар, если самочувствие хорошее и дробь, больше четырех ударов, если самочувствие плохое, то есть, что-то случилось. После заполнения торпедного аппарата водой процедура опроса самочувствия повторяется. Если все выходящие отозвались с оптимизмом о готовности к выходу, руководитель выхода дает сигнал - два удара, и открывается передняя крышка – путь наверх свободен! Каждый выходящий подает сигнал о своем выходе из торпедного аппарат – три удара. Последнему выходящему подводнику осталось выполнить последнюю обязанность – дать сигнал об освобождении торпедного аппарата и закрытии крышки аппарата - два удара. Если выход обеспечивается водолазом АСС то это уже его забота руководить закрытием передней крышки. Ведь процесс выхода еще продолжается.
Теперь уже не установить точно в какой момент шлюзования Каравеков пришел в беспомощное состояние. Давал ли он сигнал после затопления торпедного аппарата о своем самочувствии или руководитель к этому времени уже слабо контролировал ситуацию. Дальнейшее развитие событий подтверждает, что так оно, похоже, было. Так что ответа на вопрос: почему бездыханное тело капитана 2 ранга Каравекова 12 часов пролежало в торпедном аппарате, теперь уже не получить. Война все списывает!
Смерть Каравекова списали на сердечный приступ. При вскрытии было обнаружено, что у него ожог верхних дыхательных путей. Вероятно, у него в торпедном аппарате появились проблемы с дыхательным аппаратом, и никаких сигналов он уже был не в состоянии подать. Но на такую ситуацию в первом отсеке уже никто не отреагировал. Возможно, состояние Каравекова было таким, что там, в 1-м отсеке затонувшей лодки, ему уже никто и ничто не могло помочь. Но с моральной точки зрения – в торпедном аппарате в беспомощном состоянии был брошен офицер, судьбой которого не были обеспокоены, ни обитатели 1-го отсека, ни исследователи спасательной операции. Стараниями всевозможных авторов личность начальника штаба бригады капитана 2 ранга Каравекова Владимира Яковлевича окрасилась таким мрачными красками, что ни у кого не возникало чувства сострадания к мертвому офицеру, который по состоянию здоровья стал обузой для обитателей 1-го отсека.
. А писатель Н.Черкашин представил его еще и трусом, который в аварийной ситуации, вместо выяснения характера аварии, без обуви убежал в первый отсек и затаился на матросской койке.
Вот что в далекие уже 90-е годы писал В.Стефановский о старпоме Кубынине и начштаба Каравекове:
«Эти два ответственных должностных лица неминуемо должны были оказаться в подобной ситуации в силу исключительного пренебрежения к кораблю и своим обязанностям. Трагическая ирония судьбы свела их в одном отсеке затонувшей подводной лодки, где дорога наверх, к жизни, проходила теперь через трубу мрачного и холодного торпедного аппарата».
Какое-то злорадство слышится в сказанном. По трагической иронии судьбы в силу исключительного пренебрежения к исполнению своих обязанностей руководителя выхода, Кубынин дорогу наверх, к жизни, перекрыл начальнику штаба в торпедном аппарате № 3. Находиться у торпедного аппарата и ждать несколько часов, когда
находящийся в нем подводник подаст сигнал, все равно, что сидеть и ждать когда на горе рак свистнет.
Первая встреча подводников с водолазами
Вот как о своем выходе из лодки рассказывает капитан 2 ранга Ямалов Марс Талгатович, который первым показался из торпедного аппарата № 3. Тогда он был лейтенантом, только в августе 1981 года прибывший на флот после окончания Севастопольского ВВМИУ:
«Вскоре мы поняли, что покинуть лодку можно только через торпедный аппарат. Надо было пролезть в тяжелом снаряжении 8-метровую трубу. Я шел первым. Капитан 2 ранга Каравеков – за мной… Вылез – дал условный сигнал – постучал по корпусу. В нише волнореза торпедного аппарата горел подводный фонарь, который подвесили водолазы. Стал подниматься по буйрепу, как учили, соблюдая выдержки на мусингах.
Наверху штормило и буйреп рвался из рук, казалось, что кто-то тянет меня в сторону. Поднимался минут десять. А вот матрос Микушин всплыл сразу»
Что же в действительности произошло у торпедного аппарата № 3?. Рабочий водолаз постоянно находился в нише торпедного аппарата, ожидая, когда откроется крышка. Страхующий водолаз подносил спасательное имущество для второй кладки. При выходе из торпедного аппарата первого подводника, а это был Ямалов, рабочий водолаз его карабин защелкнул на направляющем тросе. Но с таким действием был не согласен Ямалов. Он отстегнул карабин и ринулся вверх. Водолаз схватил его за ногу. Второй ногой Ямалов ударил ему меж глаз, и водолаз свалился с корпуса лодки. Но к этому времени подошел страхующий водолаз и сумел схватить Ямалова за нижний брас.
Нижний брас – это такой ремень, плетенный из капроновой нити серого цвета, идущий от дыхательного мешка по спине, проходит между ног и пристегивается спереди к нагруднику. С помощью его дыхательный аппарат фиксируется на теле водолаза. В обыденной, безмятежной жизни, при отсутствия контроля со стороны командира отсека за содержанием индивидуального спасательного имущества, моряками срочной службы для особого шика используется в качестве брючных поясов.
После катас трофы «Курска» повсеместно показывали записки капитан-лейтенантов Д. Колесникова и С. Садиленко. В записке Садиленко сказано: «Давление в отсеке 0,8 кгс/см2. Кончаются В-64. Не хватает брасовых ремней».
Куда, спрашивается, в отсеке на лодке могут деться брасовые ремни? Они же не съедобны. Значит пошли на поясные ремни для «годков», как сувениры на память о подводной службе. Ну, это так, кстати, об отношении к сохранности индивидуальных спасательных средств подводников.
К этому времени из торпедного аппарата вылез второй подводник - матрос Микишин. Страхующий водолаз и его подхватил за нижний брас. Но оба подводника обладали положительной плавучестью и потянули водолаза вверх. Водолаз успел ногой зацепиться за направляющий конец. С грунта поднялся рабочий водолаз и схватил страхующего за ноги. Подводники, находясь в положении «лапки кверху», стали вести себя смирно. Придерживаясь за направляющий конец, пирамида двинулась к «Ленку». Теперь предстояло запихнуть подводников в темную нишу ПВО – приемно-выходного отделения. Увидев борт лодки, подводники оживились. Вцепившись руками в вырезы шпигатов, они стали ногами отбиваться от водолазов. Водолазы не смогли долго продержаться и отпустили их. Те полетели вверх, как думали к солнцу, а оказалось, к «кессонке». Рассказывает Ямалов:
«Всплыл, и сразу заломили кости – азот, кессонка началась. Не ожидал, что так быстро. Очнулся в барокамере. Вижу в иллюминатор, смотрят на меня два генерала- медика».
К счастью для подводников их заметили на поверхности, подобрали и сразу же поместили в барокамеру на «Машуке». Режим рекомпрессии длился у них до 11.30 26 октября.
Поведение подводников озадачило водолазов и поставило под сомнение саму идею перевода подводников из одной лодки в другую на глубине. В заботе о физиологии подводников не было уделено достаточно внимания их психологии. Одно дело, когда на учении совершается такой переход группой отобранных подводников. Вместе с группой выходит прикомандированный к ним на выход водолаз с «Ленка», который ведет их за собой, воодушевляя своим примером. Главной задачей на учении является забота о безопасности людей. И совсем другое дело, когда из торпедного аппарата выходит подводник, просидевший в темном холодном отсеке подводной лодки 48 часов при давлении 2,7 кгс/см2. При этом 24 часа он мучился мыслью – как будут распределять спасательное снаряжение. Ведь на 26 человек имеется всего 20 комплектов. Если будут выходить при таком раскладе наличия снаряжения, то в какой группе он окажется? Первыми пойдут отличники БПиПП, классные специалисты, победители социалистического соревнования или по годам службы? Тогда молодым матросам ничего не светит – не успели еще завоевать знаков матросской доблести. А если решат не выходить никому – тоже обидно, двадцать человек могли бы остаться живыми…
Но эти мысли остались уже позади – спасательного снаряжения на всех хватает. И когда подводник наконец-то покинул отсек и выбрался из торпедного аппарата, его не прельщал журавль в темном брюхе ПВО спасательной лодки – он рванулся за синицей к голубому небу, к свежему воздуху. Естественное стремление к жизни затмило здравый смысл и рассудок о том, что нужно еще сохранить и здоровье.
Перед водолазами встал вопрос: если при двух водолазах два подводника сумели отбиться, то что делать, если они пойдут чередой, затопив отсек? Все, что в такой ситуации могли сделать водолазы – это организовать работу двумя тройками. Тогда у торпедного аппарата смогут находиться четыре водолаза.
Рассказ Ямалова о том, как он выбирался на поверхность по буйрепу, только подтверждает в каком невменяемом состоянии он находился в тот момент. В голове у него еще с училища закрепилось правило, что для собственной безопасности, выход на поверхность нужно осуществлять по буйрепу. И у него так и осталось убеждение, что сделал все правильно, «как учили», вышел по буйрепу. А то, что водолазы таскали его под водой – так ему показалось, что это штормом его на буйрепе так мотало.
Чтобы выйти по буйрепу с глубины 32 м., после нахождения в отсеке под давлением 2,7 кгс/см2 в течение 30 часов, подводнику нужно сделать одну выдержку в 4 мин. и девять выдержек по 8 мин. Для этого ему нужно отсчитать один раз 64 вдоха-выдоха и девять раз по 128 вдохов-выдохов. Время выдержки подводником определяется по числу дыхательных движений, считая, что за одну минуту он делает 16 вдохов-выдохов. На выход нужно затратить 80 минут. Ни у одного подводника, первый раз поднимающегося из аварийной подводной лодки по буйрепу, не хватит нервов выдержать такой режим.
Да, в училищах учат выходить на поверхность из аварийной лодке по буйрепу. Это метод предупреждает кесснную болезнь. На практике он еще применим при небольшом количестве выходящих и при отсутствии обеспечения АСС.
При спасательной операции на К-429 была сделана попытка совершить выход из ПЛ как учили – по буйрепу. Выход из кормовых отсеков осуществлялся через кормовой аварийно-спасатеьный люк 7-го отсека. Руководил выходом мичман В. Баев. Первым пошел старшина 2 статьи Закиров. Выпустил буй и «как учили», зацепился карабином за буйреп и начал подъем. На первом же мусинге подъем у него закончился – закусил карабин. На поверхности Закиров не появился. Связь лодки с поверхностью была односторонней – от спасателей. Когда для разведки на корму ПЛ спутился водолаз то увидел, что Закиров висит на буйрепе без признаков жизни. Самостоятельно он не мог освободиться без ножа. Но кто же даже из опытных водолазов, которые учат как выходить, мог предположить, что карабин может стать смертельным путом под водой? Освободиться от карабина, в принципе, можно, сняв ремень карабина с пояса. Но выполнить такую манипуляцию под водой подводнику, очутившемуся впервые в такой ситуации, вряд ли под силу. Водолаз перерезал ножом буйреп и Закиров всплыл на поверхность уже мертвым. Смерть наступила от переохлаждения. Дебют выхода из
аварийной ПЛ по буйрепу в боевой обстановке завершился смертью. Можно с грустью отметить, что впервые в нашей практике первая попытка выполнить выход «как учили» завершилась гибелью подводника.
Дальнейший выход через аварийно-спасательный люк осуществляли методом свободного всплытия, шлюзуясь по два человека. А руководитель выхода через торпедный аппарат в первом отсеке Маркман во избежания подобного случая, навеяного для выходящих воспоминаниями о том «как учили», просто снимал карабины еще в отсеке.
Подводники вступают в схватку с водолазами
Спасательная подводная лодка проекта 940 БС-496, по кличке «Ленок», была дизель-электрической подводной лодкой, с присущей ей недостатком для этих лодок– ограниченный запас емкости аккумуляторной батареи. Лодка готовилась в навигационном ремонте заменить все 4 группы аккумуляторной батареи. В спасательной операции она в подводном положении находилась полтора суток. Обеспечение работы водолазного комплекса и звукоподводная связь – весьма энергоемкие мероприятия. Пришлось экономить на бытовых нуждах экипажа. К концу вторых суток из-за интенсивного разряда в изношенных элементах аккумуляторной батареи стали возникать короткие замыкания между пластинами, возник пожар в аккумуляторной яме. Спасательная подводная лодка сама стала нуждаться в помощи.
А подводники не отзываются и не выходят. 12 часов просидели водолазы, сменяя друг друга, у открытого торпедного аппарата. Бесцельно растрачен и энергоресурс лодки, и ресурс водолазов. Сменилось три тройки водолазов, а со стороны подводников никаких действий.
Наружная крышка торпедного аппарата №3 после выхода двух подводников осталась открытой. Водолазы собрали разбросанное по дну имущество и загрузили в торпедный аппарат. Сигналом из шести ударов известили подводников, что аппарат загружен, можно принимать передачу. В 6.40 получили ответный сигнал и стали ждать закрытия крышки торпедного аппарата.
В 10 часов 23 октября подводники дали сигнал: «Выходим на поверхность. Принимайте». Подводники утверждают, что в 10 часов была закрыта передняя крышка аппарата, аппарат осушен и из трубы торпедного аппарата было извлечено тело Каравекова. О том, что при этом нужно было выгрузить имущество второй кладки в соответствии с предварительной договоренностью, не вспомнили.
Далее подводники утверждают, что в 15 часов дали сигнал «Готовы к выходу» и начали затапливать отсек через открытую переднюю крышку торпедного аппарата №3 и футшток торпедозаместительной цистерны. Избыточное давление воздуха из отсека стравливалось через кингстон глубиномера. Такие манипуляции с передней крышкой торпедного аппарата, как закрытие – открытие, не прошли бы мимо внимания водолаза, сидящего у открытого аппарата как кошка у мышиной норки.
Около 19 часов водолаз доложил, что из торпедного аппарата ощущается выход воздуха. Значит, отсек затоплен и открывается задняя крышка, чтобы соединить первый отсек с морем для свободного выхода подводников.
Четыре водолаза были направлены к торпедному аппарату принимать подводников. Но тех не было. А в отсеке в это время произошла весьма неприятная задержка с выходом. Когда открыли заднюю крышку из торпедного аппарата показались ноги мертвого Каравекова. Тело убрали во второй отсек. А старпом, не оставляя матросов наедине со своими паническими мыслями, приступил к окончательной подготовке людей к выходу. Вместе с механиком Зыбиным проверили правильность одевание снаряжения и включения в дыхательный аппарат. Первым стоящий матрос Шарипов залез в торпедный аппарат, за ним
_________________
Нет ничего невозможного для человека, которому не надо это делать самому...

[Иван Лукашенко]

, за ним старший лейтенант Тунер, однако тут же вынырнул на поверхность. За ним показался Шарипов. Переключив его клапанную коробку на атмосферу, старпом услышал, что торпедный аппарат забит «идашками». От такого сообщения матрос Петя Киреев потерял сознание.
И тогда Кубынин предложил механику пойти первым и вытолкать имущество наружу, иначе у матросов может начаться психоз. Зыбин залез в трубу и пополз, головой толкая перед собой загруженное водолазами имущество. Водолаз у торпедного аппарата, ожидая подводников, заметил, что из аппарата медленно выползает спасательное имущество, которое он загружали и принялся вытаскивать свертки.
Командир «Ленка» по ЗПС предупредил штаб спасательной операции об ожидаемом выходе подводников. Наверху наступили сумерки. На кораблях приготовили прожектора. На «Машуке» была осветительная установка с запасом реактивных осветительных снарядов.
В 19.50 появился первый подводник, за ним еще. Первых четырех подводников доставили в водолазный полигон «Ленка» вполне благополучно. Имея опыт, каждый водолаз, не давая брыкаться, хватал очередного выходящего из трубы торпедного аппарата за нижний брас в районе спины и как воздушный шарик нес до водолазной ниши «Ленка». А там, заведя руки подводника за спину, пропихивал его головой вперед в водолазную шахту, где его принимал обеспечивающий водолаз.
Но дальше пошло не так складно. Водолазы, по очереди сдавая подводников обеспечивающему водолазу, назад к торпедному аппарату возвращались по одному. Первым вернулся водолаз матрос Бурда и увидел двух подводников у торпедного аппарата. Бурда без раздумий схватил того, который был ближе, но тот, который был дальше, врезал ему кулаком по голове. Вылезший из аппарата третий подводник схватил водолаза рукой в районе груди и вырвал большой клок комбинезона. На помощь Бурде подоспел старшина команды водолазов мичман Сечин, за ним матросы Белобров и Гордиенко. Однако из торпедного аппарата вылезали новые подводники и, не торопясь всплывать, начали отбивать у водолазов своих товарищей. На носовой оконечности лодки образовался клубок из перепутавшихся шлангами водолазов и подводников в ИСП-60. Мичману Сечину выбили челюсть. Подводники сопротивлялись коллективно и организованно, несмотря на то, что они не могли общаться друг с другом. Их действиями бессознательно руководил инстинкт «один за всех и все за одного».
В образовавшейся потасовке победили подводники. Ошеломив водолазов численным превосходством и дружным натиском, они рванули наверх. Водолазы сумели перехватить двух подводников и доставить их в ПВО. Пока они с ними возились, из торпедного аппарата вышел Кубынин. В это время у торпедного аппарата водолазов не оказалось: мичман Сечин и матрос Бурда оказались подводниками выведеными из строя и пошли шлюзоваться. Два других водолаза запихивали двух подводников в ПВО. Вот по какой причине Кубынин не встретил у торпедного аппарата водолаза, а не от того, что водолазы устроили пересменку, как утверждают некоторые авторы. Кубынин поднялся на рубку ПЛ, потерял сознание и всплыл.
После всплытия Кубынина наверху пересчитали вышедших подводников. Оказалось, что не хватает четырех человек. О том, что Кубынин выпустил вечером 22-го трех моряков руководство спасательной операцией не знало. Еще один, матрос Леньшин, пропал во время последнего выхода. На «Ленок» дали команду обследовать оконечность лодки и дно на предмет поиска тел исчезнувших подводников. 70 минут два водолаза бродили по дну и безрезультатно – тел не нашли.
В 20.30 23-го «Ленок» всплыл и ушел в базу.
К спасению подводников подключаются врачи
Было 20.30 23 октября. Первый этап спасательной операции с условным названием «Психология», длившийся 49 часов, завершился. Из 26 человек, заточенных в 1-м отсеке затонувшей ПЛ, 24 сумели его покинуть. В отсеке осталось двое. Капитан 2 ранга Каравеков, состояние здоровья которого не позволило пройти шлюзование через торпедный аппарат, и матрос П. Киреев, с нервной системой тонкой организации, не позволившей ему преодолеть психологический барьер в виде торпедного аппарата.
Начался второй этап спасательной операции с условным названием «Физиология», характеризующийся борьбой врачей за здоровье подводников. Из 24 подводников,
покинувших аварийную лодку, четверо не достигли поверхности. Старшие матросы Ананьев, Пашнев и Хазифов, вышедшие в 18.30 22 октября бесследно исчезли. Матроса Леньшина, выходившего в основной группе, на поверхности воды не обнаружили. Вероятно он стал жертвой потасовки с водолазами. Остальные вышедшие подводники были подобраны и помещены в барокамеры для прохождения рекомпрессии.
Капитан-лейтенант С.Н. Иванов и старший матрос С.Ф.Мальцев, вышедшие 22 октября в 15.45, были подобраны и помещены в барокамеру на ВМ-10. Рекомпрессию закончили через двое суток, 24 октября.
Лейтенанта Ямалова и матроса Микушина, вышедших в 6 часов 23 октября, поместили в барокамеру на СС «Машук». Рекомпрессия закончилась в 11.30 26 октября.
На СПЛ «Ленок» были переведены 6 подводников: капитан-лейтенант В.Зыбин, старший лейтенант А.Тунер, главный старшина А.Зыков, старшина 2 статьи Климович, старший матрос Кириченко, матрос Андреев. Рекомпрессия заняла 47 ч.30 мин. и закончилась в 22 часа 25 октября.
Из рук водолазов вырвались и свободно всплыли на поверхность 10 подводников: капитан-лейтенант С.Кубынин, старшина 2 статьи С.Лукьяненко, старшие матросы Верхоляк, Лехнович, матросы Шарипов, Носков, Буторин, Иванов, Анисимов, Федулов. Их поместили на СС «Жигули». Все они были в тяжелой или средней тяжести состояния.
На «Жигулях» было 4 барокамеры, в каждой по два отсека, которые могут сообщаться между собой или быть изолированными друг от друга. Камера – это железная бочка, свободный диаметр, в котором работают, равен 127 см. В каждом отсеке помещены по два человека на кушетках. Постоянно идет подача газа, вентиляция отсеков сопровождается диким шумом. Камеры не приспособлены к оказанию клинической помощи, а здесь нужно наладить систему внутривенного вливания. Санитарно-гигиенические характеристики очень низкие. Передача пищи осуществляется шлюзованием через технический шлюз диаметром 10 см. и длиной 40 см. Алюминиевые миски сминали и в них передавали пищу. Обратно в них принимали мочу и кал. И в таких условиях надо было оказывать реанимационную помощь в течение 105 часов.
Клиническая картина всех спасенных подводников укладывалась в поставарийный синдром, включающий в себя общее переохлаждение, переутомление, ситуационно-обусловленные невротические реакции, комбинированное ингаляционное отравление О2, СО и СО2. У 14-и подводников развилась кессонная болезнь, у 4-х была баротравма легких.
Для обеспечения лечебно-диагностических мероприятий в барокамеры вошли водолазный специалист и врачи: врач-терапевт майор м/с К.П. Шабалов, начальник медслужбы СС «Жигули» капитан м/с О.В. Васильев, врач-физиолог старший лейтенант м/с В.И. Корнеев, врач-хирург майор м/с А.А. Багинян. 25 октября в барокамере заболел гепатитом в тяжелой форме К.П. Шабалов. Пребывание в камере длилось до 0 ч. 28 октября, а затем сутки у камеры для наблюдения.
25 октября главный токсиколог ВМФ подполковник м/с Э.Д. Руказенков доложил Главкому о состоянии подводников, находящихся в барокамерах на «Жигулях», «Машуке» и «Ленке». Их жизни не угрожала опасность.
«Мы их с цветами встречать не будем!» - сказал Главком и убыл на загородную виллу Приморского крайкома партии.
Режим рекомпрессии закончился благополучно. Пациенты и врачи вышли из барокамер. Действительно, никто из командования и политработников их не встретил с цветами – вообще никак. Даже ради приличия для подтверждения заботы о подчиненных.
Похороны погибших
После вывода подводников из аварийной лодки и помещения их в барокамеры, утром 24 октября поступило приказание Министра обороны извлечь из затонувшей лодки погибших подводников и похоронить их до ноябрьских праздников.
На совещании специалистов выработали программу работ: подъем лодки произвести в два этапа. На первом этапе палубными понтонами поднять лодку с грунта на глубину 18
метров и в подвешенном состоянии перевести ее в бухту Патрокл и положить на грунт на такой же глубине. С помощью водолазов извлечь тела погибших. Потом лаговыми понтонами поднять лодку на поверхность о отбуксировать в сухой док. Общее руководство осталось за Голосовым. Техническое руководство подъемом лодки осуществлял начальник АСС флота контр-адмирал Анатолий Эдуардович Якимчик при консультантах Сенатском и Зарембовском.
В 15 часов 26 октября в штабе флота Главком провел совещание с членами комиссии, созданной для разбора обстоятельств и причин гибели подводной лодки С-178. Генералы от медицины высоко оценили деятельность флотских медиков при оказании помощи подводникам. Они также предложили разработать и внести в табель оснащения спасательных судов транспортировочные барокамеры, а в учебный процесс подготовки подводников включить методику входа в спасательную подводную лодку.
Главком довел до собравшихся указание Министра обороны Устинова поднять на должную высоту возможности аварийно-спасательной службы ВМФ, для чего приказал подготовить предложения для Постановления ЦК КПСС и Совета Министров СССР.
Утром Главкому адмирал-оперативник доложил о том, что в шведских водах, вблизи военно-морской базы Карлскруна, села на камни подводная лодка С-137 со старшим на борту начальником штаба бригады. «Закон парных случаев» - спокойно отреагировал на такое сообщение Главком. В этот же день Главком прибыл на «Машук», заслушал доклад о ходе подготовки по подъему С-178 и улетел в Москву разбираться со «Шведским комсомольцем», как успели уже окрестить С-137.
28 октября начали продувку понтонов. Лодку подняли на расчетную глубину и двумя буксирами перевели в бухту Патрокл и положили на грунт. Водолазы извлекли тела погибших подводников. Из 59 членов экипажа, находящихся на борту, погибло 32. 5 ноября состоялись похороны. На Морском кладбище Владивостока было похоронено 16 подводников:
Капитан 2 ранга Каравеков Владимир Яковлевич - 1943 год рождения – умер в торпедном аппарате при шлюзовании;
Мичман Лысенко Виктор Леонидович – 1958
Курсант Ленинградской школы мичманов Лискович Александр Васильевич – 1961
Старшина 1-й статьи Астафьев Александр Владимирович -1962
Старшина 2-й статьи Демешев Сергей Александрович – 1960
Старшина 2-й статьи Смирнов Владимир Степанович – 1962
Старший матрос Соколов Иван Иванович -1962
Старший матрос Сергеев Сергей Михайлович – 1960
Матрос Балаев Александр Сергеевич – 1961
Матрос Иванов Геннадий Александрович – 1962
Матрос Киреев Петр Федорович – 1962 – умер в отсеке;
Матрос Костырев Виктор Викторович – 1960
Матрос Костылев Вячеслав Валерьевич – 1961
Матрос Плюснин Александр Михайлович – 1961
Матрос Степкин Анатолий Николаевич – 1961
Матрос Шомин Виктор Алексеевич - 1962
10 тел забрали родители и похоронили по месту жительства:
Старшина 2-й статьи Емельянов Владислав Павлович – 1960
Старший матрос Ендюков Валерий Анатольевич – 1961
Старший матрос Журилкин Александр Васильевич – 1961
Старший матрос Киреев Шамиль Рауфович – 1962
Старший матрос Ларин Николай Александрович – 1961
Старший матрос Тузватулин Вагих Салигулови
Матрос Арестов Владимир Аркадьевич – 1962
Матрос Медведев Иван Иванович – 1959
Матрос Рябцев Алексей Анатольевич – 1960
Матрос Юрин Олег Геннадье
Тела 6-и подводников не были найдены:
Старший лейтенант Соколов Алексей Алексеевич – 1957 , старшина 2-й статьи Адъятулин Ергали Нурмуханович – 1960 – погибли при столкновении
Старшина 2-й статьи Ананьев Дмитрий Савелович – 1960
Старший матрос Пашнев Олег Владимирович – 1960
Старший матрос Хазифов Самир Вазихович – 1961
Матрос Леньшин Виктор Иванович -1962 – погибли после выхода из лодки и бесследно исчезли.
18 ноября 1981 года С-178 была поднята на поверхность и отведена в сухой док Дальзавода. Приняли решение лодку не восстанавливать.
А подводная лодка «Ленок» после спасательной операции стала приводить себя в рабочее состояние. Наконец завершили начатый навигационный ремонт, заменили все четыре группы аккумуляторной батареи. Но отдыхать у пирса долго не пришлось. Уже в декабре 1981 года получила правительственное задание – найти контейнер с прослушивающей аппаратурой на кабеле правительственной связи Камчатка-материк, проложенный по дну Охотского моря. Этот «жучок» был установлен американской атомной подводной лодкой «Хэлибет», бывшей первой и единственной американской ракетной лодкой, оснащенной самелет-снарядом «Регулус». После отказа американцев от установки крылатых ракет на подводных лодках, «Хэлибет» была переоборудована для разведовательных целей.
Для того чтобы обнаружить контейнер с прослушкой, нужно было «прошагать» по всей трассе кабеля. Этим и занялся экипаж «Ленка». К сожалению, это мероприятие не обошлось без происшествия.
7 декабря, при нахождении лодки в надводном положении, с мостика обаружили, что центральный пост не отвечает на его запросы. Начали выяснять, что случилось. В центральном посту все оказались без сознания. И не только в центральном. Из 105 человек команды 86 потеряли сознание. Как впоследствии оказалось, на газоотводе прогорела прокладка и в лодку стал поступать угарный газ. Оставшимся членам экипажа на ногах пришлось выносить наверх потерявших сознани. Старшина 1 статьи Ямалиев и матрос Ушаков умерли.
Жизнь «Ленка», как и у большинства подводных лодок, завершилась без почестей, в отстое. Подводная лодка БС-486 «Комсомолец Узбекистана» проекта 940 «Ленок» была разделана в 1995 году. Ее «систер-шип» БС-203, обитающая на Севере, тоже была разобрана в это время.
Дела судебные
По факту гибели подводной лодки и людей было возбуждено уголовное дело. Расследование обстоятельств катастрофы С-178 происходило без участия старпома Кубынина. Перед отправкой в санаторий он дал свои показания одному следователю, а вернувшись из санатория, узнал, что расследование поручено другому следователю. До суда Кубынина никто не выслушал.
3 августа 1982 года был оглашен приговор военного трибунала ТОФ под председательством подполковника юстиции В.Сидоренко. Суд вину за гибель лодки и людей распределил поровну между командиром С-178 капитаном 3 ранга В.А.Маранго и старшим помощником «Рефрижератора-13» В.Ф.Курдюковым, оценив ее в 10 лет исправительно-трудовой колонии общего режима. Курдюков согласился с обвинением в том, что допустил ряд ошибок, приведших к катастрофе. Капитан 3 ранга Маранго виновным себя не признал.
Удивляет суровость приговора в отношении командира ПЛ Маранго. Невольно хочется этот приговор сравнить с приговором военного трибунала по делу гибели подводной лодки «М-200» «Месть» при столкновении с эсминцем «Статный» 21 ноября 1956 года. Тогда командиру «М-200» капитану 3 ранга А.С.Шуманину и командиру эсминца «Статный» капитану 3 ранга Савчуку определили по 3 года исправительных лагерей общего режима. Это была первая катастрофа в первый год командования Военно-
морским флотом С.Г.Горшковым. За 25 лет заматерел Главком, пережив столько аварий, и изжил былой либерализм.
Сразу же после состоявшегося суда, Кубынин встретился с прокурором ТОФ полковником юстиции Перепелицей. Кубынин высказал свое несогласие с мерой наказания командиру ПЛ, а также с тем, что следствие не установило виновных в гибели подводников во время спасательных работ. Также Кубынин написал кассационную жалобу в Военную коллегию Верховного Суда СССР в защиту Маранго. 11 ноября 1982 года Военная коллегия ВС СССР оставила приговор без изменений, а кассационные жалобы осужденных без удовлетворения.
Прошло 10 лет. Наступило время, когда журналисты и писатели, обслуживающие военно-морскую тематику, начали интенсивно эксплуатировать тему аварий и катастроф, произошедших в советском Военно-морском флоте. В основном публикации были рассчитаны на эффект, а не на достоверность излагаемого материала. Чтобы придать вид добротного изложения авторы привлекали участников аварий, наивно полагая, что очевидец является носителем объективной информации. Вот и старпом Кубынин через 10 лет в газете «Владивосток», родившейся на свежевспаханном поле демократической залежи и стремящейся к самоутверждению, спасательную операцию С-178 оценил как «безобразнейшую, бестолковейшую организацию спасательных работ, ведь из-за этого продолжали гибнуть ребята».
Ну что ж, давайте разберемся, в чем заключалось безобразие и бестолковщина в организации спасательных работ. Да, в задержке начала спасательных работ на 8 часов и в исчезновении связи с затонувшей лодкой вина лежит на руководителе спасательных работ. Но руководитель работ еще при наличии связи обговорил с Кубыниным план предстоящих спасательных работ. В соответствие с этим планом спасательная ПЛ «Ленок» становится рядом с С-178. Водолазы передают на аварийную лодку в два захода недостающее спасательное снаряжение и другое необходимое подводникам имущество. Выход подводников осуществлять группами по команде водолазов. После выхода из торпедного аппарата подводники в сопровождении водолаза переходят на спасательную ПЛ. План был четкий и реальный. От подводников требовалась выдержки дождаться прихода водолазов, принять недостающее имущество, а дальше, используя накопленный опыт при отработке задач по легководолазной подготовке, осуществить практический выход через торпедный аппарат и довериться обеспечивающим водолазам.
Потеря связи не повлияла кардинальным образом на план спасательных работ. Но оказала сильнейшее морально-психологическое воздействие на подводников. Руководитель работ был лишен возможности влиять на ход спасательных работ. Руководство спасением подводников фактически перешло к Кубынину. Весь ход дальнейших действий аварийно-спасательных сил был подчинен непредсказуемым действиям и поступкам Кубынина. Руководитель работ после исчезновения связи правомерно считал, что Кубынин будет придерживаться оговоренного плана. Но у Кубынина все пошло по-другому.
Кубынин утверждает, что из-за безобразнейшей организации спасательных работ погибли подводники. И даже требовал от прокурора расследования, кто конкретно виноват в их гибели. Из 26 подводников, находившихся в затонувшей лодке, 24 вышли из лодки, четверо из них пропали без вести. Причину их гибели установить невозможно – тел нет. В этой ситуации проще всего в гибели подводников обвинить спасателей – безобразно неслось наблюдение за районом спасательных работ и не рассмотрели всплывших людей. Это кит при всплытии выпускает фонтан воды, обозначая свое место. У подводников так не получается. Не так просто в вечерних сумерках разглядеть среди волн в штормовом море голову подводника, всплывшего без предупреждения.
Выпуск наверх первой пары подводников в 15 часов 45 минут 22 октября – капитан-лейтенанта Иванова и матроса Мальцева в какой-то мере может быть оправдан тем, что после потери связи они должны были передать информацию, подтверждающую намерение Кубынина руководствоваться оговоренным ранее планом спасательных работ. Руководство спасательной операции справедливо считало, что нет необходимости в
преждевременном выходе подводников до подхода спасательной ПЛ. Все внимание было уделено маневрированию «Ленка».
Выпуск второй тройки в 22 часа 22 октября в составе старшины 2 статьи Ананьева, старших матросов Пашнева и Хазифова не был вызван объективной необходимостью. Это была, так сказать, превентивная мера, предпринятая Кубыниным в отношении смутьянов. Ни по каким нормам человеческой морали этого нельзя было делать. Во-первых, не хватало 6 комплектов спасательного снаряжения. Еще никому в мире не удалось по-справедливому распорядиться жизнями подводников, находящихся в затонувшей лодке – или все, или никто. А тут такой зловещий пример – старослужащие матросы нагло добились выхода на поверхность. И какие чувства испытывали при этом молодые матросы, представляя, что при такой дележке спасательного снаряжения им не достанется? А во-вторых, Кубынин, как морской офицер, должен был понимать, что, отправляя наверх моряков, не предупредив спасателей, в вечерние сумерки, в штормовое море, он отправляет их практически в никуда. Так выставляют за дверь нашкодивших щенят.
К Министру обороны СССР маршалу авиации Е.И. Шапошникову обратилась с письмом Л.А.Пашнева, мать одного из пропавших без вести моряков – старшего матроса О.В. Пашнева, с просьбой разобраться по какой причине ее сын пропал без вести:
«Очень прискорбно, что дети наши пропали без вести в мирное время в виду родных берегов… После проведенного суда осталось тяжелое впечатление, что от нас скрывают правду…»
Конечно скрывают. Кто же осмелится сказать матери, что ее сын оказался негодяем, в тяжелой ситуации, в которой оказались остатки экипажа, он нагло растоптал всякое понятие о человеческой порядочности, о моряцком братстве и вырвал свой шанс на спасение. Но по каким-то всевысшим законам судьба не дала воспользоваться этим шансом.
В 21 час 22 октября водолазы СПЛ «Ленок» появились на носовой оконечности С-178, установили связь с подводниками перестукиванием. Известили подводников, что можно начинать передачу недостающего спасательного имущества – открывайте крышку торпедного аппарата. Казалось бы, после суточного ожидания водолазов, которые принесли подводникам надежду на спасение, подводники в радостном возбуждения будут наперебой вращать розмах для открывания передней крышки ТА. Но не тут то было, апатия всех покорила. Шесть часов ушло на то, чтобы до Кубынина дошло, чего требуют водолазы. Только в 2.45 дал команду на открытия передней крышки торпедного аппарата.
Водолазы загрузили имущество, крышка закрылась. К 4-м часам имущество выгрузили. Водолазы опять требуют открыть крышку – в соответствии с оговоренным планом нужно сделать еще одну передачу. А подводники, воспряв духом, что теперь спасательного снаряжения хватает на всех, требование водолазов проигнорировали. Кубынин решил выпустить третью тройку.
В 5.54 23 октября начала выход третья группа, в составе которой был начальник штаба Каравеков. Два подводника вышли, третий остался в торпедном аппарате. По утверждению подводников, только в 10 часов 23 октября закрыли крышку торпедного аппарата и, осушив аппарат, обнаружили в нем мертвого офицера. Конечно, при определенных условиях офицер мог умереть и в торпедном аппарате. Но об этом руководитель выхода обязан узнать буквально через пару минут. Жизнь подводников, находящихся в торпедном аппарате при шлюзавании, в буквальном смысле находится в руках руководителя выхода. Не получив от подводника отклик на сигнал о самочувствии, руководитель выхода обязан во имя спасения подводника, немедленно прекратить шлюзование и извлечь подводника из торпедного аппарата. Вот пример из практики по отработке задачи легководолазной подготовки – выход через торпедный аппарат. Отрабатывал задачу экипаж капитана 1 ранга Л.А.Щеглова ПЛА К-135. Командир был в госпитале, руководил тренировкой старший помощник капитан2 ранга В.Н. Лавров. Общее наблюдение за подготовкой к спускам осуществлял командир БЧ-5 капитан 2
ранга А.Н. Постников. окнчательной проверкой и запуском занимался командир дивизиона живучести капитан 3 ранга В.В. Рутинов.
Начались спуски. В первой тройке вторым номером был старшина 1-й статьи Владимир Медведев. Заполнили торпедный аппарат. Все ответили по по одному удару, известив, что чувствуют себя хорошо. И вдруг частые удары: «Тревога! Мне плохо». Начали осушать аппарат. Чтобы оказать помощь нужно менее чем за две минуты всех извлечь из аппарата. Открыли обе крышки. Первый номер вышел в бассейн, третий номер - в отсек. А второго номера нет. Старшина лезет в аппарат и его за ноги вместе с Медведевым вытаскивают из аппарата. Стаскивают ИДА, разрезают комбинезон. Начальник медицинской службы майор Николаев оказывает помощь, но сердце не запускается. Вызвали «Скорую помощь и Медведева увезли в госпиталь.
Определили, что смерть Медведева наступила в торпедном аппарате в результате асфексии (удушение) рвотными массами, которыми были забиты трахеи и легкине. Стали разбираться, что могло стать причиной внезапной тошноты? Парень абсолютно здоров, не трус. Уже теряя сознание, просигналил тревогу. Был абсолютным трезвенником. От отца, который приехал за телом сына, узнали, что сын на дух не переносил запах спиртного. И это его погубило.
Перед тем как надеть шлем-маску, обеспечивающий, как и положено, протер спиртом загубник и внутреннюю полость маски. Спирт в подмасочном пространстве стал испаряться, но Медведев, надев маску, переключился на дыхание «в аппарат», которое осуществляется дыханием ртом через загубник. Тем, кто не умеет дышать только ртом, на нос одевают зажим. При учебных спусках этого, как правило, не делают, чтобы приучить дышать ртом. Медведев в торпедном аппарате носом подхватил спиртовые пары, вызвавшие рвоту. Маска плотно прилегает к лицу, рвотным массам деваться было некуда и они пошли в трахею и легкие, что привело к удушению. Нелепая случайность погубила молодого парня. А старший помощник Валерий Николаеевич Лавров не стал командиром лодки, хотя его вины в гибели моряка не было, но кто-то должен быть виноват. Стал он капитаном 1 ранга, кандидатом военно-морских наук, доцентом ВМА.
А еще подобный случай произошел при спасательной операции на АПЛ К-429 в июне 1983 года. Выходом руководил командир БЧ-5 228 экипажа капитан 2 ранга А.Б. Маркман. За один заход выпускали по 4 человека, благо длины торпедного аппарата в 850 см хватало для их размещения.
В результате длительного использования в работе клапана заполнения ТА у него сломался шток. Заполнение ТА начали проводить через переднюю крышку. Пребывание в ТА мало доставляет удовольствия, а когда вода врывается в торпедный аппарат, то ее напором люди невольно подаюися назад.
При шлюзовании очередной группы, в момент заполнения ТА кто-то подал сигнал тревоги. Так как передняя крышка была практически открыта, то была вероятность, что первый номер уже начал выход, ее открыли до конца. Действительно, первый и второй номер вышли. Выждав минуту, закрыли переднюю крышку. Не осушая аппарата открыли заднюю крышку. В потоке воды выпал мичман Маслов, а за ним матрос Синюков, выходивший третьим номером. Синюков был без сознания. Когда сняли маску на губах у него была кровавая пена, что указывало на баротравму легких. Предположили, что второй номер при заполнении ТА попятился назад и ногой ударил по дыхательному мешку Синюкова. В действительности экспертиза установила, что смерть наступила от сердечной недостаточности.
А вот к Каравекову, находящемуся в торпедном аппарате с приступом стенокардии и с неисправным дыхательным аппаратом, было проявлено полное безразличие. Его состояние всех нервировало, особенно Кубынина. Ему, конечно, в первую очередь хотелось отправить наверх Каравекова. Первая попытка не удалась – у Каравекова хватило сил подать тревогу. Во втором заходе сил на подачу сигнала тревоги уже не было – вдохнув горячего воздуха он сразу потерял сознание. Отсутствие сигнала тревоги было расценено как благополучный исход.
От чего смерть наступила – это уже другой вопрос. Его смерть пытаются обяснить тем, что он, как штабной работник потерял навык водолазной подготовки, будто ему ставилась задача снять с винта намотанный трос. Но мертвый человек в торпедном аппарате не должен лежать 5 часов, как утверждают подводники. В действительности крышку торпедного аппарата № 3, после выхода третьей группы больше не закрывали. И о мертвом Каравекове узнали, когда затопили отсек и открыли заднюю крышку для выхода. Решение Кубынина выходить методом затопления отсека было правильным и своевременным. По своему физическому и психологическому состоянию он был уже не в состоянии руководить шлюзованием.
Действия подводников, находящихся в отсеке затонувшей лодки нельзя оценивать с точки зрения логики и здравого смысла. Там в холодном и темном отсеке нет здравого смысла. Поэтому отношение спасателей к подводникам, находящимся в затонувшей лодке, напоминают отношение к тяжелобольному близкому родственнику, капризам которого угождают без ропота. Такое состояние подводников обясняется не только психологией. В большей степени на отсутствие здравого смысла оказывает физиология через газовую среду отсека. Двое суток подводники находились под давлением 2,7 кгс/см2. При таком давлении повышается парциальное содержание газов, содержащихся в атмосфере воздуха. Особенно на мыслительную способность сказывается повышенное содержание углекислого газа. При наличие в атмосфере отсека СО2 в количестве 5% уже заметно влияние на умственную способность человека. При 10% может быть потеря сознания.
Поэтому осуждать Кубынина за его непредсказуемые действия нельзя ни по закону, ни по здравому смыслу. Несмотря на неблагоприятную обстановку и невероятное напряжение капитан-лейтенант С.Кубынин продолжал руководить личным составом и сумел из отсека вывести 24 человека.
Послесловие
Первым обстоятельства столкновения С-178 и спасения ее экипажа попытался передать писатель Николай Андреевич Черкашин – писатель-маринист по увлечению, а по общественно-полезной деятельности – журналист военного отдела газеты «Правда». Уже в ноябре 1981 г. он съездил в командировку во Владивосток. Побывал на только что поднятой С-178. Встретился с некоторыми членами экипажа. В частности, с замполитом Дайнеко, механиками Зыбиным и Тунером. Позднее в Москве встретился со старпомом Сергеем Михайловичем Кубыниным. В декабре статья была готова. По существующим тогда правилам разрешение на печатание статьи такого содержания должен был дать Главком ВМФ. Главком не внял доводам заведующего военным отделом газеты Гайдара и не дал согласие. Не сумел уговорить Главкома и главный редактор «Литературной газеты» А.Чаковский. И тогда в военной цензуре предложили «замаскировать» события, связанные с С-178 под эпизод Великой Отечественной войны.
В 1982 году в журнале «Наш современник» был опубликован очерк Н.Черкашина «Мужество».
«Это случилось в конце войны. После таранного удара вражеского эсминца подводная лодка, где старпомом капитан-лейтенант Кубынин, а инженер-механиком Зыбин, легла на грунт» - так начал свой очерк Н.Черкашин, маскируя реальное столкновение подводной лодки и надводного судна под эпизод прошедшей войны. В очерке автор избегает подробного изложения обстоятельств катастрофы, акцентируя внимание на мужестве подводников, оказавшихся в чрезвычайной ситуации.
Очерк заканчивается комментарием Героя Советского Союза вице-адмирала в отставке Г.Щедрина: «Горжусь, что такая сложная операция, как переход под водой из одной лодки в другую, впервые была проведена на советском Военно-морском флоте. Капитан-лейтенанты Кубынин и Зыбин… проявили настоящий характер, воинскую самоотверженность, верность суворовскому правилу: «Сам погибай, а товарища – выручай».
Прошло 10 лет. Наступили 90-е годы, открывшие возможность более подробно осветить отдельные эпизоды из жизни подводников, в первую очередь катастроф и аварийных происшествий. 4 декабря 1990 года в газете «Владивосток» журналист В. Шолох, со слов капитана 2 ранга С. Кубынина, изложил подробную версию трагедии С-178. Вот как оценил операцию по спасению подводников бывший старпом лодки: «Я и до сих пор не могу забыть ту безобразнейшую, бестолковейшую организацию спасательных работ, ведь из-за этого продолжали гибнуть ребята».
Да, очень жестко Сергей Михайлович отозвался о своих спасителях. Ну, да тогда время такое наступило – хаять собственные аварийно–спасательные силы. Еще свежа была в памяти гибель К-278 «Комсомолец». Общественность была шокирована гибелью подводников не в глубинах горящих отсеков, а на поверхности воды под скудными лучами полярного солнца. И тогда журналисты и «придворные» к флоту писатели весь гнев общественности перевели на Аварийно-спасательную службу ВМФ – а они куда смотрели, почему не подали ковер-самолет, когда моряки в полярных водах барахтались? Поэтому и бывший старпом С-178 С.М. Кубынин, испытавший, как говорится, на собственной шкуре процесс спасения подводников из затонувшей лодки, не упустил возможность тоже лягнуть спасателей.
Спасатели защищались слабо. Они были мудрее подводников, так как лучше их понимали коварство морской стихии, которая способна спутать все планы и расстроить самую продуманную организацию спасения.
Можно сказать, что ответом на статью в газете «Владивосток», в которой старпом так негативно оценил организацию спасательных работ, явилась публикация 28 февраля 1991 года во флотской газете «Боевая вахта». Автор ее старший мичман запаса, бывший старшина команды водолазов спасательного судна «Машук» А.Великанов. По его мнению, «…именно они, командир и старпом привели к самому страшному, невозвратному - потере человеческих жизней». Что же касается действий спасателей, то «все, от Главкома ВМФ до рядовых исполнителей не смыкали глаз, и делали все возможное для спасения людей … и в основном все вышло нормально. Только боязнь куда-то идти с водолазами толкала их к выходу сразу на поверхность воды».
К воспоминаниям бывшего старшего мичмана следует отнестись критически. Может показаться странным, но водолазы океанского спасательного букстра – ОСБ «Машук» в спасательной операции подводников с С-178 не принимали участия.
Не обошел своим вниманием трагедию С-178 и капитан 2 ранга В.В. Стефановский. В своей статье в журнале «Родина» № 4 за 1990 год «Спасайте, кто может» он уделил ей внимание:
«Во время ЧП в холодном и темном отсеке оказался и старший на борту капитан 2 ранга Каравеков, которому, прежде чем получить «добро» на выход в море, командир В.Маранго доложил, что подводная лодка к выходу готова, личный состав на борту, материальная часть исправна и что никаких «замечаний нет».
Тщетно пытались подводники отыскать хотя бы один аварийный фонарик; в бачках аварийной пищи нашлась только консервированная картошка. Водолазное теплое шерстяное белье осталось … в береговом кубрике на базе. Неисправными оказались и аппараты ИДА – в иных баллонах кислорода не было вообще.
В соответствии с корабельным уставом за наличие аварийных средств спасения, приготовления отсеков и подводной лодки к бою и походу отвечает старший помощник командира. За организацию службы на кораблях – начальник штаба соединения. В нашем случае это капитан 2 ранга Каравеков, отвечающий, находясь на борту корабля, и за безопасность плавания».
Через 24 года судьба свела Кубынина и Стефановского в Севастополе. За это время бывший старпом С-178 Сергей Михайлович Кубынин стал уже капитаном 1 ранга запаса. Стефановский к этому времени приобрел статус журналиста и писателя. В результате их личной встречи в 2014 году во флотской газете «Флаг Родины» под рубрикой «Рассказывает очевидец» появилась статья
_________________
Нет ничего невозможного для человека, которому не надо это делать самому...

[Иван Лукашенко]

Стефановского «Старпом Кубынин». Стефановский уже не упрекал старпома Кубынина за служебные упущения по
содержанию корабля. И даже наоборот – нашел оправдание. Оба они сошлись во мнении, что во всех недостатках, выявленных в «холодном и темном отсеке», виновата «система». Политическая, надо понимать…, социалистическая.
Можно с уверенностью сказать, что первоисточником для всех рассказов о катастрофе С-178 служила исходная статья Н.Черкашина, которую писатель многократно совершенствовал, добавляя новые материалы. Но это был взгляд на спасательную операцию из отсека затонувшей лодки.
Уделил внимание спасательной операции С-178 доктор медицинских наук, профессор, полковник медицинской службы запаса Е.А. Никитин в своей книге «Холодные глубины» (2002 г.). Естественно, он осветил в основном медицинские аспекты спасательной операции.
О спасательной операции С-178 рассказал в своей книге «Продуть балласт» руководитель этой операции вице-адмирал Р.А. Голосов. Но руководитель адмиральского ранга очень немного конкретного может сказать о действиях рядовых исполнителей, находящихся под водой. А было бы интересно узнать от них, спасателей, реакцию на оценку подводниками спасательной операции как «безобразнейшую, бестолковейшую организацию спасательных работ» и в чем конкретно выразилось это безобразие и бестолковщина.
И вот появились воспоминания капитана 1 ранга Трушко Владимира Петровича, который во время спасательной операции в звании лейтенанта был командиром группы водолазов на спасательной подводной лодке «Ленок» и непосредственно участвовал в спасательной операции в качестве командира спуска водолазов. Воспоминания В.П.Трушко, в отличие от подводников, отличаются благородством и корректностью в оценках подводников, которые своими непредсказуемыми действиями много крови и нервов попортили водолазам. Видно, что об операции рассказывает человек, которому известны враждебность водной стихии, коварство глубины и понятна психология человека, находящегося в аварийной лодке.
Отозвался в Интернете еще один участник спасательной операции на С-178 – капитан 2 ранга Глазков Вячеслав Николаевич, бывший командир части морского спецназа КТОФ. Во время впасательной операции на С-178 он был старшим лейтенантом и с группой водолазов спецназа был привлечен, на вский случай, к спасательной операции. Находились они на «Машуке».
По утверждению Глазкова в 10.00 22 октября им была поставлена задача спуститься на лодку, зайти в торпедный аппаарат, в котором подводники потеряли сознание и извлечь их. В этом месте Глазков явно что-то путает. В 10.00 22 октября в лодке было глухо как в танке: никто из подводников в торпедный аппарат не забирался – ждали когда подойдут водолазы.
Вероятней всего привлечь водолазов было решено 24 октября, когда получили приказание Командующего флотом извлечь из первого отсека тела двух умерших подводников и достать секретные документы.
Под воду пошли водолазы морского спецназа старшина 1 статьи Костебелов и старший матрос Воронин. Спуск производился с «Машука». Водолазы были одеты в легководолазном снаряжении с аппаратом ИДА-71П. Спуск осуществлялся в спуско-подъемной беседке на самой малой скорости. После спуска на лодку и доклада о хорошем самочувствии, один водолаз потерял сознание. Командир спуска дал команду на немедленный подъем. Во время подъема и второй водолаз потерял сознание. После проведенной рекомпрессии и последующего лечения водолазы остались живы и здоровы.
Комиссия установила причину происшествия. Аппарат ИДА-71П имеет дополнительный азотно-кислородный баллон для спуска на глубину до 40 метров и автомат переключения с кислорода на смесь, отрегулированный на глубину 18 м. При малой скорости погружения и волнении моря произошло многократное включение-выключение автомата и азотно-кислородная смесь была израсходована. На глубине 32 метра водолазы дышали уже чистым кислородом, в резушльтате чего получили кислородное отравление.
Происшествие с морскими спецназавцами на С-178 в 1983 году повторилось в 1990 году. Если в первом случае оно обошлось, в общем то благополучно, то в 1990 году завершилось смертью водолаза.
У моего знакомого капитана 3 ранга Сафонова Виталия Павловича в 1990 году сын Павел, мичман, морской снецназавец с острова Русский, погиб 25 августа 1990 г. во время выполнения учебного задания на учении по преодолению противодиверсионной обороны в заливе Стрелок.
И в этот раз не была учтена особенность регулировки подачи дыхательной смеси. При резких изменениях глубины погружения была израсходована кислородно-азотно-гелиевая смесь и мичман Сафонов получил кислородное отравление. В результате потери сознания он выпустил из рук аппарат подводного движения и упал с него. При этом сам разгерметизировал свое водолазное снаряжение и утонул. Когда прибывашая группа спасения подняла тело Павла, он был мертв, рениамационные мероприятия не помогли.
Мичман Сафонов Павел Витальвич похоронен в Севастополе. На острове Русский, на памятном кресте на территории войсковой части нанесено его имя.
А вопрос остался. Мы, по привычке, с таким благоговением относимся к загадочным представителям морского спецназа и вдруг такие «проколы». Что это – такой сложный в эксплуатации дыхательный аппарат или нарушение правил его эксплуатации?
В июле 2015 года бывшие члены экипажа подводной лодки «Ленок» отметили юбилейную дату по вступлению её в состав флота. Естественно, что в истории службы этой лодки спасательная операция С-178 является событием, за которое бывшие члены экипажа испытывают особую гордость. Своеобразно этих людей – поводников, водолазов, врачей-физиологов, поздравил через Интернет их бывший «пациент», бывший старпом С-178 капитан 1 ранга запаса С.М. Кубынин:
«Привлечение спасательной ПЛ "Ленок" на ТОФ 21 октября 1981 года, самая роковая ошибка руководителей спасательных работ по спасению экипажа ПЛ С-178. Но возразить непотопляемому ГК ВМФ было некому. Да и представление на вторую звезду Героя лежало уже в Кремле. Зачем лишние хлопоты. Проще было создать миф, что ничего не случилось. Да и страшновато было. Больше других был напуган Ком. ТОФ Сидоров, который приложил достаточно усилий, чтобы общественность не знала каких дров наломали спасатели. В том числе с ПЛ « Ленок». 21 октября 1981 года на "Ленке" было масса неисправностей, которые оказались фатальными, особенно для моего экипажа ПЛ С-178. Аккумуляторная батарея, гидроаккустическая станция неисправны. Средства спасения для аварийного экипажа отсутствовали. Водолазы не подготовлены к спасательным работам в сложившихся условиях. Личным составом водолазной службы не укомплектована. Их 3-х врачей-физиологов, на борту оказался один С. Шкленник. В результате: 4-х подводников из 7 отсека спасти не смогли. 6 человек потеряли в море, где они и сегодня. Из них: четверых потеряли, когда я их выпустил через торпедный аппарат. Из-за слабой выучки водолазов, команды, которые отдавались руководством штаба ТОФ, не выполнялись. В результате погибло еще 2 подводника - НШ бригады В.Я. Каравеков и м-с П.Киреев. Через трое суток, из 26 живых подводников вышедших из первого отсека С-178, водолазы спасли 6 чел. Остальных "прохлопали". Делайте выводы господа. Какой ГК ВМФ, такие и спасатели.... Есть еще много чего рассказать, но в другой раз. Честь имею. Старпом ПЛ С-178.Сергей Кубынин • 04.08.2015 12:40:38»
Как показывает многолетний опыт флотов всего мира, спасение экипажей затонувших подводных лодок – дело очень сложное. Успех в спасательной операции в первую очередь зависит от самих подводников. До настоящего времени самим надежным, доступным для подводников способом покидания подводной лодки, является «мокрый» способ, когда подводники покидают лодку методом шлюзования. В этом случае актуален афоризм: «Спасение утопающих – дело рук самих утопающих». В этом случае очень важна психологическая подготовка. Какие бы силы спасателей не были бы привлечены к спасению подводников, они становятся бесссильными перед страхом подводника при виде
разверзнутой трубы торпедного аппарата, который сковывает волю и лишает трезвого мышления.
Но выход из лодки еще не означает спасение подводников. Как показывает тот же многолетний опыт флотов всего мира без участия аварийно-спасательных сил не может благополучно для подводников завершится спасательная операция.
Успех спасательной операции в первую очередь зависит от благоприятных условий, при которых затонула подводная лодка. В первую очередь – это близость к месту базирования аварийно-спасательных сил, чтобы можно было утвердительно заявить – помощь подоспела вовремя. В нашем случае С-178 затонула очень «удачно», в двух часах хода от места базирования судов АСС.
Второй составляющей для успешного завершения спасательной операции является гидрометерологическая обстановка в районе проведения операции. Если она неблагоприяная, то никакая организация, даже с участием Главкома, не поможет. Против стихии мы бессильны.
Участие в спасательной операции подводной лодки «Ленок» позволяло сам процесс спасения подводников перенести на глубину, где морская стихия не оказывала влияния. Но зато в этом случае на успешность спасения подводников оказала психологическая подготовка подводников, не желающих задерживаться на глубине. Но все, кто попал в руки спасателей, будь то на глубине или на поверхности были возвращены к жизни и к дальнейшей трудовой деятельности.
В барокамере «Жигулей» рядом со старпомом Кубыниным 105 часов находились врачи, возвращая его к жизни. Трудно даже предположить, что спасенный подводник может проявить такую черную неблагодарность в отношении своих спасителей. Повидимому, лавровый венок победителя, который водрузили на старпома Кубынина сладкоголосые журналисты и писатели, оказал неблагоприятное воздействие на здравый смысл его носителя, притупил чувство человеческой благодарности.
Главком ВМФ СССР С.Г. Горшков поставил на должность старшего помощника командира подводной лодки С-178 капитан-лейтенанта С.М. Кубынина для того, чтобы на подводной лодке в отсеках были в наличии заряженные аккумуляторные фонари, в аварийных бачках был в наличии неприкосновенный запас пищи и воды, в наличии было водолазное белье, в комплекте спасательного снаряжения были в наличии резиновые жгутики для жгутования апендикса гидрокомбинезона, а в баллонах ИДА-59 был кислород, на клапанах были маховички, а сами клапаны могли проворачиваться. Старпом подводной лодки должен так поставить на лодке службу, чтобы доклады из рубок гидроакустика и радиста доходили бы до мостика, тогда не нужно было бы пользоваться услугами «Ленка».
На флоте давно существует поговорка: «Какой старпом – такой и экипаж». Какой Главком – такой старпом, какой старпом – такая организация. Вывод сделан!
И последнее…
Летом 2016 года в Севастополе по какому-то случаю объявились бывший старпом С-178 капитан 1 ранга запаса Кубынин Сергей Михайлович и бывший консультант американского фильма «К-19». Оставляющая вдов» капитан 1 ранга запаса Апрелев Сергей Вячеславович. Вероятней всего, они отдыхали в Ялте и решили несколько развеяться, посетив Севастополь, заодно укрепить свой имидж в общении с ветеранами. Военно-научное общество и совет подводников организовали с ними встречу в Морской библиотеке.
К этой встрече приготовился и я. Ну, Апрелев меня меньше всего интересовал. С ним я уже плотно пообщался в 2009 году и мне было ясно, что чего-то нового я от него не услышу. А вот с Кубыниным хотелось пообщаться. Дело в том, что в 2015 году в газете «Флаг Родины» была большая статья В Стефановского «Старпом Кубынин». Написана она была на основании беседы Стефаноыского с Кубыниным. Главной темой их беседы было обсуждение недостатков социалистической системы: от советского строя, командования флота до недостатка времени на проведение ППО и ППР. Статья вызвала
негативные отзывы у ветеранов-подводников, в том числе и у членов Военно-научного общества. И решили члены ВНО дать решительный отпор клеветникам. Сочинили ответное письмо в редакцию. При обсуждении текста этого письма я высказался против и оставил за собой право самому написать в редакцию отзыв и на статью Стефановского и на письмо ветеранов. Ни на письмо ветеранов, ни на мое, редакция не откликнулась.
Как я и предполагал, Кубынин в своем выступлении в произошедшем столкновении С-178 с рефрижератором обвинил все командование флотом - от командующего до помощника оперативного дежурного. А уж рыбакам от него досталось!
Организацию спасательных работ оценил крайне негативно. Основным виновником этих недостатков выделил Главкома ВМФ, ну и, естественно, всю аварийно- спасательную службу.
Но Сергей Михайлович ошибся с аудиторией. Это был не школьный класс. Это были люди с большим служебным опытом исполнения ответственных должностей на флоте. И когда перешли к вопросам к докладчику они бывшего старпома загнали в угол.
В какой-то мере, Кубынина спас я. Встал и заявил:
-У меня вопросов к старпому Кубынину нет. Действовал он в соответствии с обязанностями старшего помощника командира подводной лодки с учетом накопленного служебного опыта и обстановки, которая устанавливается в отсеке затонувшей подводной лодки.
А к капитану 1 ранга Кубынину есть вопросы. Вот у меня в руках доклад, своего рода расследование или исследование спасательной операции С-178, который я делал Военно-научному обществу. Этот доклад может появиться в печати. Но предварительно мне хочется, чтобы вы ознакомились с этим докладом и дали ответ на несколько вопросов. На вопросы можно отвечать здесь, можно наедине, а можно вообще на них не отвечать. Любой вариант меня устраивает.
А вопросы у меня к капитану 1 ранга Кубынину связаны с его заявлением в Интернете 4 августа 2015 года, сделанном по случаю юбилейной даты спасательной подводной лодки «Ленок» БС-486.
В своем заявлении в Интернете вы заинтриговали читателей, что у вас «есть много чего рассказать, но это в другой раз». Когда наступит «другой раз» то вы постарайтесь осветить следующие вопросы:
Вопрос первый. В чем заключалась вина спасателей, что 4 матроса в 7-м отсеке не знали как затопить отсек и сравнять давление, чтобы открыть крышку люка? Кто за их необученность несет ответственность: начальник АСС флота или старпом Кубынин?
Вопрос второй. Какая была насущная необходимость выпускать вторую тройку в составе «годков» в темное время в штормовое море без предупреждения спасателей, которых по техническим причинам и невозможно было предупредить? Ведь по предварительной договоренности выход подводников должен был начаться по команде водолазов после передачи в отсек недостающего спасательного снаряжения. Но старпом Кубынин за все время спасательной операции не выполнил ни одной команды руководства штаба, которые передавались через водолазов.
Вопрос третий. Как слабая выучка водолазов сказалась на смерти в торпедном аппарате начальника штаба бригады капитан 2 ранга В.Я. Карквекова? Кто руководил шлюзованием подводников: командир «Ленка» Василий Иванович Копылов или старпом Кубынин?
Вопрос четвертый. Как отсутствие врача-физиолога на «Ленке» сказалось на смерти матроса Пети Киреева, у которого при виде разверзнутой трубы торпедного аппарата, в которую нужно было залезть, остановились сердце?
Я передал доклад Кубынину и на этом вопросы к нему отпали. Через год получил СМС: «Владимир Ильич, мы ваш доклад обсудили. Ответ дам при встрече». Встреча не состоялась. Не по моей вине…
_________________
Нет ничего невозможного для человека, которому не надо это делать самому...

[Иван Лукашенко]

Статья в газету «Флаг Родины»

Старческие страсти.
С газетой «Флаг Родины» в последнее время я встречаюсь не часто, только по особым поводам. Таким поводом стала публикация в №№ 121, 122, 124, 125 за 2014 год статьи В. Стефановского «Старпом Кубынин». О ее появлении во флотской газете я узнал от членов Военно-научного общества ЧФ, которые довольно критически отозвались о статье. Естественно, я поспешил ознакомиться со «Старпомом Кубыниным». Интересно было узнать, с чем этот тихоокеанец объявился на Черном море. Ознакомился. Сам тон статьи, как мне показалось, отличающийся тенденциозностью
Но дело в отношении статьи «Старпом Кубынин» приняло неожиданный для меня оборот. Причем фигурантом «дела» выступил не старпом Кубынин, а автор статьи В.Стефановский. Откровенно говоря, озабоченный судьбою подводников, заточенных в прочный корпус лежащей на морском дне подводной лодки, которых старпому Кубынину предстояло мобилизовать на выход через торпедный аппарат, я не сразу смог понять, в чем на этот раз перед ветеранами провинился Стефановский. Я сначала предположил, что недовольство статьей связано с описанием спасательной операции. Но оказалось, что сама спасательная операция ветеранов не интересует. Они были возмущены «прелюдией» к статье, в которой старпом Кубынин и Стефановский высказались о недостатках в ВМФ, с которыми им пришлось столкнуться в своей повседневной деятельности за период службы. Ветераны посчитали, что эти высказывания являются злобным наветом на славный советский Военно-морской флот и на само государство - Союз Советских Социалистических Республик. Свой гнев и возмущение статьей, вернее, ее автором, ветераны решили высказать в письме в редакцию. И вот, слушание «дела» началось.
Слушая возмущение ветеранов, клеймящих Стефановского, мне вспомнился пленум Комитета ветеранов войны и Вооруженных Сил, проходивший 26 января 2007 года в этом же помещении Морской библиотеке. Одним из вопросов пленума было обсуждение предложения по увековечиванию памяти погибших в мирное время подводников.
Как только председатель комитета А.П.Калиненко сделал сообщение, что планируемый памятный знак будет сооружен за средства Стефановского, слово для обсуждения взял адмирал-подводник, отличающийся красноречием и образностью выражений. И начал он чехвостить Стефановского, демонстрируя отличное владение жесткой риторикой. Объяснил членам Комитета, почему Стефановский недостоин считаться личностью, принадлежащей к сословию подводников и какой вред общественному ветеранскому движению и городу в целом принесет его инициатива по сооружению памятного знака.
Председатель совета ветеранов подводников Н.И.Капустин подвел итог «дебатов», в корне прихлопнув идею памятного знака. В связи с тем что, по мнению ветеранов подводников, не все подводники, указанные в мемориальном тексте, в частности с ПЛА К-159. погибли героически, то совет ветеранов подводников считает нецелесообразным установку отдельного памятного знака. Весь состав пленума дружно проголосовал за отказ в установке памятного знака погибшим подводникам, тем самим, утопив память о них в море безразличия к чувствам осиротевших семей. Так была осуществлена месть Стефановскому.
И вот снова общественные слушания на, можно сказать, уже избитую тему: очередная идеологическая диверсия В.Стефановского. В этих слушаниях меня поразила сама бестактность задуманного мероприятия, так как ее возбудителем явилась статья о спасении 26 подводников, заточенных в отсеке затонувшей лодки. Было бы интересно, а может быть даже познавательно, узнать мнение ветеранов о самой спасательной операции, как они ее оценивают, как оценивают роль старпома Кубынина.
В статье сама спасательная операция освещена односторонне, взглядом из первого отсека затонувшей лодки. А это взгляд, затуманенный толщей воды, отделяющей затонувшую лодку от поверхности. И в этой толще воды автор многого не рассмотрел. Статья писалась явно не с целью передать всю суть спасательной операции. Это святочный рассказ, написанный к годовщине катастрофы С-178. Автор недостаточно уверенно владеет данной темой, так как источником для ее написания был старпом Кубынин, участник аварии и носитель своего субъективного мнения о ней. В статье много экспрессии и эмоций и старательно замазана черной краской трагическая судьба начальника штаба бригады капитана 2 ранга В.Я. Каравекова.
Спасение подводников с затонувшей лодки — это очень интересная тема, в которой психология и физиология подводника разделены толщей воды, которую нужно преодолеть. Спасение подводников - это операция, в которой задействованы все службы флота. Эта операция трудно планируемая, так как в ней много непредсказуемого - от погоды до неадекватных поступков спасаемых. Даже при удачном ее завершении есть просто необходимость выявить недостатки, чтобы учесть на будущее.
Разобрав и оценив спасательную операцию, можно было бы перейти и к Стефановскому и выяснить насколько его критические замечания, высказанные в статье, являются присущими для всего подводного флота. Ветеранов судьба подводников не взволновала. Сразу принялись за Стефановского.
Я внимательно вчитывался в строки статьи, пытаясь разглядеть, что такого в ней было сказано Стефановским про флот, которое так возмутило ветеранов. Ощутил даже какую-то ущербность от своей беспринципности и близорукости - кругом возмущаются в устном и письменном виде, а я не могу вникнуть в суть возмущения.
Ну, пожаловался Стефановский, что никогда времени не хватало на проведение планового ППО и ППР. Я был бы удивлен, если бы кто-нибудь из механиков утверждал, что в этом вопросе он никогда не испытывал затруднений. Взгляды на ситуацию, конечно, могут быть разными. Страна у нас была большая. Было в ней две уютные бухты для базирования подводных лодок: Балаклавская в Крыму и Бичевинка на Камчатке. В Балаклаве подводники с лодок уже на обед идут, а в Бичевинке еще дорогу к пирсу от снега расчищают. А распорядок дня у всех типовой и сутки одинаковые.
Коснулся Стефановский и недостатков в легководолазной подготовке подводников, в частности штабных работников. Сделал он это, по-видимому, для того, чтобы оправдать смерть начальника штаба. Мол, штабные работники, пользуясь своим служебным положением, увиливают от легководолазной подготовки, теряют навыки и в критической ситуации наступает за это расплата, что и произошло с начштаба Каравековым.
Легководолазная подготовка— это такой вид подготовки подводника, которого никто не любит, а руководители даже остерегаются. В этом виде подготовке на кону стоит жизнь моряка.
В 1969 году к боевой службе на ПЛА К-135 готовился экипаж капитана 1 ранга Л.А.Щеглова, которого госпитализировали в предынфарктном состоянии. Экипаж отрабатывает задачу ЛВД - выход из торпедного аппарата. Общее руководство осуществляет старший помощник командира капитан 2 ранга В.Н.Лавров. Общее наблюдение за подготовкой к спускам за командиром БЧ-5 капитаном 2 ранга А.Н.Постниковым. Окончательной проверкой и запуском занимался командир дивизиона живучести капитан 3 ранга В.В.Рутинов.
Начались спуски. В первой тройке вторым номером был старшина стартовой команды старшина 1 статьи Владимир Медведев. Заполнили торпедный аппарат. Все ответили по одному удару, известив, что чувствуют себя хорошо. И вдруг частые удары: «Тревога! Мне плохо». Начали осушать торпедный аппарат. Чтобы оказать помощь нужно менее чем за минуты всех извлечь из аппарата. А он осушается дольше. Открыли обе крышки, первый номер вышел в бассейн, третий номер вышел в отсек, а второго номера нет. Старшина лезет в отсек и его за ноги вместе с Медведевым вытаскивают из аппарата. Стаскивают ИДА, разрезают комбинезон. Начальник медицинской службы майор Николаев оказывает помощь, но сердце не запускается. Вызвали «Скорую помощь» и увезли Медведева в госпиталь. Старпом ИДА Медведева, на всякий случай, спрятал в сейф.
Вечером из госпиталя позвонили, что Медведев умер. Смерть наступила в торпедном аппарате в результате асфексии (удушение) рвотными массами, которыми были забиты трахея и легкие. Стали разбираться, что могло быть причиной внезапной тошноты? Парень абсолютно здоров, не трус. Уже теряя сознание, просигналил тревогу. Был абсолютным трезвенником, на дух не переносил запах спиртного. И это, как оказалось, его погубило.
Перед тем как надеть шлем-маску легководолазного костюма, обеспечивающий, как и положено, протер спиртом загубник и внутреннюю полость маски спиртом. Спирт в подмасочном пространстве стал испаряться, но Медведев, надев маску, переключился на дыхание «в аппарат», которое осуществляется дыханием ртом через загубник. Для тех, кто не умеет дышать только ртом, на нос одевают зажим. При учебных спусках этого, как правило, не делают, чтобы научить дышать ртом. Медведев в торпедном аппарате носом подхватил спиртовые пары, вызвавшие рвоту. Маска плотно прилегает к лицу, рвотным массам деваться было некуда и ими были забиты трахея и легкие, что привело к удушению. Нелепая случайность погубила молодого парня. А старший помощник Валерий Николаевич Лавров не стал командиром лодки. Его вины в гибели моряка нет, но кто-то должен быть виноват. Стал он капитаном 1 ранга, кандидатом военно-морских наук, доцентом ВМА. ]
В 1962 году, когда я был курсантом первого курса Севастопольского ВВМИУ, в нашем потоке погиб курсант Миша Гусев на легководолазных спусках. Шла отработка упражнения в бассейне курсантами, которые пропустили занятия со своим классом. Участники спусков не были достаточно знакомы между собой. При такой разнообразной массе был потерян контроль состояния дыхательных аппаратов. Перед спуском каждый участник должен лично проверить и убедиться в исправности своего аппарата. Каким-то образом Гусеву достался аппарат с выработанным регенеративным патроном. Под водой он перестал отвечать на сигналы. Пока обеспечивающий пытался разобраться, почему нет ответа, Гусев всплыл. Тут уж подключились опытные водолазы. Я тогда как-то даже и не предполагал, что на занятиях может случиться смертельный исход. Но на всю жизнь запомнил, как отчаянно руководитель спусков с водолазами боролись за жизнь курсанта. Не спасли. Мишу Гусева похоронили в Севастополе на кладбище Северной стороны, на центральной аллее от входа. Там в одном ряду находятся могилы: курсанта М.Гусева, погибшего при водолазных спусках из-за неисправности дыхательного аппарата, капитана 3 ранга Л.Г.Цыганкова, проигнорировавшего дыхательный аппарат при пожаре на К-19 в 1972 году, капитан-лейтенанта В.А.Авдеева, погибшего при пожаре на К-47 в 1976 году из-за несвоевременной смены регенеративного патрона в ИП-6.
Вряд ли кто-нибудь из подводников испытывает удовлетворение от выхода через торпедный аппарат методом шлюзования. Но все выполняют, понимая, что так надо, но с надеждой, что это им никогда не придется использовать в реальных условиях. Умение пользоваться индивидуальным дыхательным аппаратом часто оценивается собственной жизнью подводника. Но не все могут преодолеть, особенно в зрелом возрасте, психологический барьер. Есть откровенные трусы. У нас в экипаже было таких два старых мичмана, перешедших в плавсостав перед пенсией. Это человека с парашютом можно вытолкать из самолета. А в торпедный аппарат силком не затолкать. А еще среди подводников попадаются такие экземпляры, что в торпедный аппарат с аппаратом не проходят по габаритам.
Вообще-то, опыт шлюзования через торпедный аппарат, как и опыт езды на велосипеде, не забывается. Человек, который заставил себя залезть в торпедный аппарат и вышедший из него с другой стороны, становится другим человеком.
Отметил Стефановский недостатки в содержании аварийно-спасательных средств, в отсутствии навыков по их использованию. Тут мне вспоминается рассказ моего товарища о своем тесте, А.Горчакове, бывшем командире БЧ-5 подводной лодки Л-20, воевавшей на Севере, который так выразил отношение подводников к спасательному имуществу: «Разговоры о спасательном снаряжении во время подготовки к боевому походу могли вызвать подозрении в трусости». Похоже, что такой принцип не был изжит и после войны. Стоит вспомнить гибель «Комсомольца» на котором, чтобы не спровоцировать панику, не стали готовить людей к организованному покиданию лодки. Паника началась тогда, и в первую очередь среди командования лодки, когда лодка стала погружаться. Спасательными плотами ПНСЛ-20 подводные лодки начали снабжаться с 1976 года. С того времени и до1989 года, когда в холодной воде замерзло и утонуло 34 подводника с «Комсомольца», потому что не знали, как воспользоваться плотами, ни на одном флоте не проводились учения по использованию плотов. Старый принцип обучения «Захотят жить - научатся» на этот раз не сработал. Адмирал С.О.Макаров по такому поводу отметил: «Если для таких простых упражнений, как парады, смотры и пр., человек, желающий, чтобы не было замешательств, позаботится сделать предварительную репетицию, то как же допустить, что в таких сложных явлениях, как повреждения в боях, можно обойтись без всяких репетиций и без всяких опытов повреждений».
Что же касается конкретно С-178, то состояние ее аварийно-спасательного имущества автор статьи излишне драматизирует. Ну, это такой профессиональный прием у журналистов и литераторов, чтобы на фоне грязи ярче выделялся белый костюм в блестках главного героя.
Несведущий в подводном деле человек, прочитав, что в аварийный запас пищи у подводников входит консервированная картошка, как об этом сказано в статье, конечно, проникнется жалостью к бедным подводникам, которых, оказывается, так убого кормят. В бачках аварийного запаса пищи входят продукты довольно привлекательного ассортимента: консервы разные, галеты или печенье, сахар-рафинад, которые привлекают местных обжор. Явление это, по-видимому, неистребимо. На вопрос, почему аварийные бачки опустошаются при существующем продовольственном пайке подводника, наверное, никто не сможет дать вразумительного ответа.
Писатель Н.Черкашин рассказал об одном трагическом случае, связанном с аварийным запасом пищи, произошедшем на лодке, на которой он когда-то был замполитом. Старательный матрос трюмный всю ночь занимался ремонтом дизель- компрессора. Под утро закончил работу и перекусил печеньем из аварийного бачка. Утром, когда на лодку прибыла команда, была обнаружена недостача и выявлен виновник, «расхититель социалистической собственности», который и не отказывался. После подъема флага старший помощник решил провести сеанс воспитательной работы. Перед строем он обозвал провинившегося матроса вором, который объедает своих товарищей, и заявил, что с целью исправления будет написано письмо его родителям. После проворачивания механизмов командир лодки тоже решил побеседовать с «обжорой». Объявили по трансляции матросу прибыть в ЦП. Не пришел. С лодки не сходил. Начали искать. Нашли. На лодке трудно укрыться от людских глаз, но он нашел укромный уголок, чтобы повеситься. Не мог этот бывший колхозный тракторист своим крестьянским умом понять, почему после выполненной внеплановой работы он не заслужил вознаграждение в виде перекуса, а предстать вором в глазах матери, у которой он был единственным сыном, для него было смерти подобно. Что он и сделал.
На аварийных подводных лодках, лежащих на грунте, самым ценным продуктом является воздух, а не продовольственные деликатесы. На затонувшей подводной лодке умирают от недостатка воздуха, а не от голода. Если через трое суток людей не извлечь из затонувшей подводной лодки, то продовольственные закрома в виде аварийных бачков им будут уже ни к чему.
В том, что в первом отсеке - отсеке-убежище, на всех собравшихся в нем подводников не хватало ИСП, нет ничего удивительно. Средства спасения подводников размещаются во всех отсеках на боевых постах, в соответствии со штатным расписанием по готовности № 1. Не при всякой аварии личный состав сможет добраться до отсека- убежища со своим снаряжением. В первом отсеке в момент аварии ужинали торпедисты и приписанные к их «бачку» метристы, акустики, трюмные, боевые посты которых находятся в других отсеках. Там же находилось и их спасательное снаряжение. Потом в первый отсек перешли люди с других, уже затопленных отсеков. Недостача аварийного спасательного имущества в отсеке-убежшце - это, можно сказать, обычное явление, заложенное в корабельной штатной организации. На 26 человек, собравшихся в первом отсеке С-178 было 20 комплектов ИСП, что не так уж и катастрофично. Еще ни с одной затонувшей лодки в мире не удалось спастись подводникам самостоятельно, без обеспечения аварийно-спасательными силами. Всякая спасательная операция начинается с обеспечения подводников недостающими средствами спасения. Такова специфика.
Мне лично непонятно, к кому аппелирует автор статьи, рассказывая о неудовлетворительном состоянии индивидуального спасательного снаряжения. Ведь оно же индивидуальное! У старпома сил не хватит, чтобы лично проверить у каждого матроса состояние его индивидуальных средств защиты.
С хранением на лодке водолазного белья, как и любой материальной ценности, всегда были проблемы, которые решались в зависимости от изобретательности ответственного за них. Если на пирсе невозможно было укомплектовать пожарный щит ведром, топором, ломом и лопатой, то, что говорить за аварийный запас провизии, к которому свободный доступ или носильной вещи, о которой вспоминают когда меняется ответственный за нее или требуется использовать ее по прямому назначению при аварии. Кстати, водолазное белье предназначено не только для «сугрева», оно необходимо для создания положительной плавучести подводнику при выходе на поверхность методом свободного всплытия. Ведь не всякий выходящий сообразит поддуть отсек гидрокомбинезона из пальчиковой батареи баллонов.
Аварии всегда случаются внезапно и своими проблемами застают всех врасплох. На С-178 не оказалось в первом отсеке аварийного фонарика, который посветил бы часов восемь, а то и меньше. Кто знает, а может все аккумуляторные фонари на лодке были собраны со всех отсеков и поставлены на зарядку в дизельном отсеке. А на флоте в момент аварии не оказалось начальника АСС флота, главного водолазного специалиста, главного врача- физиолога. Находились на конференции в Севастополе, где делились опытом с коллегами способами спасения подводников. А на спасательной лодке «Ленок» не оказалось начальника водолазного комплекса - гулял в отпуске в Москве. У всех были потери. Но со спасательной операцией справились. Из 26 человек 24 вышли из лодки, 4 не дошли до поверхности по неизвестной причине, двое умерли в отсеке. 6 подводников были переведены на спасательную лодку «Ленок». Их жизни опасность не угрожала. На поверхности были подобраны 14 подводников. Все они находились в тяжелейшем состоянии. Усилиями врачей через четверо суток рекомпрессии они были возвращены к жизни. Как не порадоваться за наши аварийно-спасательные силы, которых все по привычки ругают.
Но сама спасательная операция прошла мимо внимания ветеранов. Обструкции подвергся Стефановский. Выступающие почему-то критические замечания, высказанные мимоходом Стефановским в статье, связывали с его служебной деятельностью. Раз критикует, выражает недовольство службой — значит, не мог справиться со своими должностными обязанностями. При этом никто лично не служил со Стефановским и не мог оценить его службу. Мой служебный путь тоже никогда не пересекался со Стефановским - он служил на Севере, я на ТОФе. О его службе мне ничего не известно. Правда, как-то в 70-е годы прошлого века в газете «Красная Звезда» на первой странице увидел его фотографию, как командира БЧ-5 какой-то дизельной подводной лодки, достигший каких-то успехов, не помню текста. Но мне, как выпускнику Севастопольского ВВМИУ было приятно узнать, что и о «наших» пишут. Да еще в «Красной Звезде».
У меня свой критерий оценки службы инженер-механиков на подводных лодках. Казалось бы, каждому лейтенанту, попавшему служить на подводную лодку, путеводной звездой должна стать лодочка на кителе, которой удостаиваются подводники, допущенные к управлению подводной лодкой, а это командир и командир БЧ-5. Но не все готовы тянуться за этой звездой, чтобы достичь вершины в лодочной карьере - занять должность командира БЧ-5. Одни не подходят для этой должности по складу своего характера, другие не желают взваливать на себя такой груз ответственности. На подводной лодке возникает столько ситуаций, которые наводят на вопрос: «А зачем мне это надо?» Попробовав механицкого хлеба с привкусом машинного масла, начинают вырабатывать план, как «слизнуть» с лодки (подробности читайте у А.Покровского). Остаются не просто патриоты подводного флота - остаются фанаты. Особенно это касается дизельных лодок.
На атомных несколько по-другому. С тех пор как на атомных лодках появились душевые, курительный салон, назовем так курилку, зона отдыха с золотыми рыбками и зелеными попугайчиками, можно сказать, что быть подводником - это уже не удел сильных. На атомоходах в дальние вояжи за три океана пускаются даже члены Военного совета флота за Золотой Звездой Героя. А почему бы и не пройтись по морям, подобно профессору Парижского музея Пьеру Анораксу, попавшему на «Наутилус» капитана Немо. Жаль только, что в кают-компании кораблестроители не установили рояль, как этого хотелось Члену ВС адмиралу Сизову, любителю помузицировать. Оказалось, что в войну кают-компания по замыслу конструктора, превращается в хранилище запасных торпед. Если бы не эта причуда конструктора, слушать бы офицерам под водой живую музыку.
Совсем другая музыка у «дизелей». Под шорох своих дизелей песню моря они слушают каждые сутки, невзирая на его состояние. Все услуги у них «во дворе». На дизельной лодке вообще много чего такого для «удовлетворения» нужд человека, чего цивилизация не приемлет. А для подводников - это образ жизни.
Поступки командира БЧ-5 с дизельной подводной лодки, связанные с выполнением своих обязанностей, иногда напоминают подвиги знаменитого барона Мюнхгаузена, который всегда находил выход из, казалось бы, безвыходного положения. Думаю, всем подводникам и даже людям, не знакомым с подводными лодками, должно быть ясно, что в стране, которая провозгласила себя великой морской державой, флот которой вышел в океан, такого явления не должно было существовать.
Что касается военной службы Стефановского, которая прошла на подводных лодках от лейтенанта, командира моторной группы, до флагманского механика 211 бригады 4-й эскадры подводных лодок, то этот путь говорит сам за себя. Если прошел такой путь и не был снят ни за свои, ни за чужие грехи - значит, может говорить от имени флота. А то, что проявляется некая желчность и категоричность в выступлениях - так это влияние среды обитания и способ самоутверждения.
Какую же социальную опасность, с точки зрения ветеранов, представляет статья Стефановского? По мнению ветеранов, такая статья во флотской газете подрывает основы патриотического воспитания молодых воинов. Лично мне в настоящее время вообще не понятно на чем жиздется воспитательная работа в Вооруженных силах. Признаться, в партийно-политической и воспитательной работе у меня всегда были проблемы. Ну не дано мне было природой умения воспитывать не только специалистов по своему профилю, но при этом еще и строителей коммунизма широкого профиля по госзаказу. Но тогда была принудительная система рекрутирования, и моряк давал клятву стойко переносить все тяготы и лишения воинской службы. Само собой подразумевалось, что такую клятву может дать только патриот своей страны. Как же теперь быть с патриотизмом в Вооруженных силах, при службе по контракту? Теперь тяготы и лишения ограничены контрактом, в основу которого положены материальные ценности, а патриотизм - это духовная составляющая и как ее закрепить контрактом - я не представляю себе.
Думаю, что вряд ли теперь в систему воспитания Вооруженных сил возможно внедрение тех методов воспитания, которыми в совершенстве владеют ветераны. Мудрость, которая приходит с годами, имеет свой срок годности. Конечно, накопленный опыт мореплавания, который хранят ветераны, не должен быть забытым. Он просто необходим морякам возрожденного флота. Но на одном героическом прошлом флот не возродить. Где-то я прочитал высказывание какого-то, то ли древнегреческого, то ли древнеримского историка, имени которого не запомнил: «Когда военные начинают говорить о подвигах, значит, хотят что-то скрыть».
Можно для патриотов флота рассказывать, как советские моряки героически гибли в холодных волнах океана, когда произошла гибель К-278 «Комсомолец». А для воспитания подводников нужно честно и прямо заявить, что массовая гибель подводников произошла потому, что они не знали, как воспользоваться спасательными плотами.
Может быть статья «Старпом Кубынин» не подходит для воспитания патриотов флота, но она подходит для воспитания подводников. Чтобы молодой человек, из патриотических побуждений или материальной заинтересованности пожелавший стать подводником, имел представление о том, что его может ожидать в прочном корпусе.
По моему мнению, возмущение ветеранов вызвала не статья Стефановского «Старпом Кубынин». Просто эта статья дала повод ветеранам показать, кто в городе стоит на страже истории и традиций военно-морского флота. Ветеранов уже двадцать лет раздражает деятельность Стефановского, его экономическая самостоятельность и независимость суждений. А больше всего их раздражает его связь с представителями Белого движения русского зарубежья.
Я не собирался защищать Стефановского. Какая его вина и перед кем? И кто ее определил? Многие его взгляды и убеждения я не разделяю. Но в том, что он патриот флота и России у меня сомнений нет. Под словом «ветераны» я подразумеваю общественную организацию. Я уже второй раз втянут в ситуацию, когда против Стефановского применяются репрессивные меры. В действиях ветеранов я не вижу справедливости и терпимости к мнению других товарищей по совместной службе в Военно-морском флоте. Поэтому и написал в защиту права высказывать свое личное мнение. Что и сделал.
Капитан 2 ранга в отставке В.Боднарчук,
член Военно-научного общества Черноморского флота
_________________
Нет ничего невозможного для человека, которому не надо это делать самому...