СВВМИУ.ru

[Александр Левит]

С удавкой на шее
================

В предлагаемых записках я попытался отрывочно и кратко, насколько позволяет газетная площадь, рассказать о литературе и судьбах некоторых писателей.
При Сталине
Шел 1940-й год. В западной Европе, гитлеровцы, оккупируя одну страну за другой, настойчиво и нагло развязывали мировую войну, а в СССР продолжалась охота на «врагов народа». Запущенную великим вождем мясорубку трудно было остановить. Особой жестокостью отличались судьи Баранович, Кандыбин, председательствующий Ульрих, прокурор Вышинский. При допросах свирепствовали следователи-костоломы Шварцман, Шипков, Воронин, Родос, Сериков, которые по указке «сверху» сами выдумывали обвинения заключенным и при помощи изощренных пыток добивались желаемых самооговоров. Они допрашивали Всеволода Мейерхольда, Михаила Кольцова, Исаака Бабеля и других деятелей литературы и искусства, а также политических деятелей, хозяйственников, ученых, неугодных Сталину.
Всеволода Мейерхольда, великого реформатора театра, арестовали в июне 1939 года в Ленинграде. Следствие длилось семь месяцев. Несмотря на то, что в деле обвиняемого находились положительные отзывы о нем режиссера Александрова, актеров Ильинского, Свердлина, Жарова, Образцова, композитора Шостаковича, писателей Эренбурга, Пастернака, Олеши, следователи принуждали его признаться в том, что он шпионил в пользу Англии и Японии, сотрудничал с Троцким, создал антисоветскую группу деятелей искусства и т.д. «Меня клали на пол лицом вниз, - писал он Молотову, - и били резиновыми плетками по спине, пяткам и ранам, нанесенным в предыдущих истязаниях». Во избежание дальнейших пыток, он вынужден был признать все приписываемые ему преступления. 2 февраля 1940 года по приговору суда Мейерхольда расстреляли. Через три дня зверски убили его жену Зинаиду Райх, а их детей выбросили на улицу.
В это же время судили Михаила Кольцова, выдающегося писателя, депутата, академика, автора знаменитого «Испанского дневника.» Кольцов с безупречной лояльностью относился к правительству, партии, Сталину. Но это не спасло его. Ведь вольнодумец и популярность в народе большая, значит, для сталинского режима опасен. На допросах его били, принуждая сознаться в надуманных следователями шпионаже в пользу Америки, Германии, Франции и организации антисоветского подполья.
Секретарь Союза писателей Александр Фадеев пришел к Сталину с намерением убедить его в невиновности Кольцова, в его преданности партии и лично вождю.
- И вы верите в это? – мрачно спросил Сталин, сверля Фадеева холодным взглядом,
в котором было подозрение: а не является ли этот защитник врага его сообщником?
- Вы верите в то, что говорите?
- Абсолютно верю, Иосиф Виссарионович. Я много лет знаю Кольцова.
- Должен вас разуверить, - Сталин подал Фадееву папку с делом Кольцова, в которой
черным по белому, были записаны признания журналиста в страшных преступлениях против советской власти.
- Теперь вы убедились, что он опасный враг? – спросил Сталин. – Убедились? Факты – вещь упрямая.
В глубокой задумчивости вышел Фадеев из кабинета вождя.
На скамье подсудимых Михаил Кольцов, похудевший, измученный допросами и побоями, выглядел гораздо старше своих 44 лет. В темных зачесанных назад волосах виднелась преждевременная седина – знак перенесенных страданий. Сидел он, сгорбившись, и сквозь стекла очков скорбно смотрел на своих судей.
Еще в Киеве, где родился, обнаружились с юных лет его литературные наклонности. В школе выпускал сатирические листки, иллюстрируемые братом Борисом Ефимовым, который, кстати, на многие десятилетия пережил Михаила, превзойдя столетний рубеж.
Позже Кольцов редактировал журналы «Огонек» и сатирический «Чудак», сотрудничал с Горьким, который заметил в нем блестящие литературные способности, с особой яркостью проявившиеся в «Правде», где работал корреспондентом почти 20 лет. Читатели ждали и с интересом читали его очерки, фельетоны. Не было ни одной важной темы, которой не коснулось бы его умелое перо. Казалось, он никогда не отрывается от письменного стола, все пишет, пишет… Нет, отрывался. Пожалуй, не было в стране литератора, который так много разъезжал: сегодня он во французской провинции знакомится с жизнью крестьян, завтра – на улицах турецкого города посещает лавки купцов, затем сидит на хорах в английской палате общин или под фашистскими бомбами собирает материал для «Испанского дневника».
Но больше всего любил колесить по городам и селам России. Он критиковал недостатки в быте советских людей, боролся за трезвость, за озеленение городов, за дружбу народов, страстно призывал людей к активной деятельности во имя построения счастливого общества.
И вот он на скамье подсудимых – униженный, оклеветанный, с позорным клеймом врага народа. За что, за что? – этот мучительный вопрос сквозил в его скорбном взгляде.
- Вы готовы подтвердить показания, данные на предварительном следствии? – спросил судья.
- Я вынужден был дать их под пытками, - признался Кольцов.
- Так вы, к тому же, бессовестно клевещете на органы! Получите по заслугам!
Приговор был неумолим: расстрелять! Его казнили в один день с Мейерхольдом
Писателя Исаака Бабеля, одессита, автора «Конармии», ставшей классикой русской литературы, «Одесских рассказов», пьесы «Закат», арестовали в мае 1939 года на даче в Переделкино. Обвинение стандартное: был агентом австрийской и французской разведок, сообщал врагам секреты военной советской авиации, о которой никакого понятия не имел и абсолютно ничего в ней не смыслил. И еще: встречался с Гладун-Хаютиной, женой расстрелянного Ежова. С ней, мол, замышлял террористические акты против руководства партии. Но, думается, главная причина ареста – его «Конармия», вызвавшая недовольство сталинского любимчика Семена Буденного, считавшего книгу «враждебной», поскольку, с его точки зрения, в ней некоторые красные воины изображены, как жестокие тупицы. И он требовал наказать автора, а книгу запретить, что и было сделано.
Бабеля допрашивали днем и ночью, били, не давали спать и, наконец, вынудили признать инкриминируемые ему злодеяния. От них он позже категорически отказался. Но его заставили снова признать их, после чего, 26 января 1940 года, по приговору Ульриха расстреляли. Ему тогда было 47 лет. Илья Эренбург писал о Бабеле: «Он знал много языков, был человеком большой и сложной культуры. Он любил спокойствие, а прожил жизнь беспокойно, воевал, много ездил, узнал все надежды, все горе своего времени и до смерти сохранил высокие идеалы человечности.
Вероятно, трагическая участь постигла бы Исаака Эммануиловича раньше, если бы за него не заступился Горький, давший ему когда-то путевку в жизнь. И не только за него – Алексей Максимович брал под защиту и других опальных литераторов – М. Булгакова,
А. Платонова, Е.Замятина, хорошо понимая, что сталинская кампания гонений начинается уже не против неугодных писателей, посмевших «вольнодумничать», а против всей литературы, дабы полностью поставить ее на службу партии и себе лично. Кстати, он хотел, чтобы именно Горький, имевший мировую популярность, написал о нем книгу или очерк, подобный очерку «Ленин». Горький не написал. И не стал восхвалять партию. Более того, он неоднократно писал вождю решительные по тону письма в защиту не только писателей, но и опальных политиков - Бухарина, Рыкова, Томского, что раздражало Сталина. Если раньше «отец народов» довольно дружески относился к великому пролетарскому писателю, даже предложил один из крупнейших самолетов назвать его именем, то теперь охладел к нему как к оппозиционеру, стал побаиваться, дал указание не выпускать его за пределы страны, а преданному наркому внутренних дел Генриху Ягоде велел опекать Горького в его «золотой клетке».
Последний годы жизни (1935-1936) были особенно тягостными для Горького. Своего «Клима Самгина» он писал под идеологическим прессом «Шахтинского дела» и ««дела» Промпартии, направленных против интеллигенции, и сам поддался соблазну критиковать интеллигенцию в лице безвольного, пассивного Самгина и сожалел, что согрешил против истины. Роман так и остался незаконченным. Разочарованный советской системой, Горький умер летом 1936 года, не дожив до семидесятилетия. Ходили слухи, что его умертвили по указанию Сталина.
Еще более трагичной оказалась судьба Фадеева. Член большевистской партии с 16 лет, он сражался на фронтах гражданской войны, участвовал в подавлении кронштадского мятежа, дважды ранен. Почти 15 лет возглавлял Союз писателей СССР, член ЦК, депутат, лауреат Сталинской премии, вице-президент Всемирного Совета мира, он всей душой верил Иосифу Виссарионовичу, чуть ли не боготворил его.
Фадеев не обладал особой прозорливостью, многое принимал на веру. И все же нет-нет, да и одолевали иногда сомнения. При Сталине, до и после войны, казнили и уморили в лагерях таких уважаемых авторов, как Валерьян Подмогильный, Осип Мандельштам, Лев Квитко, Давид Бергельсон, Ицик Фефер, Давид Гофштейн. Томились в сталинских застенках Борис Пильняк, Сергей Третьяков, Галина Серебрякова, книги которых, сжигались, как в годы мрачного средневековья. В сентябре 1946 года в журнале «Новый мир» было опубликовано постановление ЦК и доклад сталиниста Андрея Жданова о журналах «Звезда» и «Ленинград, позволивших себе нарушить догмы социалистического реализма, критикуя некоторые порядки в стране. Особенно досталось Михаилу Зощенко и Анне Ахматовой, которых официальная пресса клеймила позором. Трудно было жить честным творческим работникам. Они всегда ощущали удавку на шее, которая могла затянуться в любое время. Процветали только лакировщики и наглые подхалимы.
. Фадеев хорошо знал гонимых и репрессированных писателей. это были преимущественно порядочные, уважаемые люди. И вдруг - враги народа! Нет, не может этого быть, нелепость какая- то… А что он, Фадеев, как руководитель Союза писателей сделал, чтобы оградить коллег от беды, что сделал для развития литературы, состояние которой плачевное? Вот уже полтора десятка лет он, послушный лакей партии, беспрекословно выполнял ее указания, пропагандируя и внедряя в литературу метод социалистического реализма, удушающего свободу творчества, нацеливающего на восхваление системы, партии, Сталина, как это делали Петр Павленко в романе «Счастье» и сценарии «Падение Берлина», удостоенных Сталинской премии, Алексей Толстой в романе «Хлеб», Джамбул Джабаев и Сулейман Стальский в одах Сталину.
Мучительно приходило сознание, что партия и Сталин держат литературу за горло, и что сам он тоже выламывал ей руки, жестко проводя партийную линию. Это печальным образом сказалось и на его собственном творчестве. Романы «Последний из удэге» и «Черная металлургия», в отличие от талантливого «Разгрома» (1927 г.), писались трудно, долго, но так и остались неоконченными, а лучший свой роман «Молодая гвардия» он, насилуя себя, долго переделывал, поскольку партийная критика нашла, что в нем не показана руководящая роль партии. Переработанный роман, к большому огорчению автора, значительно уступал первоначальному, искажал документальную подлинность описываемых событий. Фадеев потерял интерес к писательскому творчеству. Усомнился в порядочности партии и Сталина, которого теперь считал жестоким сатрапом. Жизнь ему опостыла. Все чаще грустил, тосковал. Сильно запил. И, наконец, убил себя, осиротив жену и двух сыновей – Александра и Михаила.
В официальном сообщении говорилось, что Фадеев покончил собой по причине алкоголизма… На самом деле алкоголизм был не причиной, а следствием, о чем страна узнала из периодической прессы через многие годы после смерти писателя. Вот некоторые отрывки их тех публикаций.
«13 мая 1956 года около 15 часов на своей даче в Переделкине выстрелом из револьвера покончил жизнь самоубийством Александр Александрович Фадеев. Расследованием было установлено, что накануне, 12 мая он находился у себя на московской квартире, где имел продолжительную беседу с Николаем Погодиным и Самуилом Маршаком. Вечером вместе с одиннадцатилетним сыном приехал на дачу в Переделкино и находился там до последней минуты своей жизни. Секретарь писателя Книпович рассказывала, что после разговора с Маршаком и Погодином Фадеев никак не мог успокоиться, на него не действовали никакие снотворные средства. Домработница Ландышева сообщила, что он утром 13 мая приходил к ней на кухню. Но от завтрака отказался. Выглядел грустным, взволнованным. Около 15 часов в кабинет Фадеева зашел его сын Миша и увидел отца лежащим в постели мертвым, с огнестрельной раной в груди. Рядом был револьвер системы «Наган» и письмо, адресованное в ЦК КПСС».
В письме говорилось: «Не вижу возможности дальше жить, так как искусство, которому я отдал свою жизнь, загублено самоуверенно-невежественным руководством партии, и теперь уже не может быть исправлено. Лучшие кадры литературы истреблены.
С каким чувством свободы и открытости мира входило мое поколение в литературу при Ленине, какие силы необъятные были в душе и какие прекрасные произведения мы создавали и еще могли бы создать! После смерти Ленина нас низвели до положения мальчишек, уничтожали, идеологически пугали и называли это – «партийностью».
…Меня лично превратили в лошадь ломового извоза, всю жизнь я плелся под кладью бездарных, бюрократических дел. И даже сейчас, когда подводишь итог жизни своей, невыносимо вспоминать все то количество окриков, внушений, поучений и просто идеологических пороков, которые обрушивались на меня. Литература унижена, затравлена, загублена. Самодовольство нуворишей от великого ленинского учения привело к полному недоверию к ним с моей стороны, ибо от них можно ждать еще худшего, чем от сатрапа Сталина.
Жизнь моя, как писателя, теряет всякий смысл. И я с превеликой радостью, как избавление от этого гнусного существования, где на тебя обрушивается подлость, ложь и клевета, ухожу из этой жизни. Последняя надежда была хоть сказать это людям, которые правят государством. Но в течение уже 3-х лет, не смотря на мои просьбы, меня даже не могут принять.
Прошу похоронить меня рядом с матерью моей. А. Фадеев. 13. 5-.56.»
(Публикация 20 сентября 1990 года. Подана в сокращении).
О жестоком зажиме Сталиным искусства и литературы знали многие. За 17 лет до смерти Фадеева дипломат и писатель Федор Раскольников в открытом письме Сталину писал из Болгарии: «Лицемерно провозглашая интеллигенцию «солью земли», Вы лишили минимума внутренней свободы труд писателя, ученого, живописца. Вы зажали искусство в тиски, в которых оно задыхается и вымирает. Неистовства запуганной Вами цензуры и понятная робость редакторов, за все отвечающих своей головой, привели к окостенению, параличу советской литературы Вы насаждаете псевдоискусство, которое с надоедливым однообразием воспевает Вашу пресловутую, набившую оскомину, «гениальность». Вы беспощадно уничтожаете талантливых, но лично не угодных Вам русских писателей».
После Сталина
Находясь в стеснительных рамках соц. реализма, литература при Хрущеве, Брежневе, Андропове, оставалась, как при Сталине, «служанкой партии». Н. Хрущев предостерег: «По своим не стрелять!» Он советовал «стрелять» по зарубежным империалистам. Правда, чтобы нанести еще один удар по сталинской политике репрессий, Никита Сергеевич милостиво разрешил напечатать в журнале «Новый мир», редактируемом Твардовским, небольшую повесть Солженицына «Один день Ивана Денисовича» о тюремной жизни сталинских узников – повесть в то время необычайно смелую, вселившую в писательских кругах надежду на долгожданную свободу творчества, надежду писать не по указке «сверху», а по велению своей совести. Увы, то был лишь мимолетный проблеск в сумрачном лабиринте советской литературы. Писателей, «шагавших не в ногу» с партией, всячески притесняли, как в сталинские времена, хорошо еще, что не убивали.
Не избежал гонений и Борис Пастернак – один из крупнейших поэтов России ХХ века, который блестяще перевел на русский такие шедевры, как «Фауст» Гете, «Ромео и Джульетта» Шекспира, написал интересный роман «Доктор Живаго». Вот тут-то все и началось. Мог ли он предполагать, что это, в общем-то, умеренное произведение, принесет ему столько горя? Редакции категорически отказывались печатать роман, поскольку находили, что гражданская война в нем изображена без героического пафоса, а главный герой весьма равнодушен к революции, партии, следовательно, не соответствует требованиям социалистического реализма. А когда роман издали в Италии и удостоили Нобелевской премии, на автора обрушился шквал нападок, оскорблений, обвинений в предательстве. Его исключили из Союза писателей и грозили с позором выдворить из страны.
Я пропал, как зверь в загоне.
Где-то люди, воля, свет,
А за мною шум погони.
Мне наружу хода нет.
Лишь обращение писателя к Хрущеву с просьбой дать возможность остаться и умереть на родной земле и отказ от Нобелевской премии избавили его от изгнания, но не избавили от тяжелых переживаний, рака легких и преждевременной смерти.
Михаил Шолохов, автор талантливого «Тихого Дона», погрешил против правды, написав роман «Поднятая целина», где в духе соц. реализма, приукрасил колхозную жизнь, хотя видел, как раскулачивали лучших крестьян, как их выдворяли с родных очагов, как превратили колхозников в несчастных крепостных, как они голодали и умирали с голода. Но промолчал об этом, поступившись писательской совестью, от чего впоследствии сильно страдал, временами в отчаянии рыдал в своем кабинете (об этом поведал его сын Михаил), запил, стал курить папиросу за папиросой в ущерб здоровью и уже не мог создать ни одной значительной книги.
Горестной оказалась и судьба писателя Александра Бека. Передо мной фрагменты из его дневника «Роман о романе», в котором автор описывает свои мучительные хождения по редакциям, чтобы опубликовать лучший свой роман «Новое назначение». Многие страницы дневника исполнены глубокими переживаниями писателя, оскорбленного бюрократическим давлением «высших инстанций» на его книгу. Редакции отказались печатать ее потому, что, дескать, главный герой книги, крупный руководитель-металлург Онисимов - «клевета на обобщенный образ коммуниста». Не помогло ему и обращение к Брежневу в 1966 году - обращение, в котором сообщил, что многие месяцы работал над романом и теперь, лишенный вознаграждения за нелегкий труд, голодает. Не помогло. Лишь через 14 лет после смерти писателя роман увидел свет и был по достоинству оценен, как выдающееся произведение брежневского периода.
Василий Гросман, как ни старался, тоже не мог опубликовать свое самое значительное произведение «Жизнь и судьба», посвященное любимой матери, замученной в фашистском концлагере. Роман этот - о героической Сталинградской битве, страшных злодеяниях гитлеровцев, порядочности и подлости человеческой, и о свободе, как о высшем благе людей. А главный герой романа - откровенная правда. Именно эта откровенная правда не понравилось партийным властям, у которых, как в отрицательных персонажах романа, тоже было «рыльце в пушку». Михаил Суслов заявил Гросману: «Если ваша книга и будет когда-нибудь напечатана, то случится это не раньше, как через 250-300 лет». Роман был арестован, и лишь после смерти автора увидел свет.
Александра Солженицына, автора романа «Архипелаг Гулаг» о сталинских лагерях, изгнали из страны, хорошо еще, что не казнили. Поэта и драматурга Александра Галича за его критические стихи и песни исключили из Союза писателей, Союза кинематографистов, Литературного фонда, и он вынужден был уехать за границу, где и погиб. Уехали из неласковой родины писатели Анатолий Кузнецов, Виктор Некрасов, Василий Аксенов, Владимир Войнович и др.
В опале находился любимец народа поэт и бард Владимир Высоцкий (прожил 40 лет)
Более удачливым оказался Анатолий Рыбаков, хотя и ему пришлось долгие годы и много здоровья потратить, чтобы добиться издания своей, ставшей самой читаемой в России и за рубежом, книги «Дети Арбата». Его не изгнали из страны, и он дожил до издания книги. Но с каким трудом достигнуто это! Редакторы не давали ход роману, опасаясь кары «сверху», ведь – подумать только! - писатель поднял руку на самого Сталина! В своих воспоминаниях Рыбаков подробно рассказал о горестных хождениях по мукам, в частности, о встрече с секретарем ЦК Александром Яковлевым.
« - Я читал рукопись вашего роман, - сказал Яковлев, - Штука сильная, написана хорошо, читается великолепно. Но вина Сталина в убийстве Кирова не доказана. Хрущев пытался доказать, но не сумел.
- Вы знакомы с выводами комиссии Шатуновской? – спросил Рыбаков.
- У нас этих материалов нет.
- Жаль, там доказано, что это сделал Сталин. Убийство Кирова помогло ему развязать
террор в Ленинграде, а затем распространить его на весь Советский Союз. Разве не Сталин приказал убить Постышева, Косиора, Рудзутака, Эйхе и других членов политбюро? А где письменные доказательства? Разве не по приказу Сталина истреблены почти все делегаты Cемнадцатого cъезда партии и девяносто процентов избранного им ЦК? Где его письменные распоряжения? Их нет. Тираны не дают письменных указаний, убивая неугодных. Почему же именно о Кирове вы требуете предъявить письменное доказательство?
- И все таки к Сталину вы относитесь с предубеждением. Я кое-где даже карандашом
подчеркнул.
- Это неверно, Александр Николаевич, думаю, что я создал объективный портрет
Сталина. Некоторые ваши коллеги считают даже, что я смягчил этот образ.
- Меня поразила одна фраза Сталина. Он приказывает расстрелять белых офицеров, ему возражают: незаконно, возникнут проблемы. Сталин отвечает: «Смерть решает все проблемы. Нет человека – нет проблем». Где Сталин это сказал? В его сочинениях такого нет. Вы сами приписали Сталину эту фразу?
- Возможно. Ну и что? Разве Сталин поступал по другому?
- Вы не думайте, я сам против Сталина. Отец мой преданный коммунист, его три
раза пытались арестовать, он скрывался, он ненавидел Сталина. У нас в доме висел только портрет Ленина. Договоримся так: прочитайте снова роман, внесите поправки, какие считаете нужными после нашего разговора. Подумайте, подумайте, где можно».
После этого разговора Рыбаков еще долго и упорно добивался издания романа.
Сталинские методы жесткой цензуры и унизительной опеки над литературным творчеством со стороны партийного руководства еще действовали более трех десятилетий. Воистину, как говорится, мертвый хватал живых.
Сегодня
После горбачевской «перестройки», провозгласившей плюрализм мнений, свободу слова, печати, были изданы ранее запрещенные «Архипелаг Гулаг», «Доктор Живаго», «Жизнь и судьба», многие произведения, написанные за рубежом. Казалось, теперь писатели России будут создавать шедевры, но, увы, их, насколько мне известно, пока нет, хотя русских книг в магазинах большое изобилие, особенно «коммерческого чтива» - детективов и любовных историй. Виталий Коротич сообщил мне, что ежедневно в России регистрируется до 70 новых печатных изданий, всего их в стране сейчас около 47 тысяч, но читателей маловато, примерно 20% населения.
В России многие писатели, пользуясь долгожданной свободой слова, стали искать сюжеты и формы стиля, которые могли бы заинтриговать читателя и принести хорошие гонорары. Началась погоня за сенсацией. Появились романы, где секс описывался во всех подробностях, а нецензурные слова и выражения стали нормой. Скандальные романы Владимира Сорокина «Голубое сало» о геях и «Тридцатая любовь Марины» о лесбиянках вызвали шок в обществе, Сорокина даже хотели привлечь к суду. Но этим только создали рекламу писателю, способствовали ажиотажному спросу на указанные книги и принесли автору неплохой доход. Не менее скандальная слава пришла и к Виктору Ерофееву, произведения которого – «Русская женщина», «Страшный суд» и др. раньше опасались публиковать, сегодня на них повышенный спрос, особенно у читателей, ищущих сенсаций.. В мастерски написанном, но во многом вульгарном, насыщенном нецензурными словами романе Василия Аксенова «Ожог» показан кегебист Чепцов, который за версту чуял запах врага, и его похотливую падчерицу Нину, которую воспитывал с младенческих лет, а когда стала совершеннолетней, изнасиловал. Акт этот описан в самых подробных деталях. Откровенной эротикой «баловались» Э. Лимонов, Д.Корецкий в «Антикиллере, где бандит Рындя изощренно насилует затем убивает Нину, назвавшую его уродом. Эдвард Радзинский в книге «Загадки любви» пишет: « Старики любят путаться с молоденькими: к костру тянет сукиных детей. Лежит, судорожно вжимается в юную плоть, ласкает горячее тело холодными пальцами. Ведь это тело – будет жить, любить, ворочаться в постелях, когда твоя плоть уже на бойню пойдет, на корм червям и листьям». Эстетикой здесь даже не пахнет.
Но, пожалуй, всероссийский, если не мировой, рекорд принадлежит весьма плодовитому писателю Эдуарду Тополю. В романе «Любожид» половому акту Льва Рубинчика, журналиста, с русской девушкой-красавицей, превращенной его усилиями в женщину, посвящается в самых пикантных деталях 18 страниц (!) Не знаю, занесен ли великий знаток секса Тополь в Книгу рекордов Гиннеса. В романе вы найдете анальный секс, оральный, изощренные позы. «Он чувствовал себя в это время Всевластным Богом и старался продлить свое пребывание в этой роли». Почему сладострастного Рубинчика влекло именно к русским красавицам? Тополь объясняет: «Этому можно найти тысячу резонов: от воспитания на русской культуре до комплекса ущемленного в правах маленького еврея в мире славянского антисемитизма», т.е. своеобразная месть за попранные права. Странно!
Впрочем, не только в площадных словах и сексе некоторые писатели усматривали «новаторство». Борис Акунин (Григорий Чхартишвили) нашел его в писании детективов давно минувших дней и не только детективов. На первых страницах его романа «Азазель» и других книг приводятся восторженные высказывания о нем: от его романов «вкусно пахнет великой русской литературой», «Глянцевая словесность очень высокого уровня», «Крепкое жанровое начало… Это равно далеко и от скучных милицейских романов, и от нового русского угара. Красиво, умно, стильно», «Если бы Акунина не было, его стоили бы выдумать» и т.п. Читая его «Азазель», где главным героем является сыщик Эраст Фандорин, я вспоминал совет Л.Толстого: лучше в произведении недосолить, чем пересолить. Я читал роман, и было у меня такое чувство будто мне в тарелку супа сыпанули стакан соли. Приключение за приключением, головокружительные ситуации. Роман низкопробный. Это мое сугубо личное мнение. Поставленный по роману фильм скучный, бездарный. Примером, такое же впечатление произвел на меня роман «Турецкий гамбит», по которому тоже поставлен фильм, но более удачный, чем предыдущй. В одной из восторженных похвал Акунину проскользнули такие строки:
«Будто черт какой свил гнездо свое на неутомимом пере писателя и заставляет его выписывать нечто такое, что не видано никогда было в природе» («Эхо Москвы»). С этим нельзя не согласиться.
Значительную роль в литературном процессе стали играть женщины. Полина Дашкова, Галина Щербакова, Марина Юденич, Александра Маринина, Дарья Донцова, Людмила Улицкая, а за рубежом Дина Рубина, Людмила Агеева, Ольга Бешенковская, Ольга Потемкина и многие др. русскоязычные, работают в разных жанрах.
Среди них я выделил бы неплохо владеющих перьями А. Маринину и Д. Донцову, продуктивность которых удивляет. Первая за короткое время опубликовала около полутора десятков детективных повестей и романов, вторая – около 60 книг в жанре иронического детектива - своеобразный рекорд скоростного писания По ее признанию она желает превзойти ныне забытую американку Барбару Картленд, сочинившую около 800 романов. Коммерческая погоня за количеством в ущерб качеству свойственна также писателям Владимиру Гринько, Виктору Доценко и др.
Более умеренная в этом отношении Людмила Улицкая, написавшая талантливый роман «Казус Кукоцкого», награжденный премией Букера. До нее ни одна писательница в России не удостаивалась такой чести.
Говоря о женщинах-писательницах, хотелась бы упомянуть молодую, делающую первые шаги в литературе, Беллу Крайнину, живущую в Германии. Она тоже ищет свой новаторский стиль и темы. «Правда, - говорит она, - не интересна. Будущее за новыми жанрами, близкими к фантастике, сказке. Я стараюсь писать красиво и таинственно, создавая атмосферу мистики и волшебства». С такой точкой зрения трудно согласиться, ибо, во-первых, реальная жизнь тысячекратно богаче любых сказочных вымыслов, во-вторых, ПРАВДА - главный, если не самый главный, фактор добротной, настоящей литературы. По этому поводу Л.Толстой писал: «Герой моей повести, которого я люблю всеми силами души, которого старался воспроизвести во всей красоте его, и который всегда был, есть и будет прекрасен – правда» («Севастопольские рассказы») Приведу еще высказывание гениального Мишеля Монтеня: « Ложь – удел рабов, свободные люди должны говорить правду».
Такого же мнения великие писатели прошлых веков и наши современники - лауреаты Нобелевской премии Имре Картеш и Гюнтер Грасс, бразилец Пауло Коэльо, автор знаменитой книги «Алхимик», Светлана Алексиевич, автор «У войны не женское лицо», а также недавно ушедшие от нас, имена которых хочу упомянуть, - Артур Хейли («Аэропорт»), Симон Визенталь («Убийцы среди нас»), Франсуаза Саган ( «Здравствуй, грусть!»), Герхард Вольтер («Зона полного покоя»), папа Иоан Павел II («Вставайте, пойдем!»), Пауль Целан, Аркадий Вайнер, Александр Бовин, Владимир Солоухин, Виктор Астафьев, Булат Окуджава…
На тысячелетнем пути к цивилизации книга сыграла роль, которую трудно переоценить. Она - мудрый и добрый друг. Сегодня, к сожалению, молодежь отдает предпочтение телевизору, компьютеру. Я встречал людей молодых и среднего возраста, которые за всю жизнь не прочитали ни одной книги. Как жестоко они обокрали себя!
Аркадий Левит.
г. Аугсбург, 2006 г.



Здравствуйте, уважаемая Женя!
Посылаю Вам материал. Как не сжимал, все равно великоватым получился.
Уж больно сложная тема. Если понравится, подумайте, пожалуйста, как дать. Может с продолжением?
С сердечным приветом А. Левит.
_________________
Корабль экстренно к бою-походу готов...

[Мызин Александр]

Казалось бы, многое из того, о чем пишет автор, тебе было известго и ранее. И все же читаешь, как будто впервые узнаешь все. Опять в душе остается горький осадок, а горло перехватывает.
Саша, спасибо твоему отцу. Спасибо тебе.
Все-таки надо открыть в форуме тему "Русские как нация". Это показали и наши совместные дискуссии на различные темы.
_________________
выпуск 1985 151рота

[Олег Осипенко]

Немного поспорю,ладно?
Разве не знали о казнях и пытках Мандельштам,Бабель и многие другие из т.н.богемы,когда пили и жрали на даче у Ежова.Горький,ужас,выживший из ума снохоеб.Пишут про отравленный торт,который ему коварный Сталин на день рождения прислал-не смешно ли?Участие Фадеева в карательной экспедиции на Кронштадт никоим образом не характеризует его положительно,но у него еще были Тамбовские подвиги,где против мужичков применяли химическое оружие,брали заложников и расстреливали их через сутки,если не находилось достаточное количество стукачей.Руководил всем этим красный маршал Тухачевский(про него тоже пишут-невинно пострадал).Олеша и Светлов-спились до чертиков задолго до Фадеева,им даже пуля не понадобилась,хватило тоста:По последней.
В Переделкино попадали только особо лояльные власти рифмоплеты,а когда их оттуда выгоняли-сильно обижались,расценивали как крайнюю несправедливость.Лишение членства Союза писателей-вводило несчастных в ступор.Если ты творец-нафига тебе какое-то членство?
Винсент Ван Гог при жизни продал одну единственную картину"Красные виноградники"за 400 франков-украшает сейчас Худ.музей им.Пушкина.Ставлю ее выше на три головы всего псевдотворчества большинства лауреатов Ленинских и Сталинских премий как сохранивших лояльность,так и ушедших в диссиду.
Киров и делегаты 17 съезда - особая история.У Кирова самого руки по локоть в крови,а делегаты, 9\10 партийные функционеры, пели на съезде:А как на высоком дубу сидели два сокола ясных!Один сокол Ленин!Другой сокол Сталин!-тайным голосованием голосуют за Кирова-боятся Сталина и правильно делают.Поместья,которые они позанимали, потом были отданы под детские дома,воинские части...
_________________
1988 г. 255 класс

[Александр Левит]

[Олег Осипенко]

"Красные виноградники" в Москве,с этим не поспоришь?И что нужно доказывать,поясни.
_________________
1988 г. 255 класс

[Мызин Александр]

Да ничего доказывать не надо!
Было, все было! И разгром Кронштадта, и подавление Тамбовского мятежа (или бунта) и тд и тп. И руководили этим и Тухачевский, и Блюхер, и другие. И в то же время тот же Тухачевский был одним из самых грамотных руководителей Красной Армии (в отличие от Жукова, например).
И про репрессии знали, и за себя и своих близких боялись!
Все было, ну такая уж у нас История (государства Российского).
Но здесь очень сложно осуждать отдельных людей, Мандельштама, Олешу, Светлова и др. Времена были не нынешние. А ведь и сегодня многие молчат (не про репрессии, сейчас ведь тоже все не безоблачно).
_________________
выпуск 1985 151рота

[Олег Осипенко]

[Мызин Александр]

У нас, в свое время, много и про многих создавали мифы.
Некоторые живут до сих пор!
_________________
выпуск 1985 151рота

[Александр Левит]

Тогда были другие времена. И все они тогда соответствовали своему времени и защищали свои революционные завоевания. И подавление антиреволюзионных мятежей - это, тогда было так же естественно, как то, что многие на этом форуме готовы порвать любого, сказавшего плохое слово о России. И заметьте, их всех действительно истязали и мучили в ЧК-стских застенках не за то, что они подавляли мятежи, а просто потому, что опасны чем-то были для Сталина и система была сучья, вот ГБисты и придумывали разные дебильные статьи, чтобы было удобно без суда и следствия расправляться с собственным народом. Надо же создавать видимость работы, чтобы поддерживать в голове повелителя постоянно идею о своей необходимости и незаменимости. И вообще, Олег, я не понимаю смысла твоих рассуждений. Если попытаться понять тебя буквально, то ты считаешь чекистско-гбшные репрессии и геноцид советского и российского народа оправдаными и приветствуешь их?

Добавлено спустя 4 минуты 12 секунд:

П.С. И те, кого репрессировали, воевали и убивали за идею, а их убивали и мучили чекисты и энкавэдисты потому, что просто палачи, получившие из рук главного палача возможность безнаказанно, полностью поправ и растоптав правосудие, творить, что хотят.
_________________
Корабль экстренно к бою-походу готов...

[Олег Осипенко]

У меня свой взгляд на все эти события.Не на одну рюмку и даже литруху.Мне не нравится когда в качестве примера невинно пострадавших приводят конченых подонков.Жена Тухачевского,к примеру,была любовницей польского военного атташе-это вот что такое?-обычная вербовка!-она тоже жертва ГБистов?
_________________
1988 г. 255 класс

[Александр Левит]

[Олег Осипенко]

Это не сплетни,ее судили за измену Родине,а не как жену опального палача-комиссара.При чем секс?Скажи еще,что легальный шпион,коим является любой работник посольства,искренне был влюблен в кремлевскую дуру.
_________________
1988 г. 255 класс

[Александр Левит]

[Олег Осипенко]

[Александр Левит]

[Гуров Дмитрий]

Идея для обсуждения стара как мир. И правильно говорят что Гитлер покуривает, но прикуривает от нас.Одно может тешить душу что при столь мощном агентурно-разведывательном аппарате как у Германии на начало ХХ века нашелся всего один ,хочу еще раз повторить один ПИДОР который за деньги взялся разваливать империю. И не он был главным выдумщиком всего дерьма, но как провайдер он был идеален.Воспитанный на бл..принципах в собственной семье.Униженный своей болезнью, и многими др. комплексами , что от урода можно было взять.. Когда он подписывал карательные акции ему было до звезды. Проблема не в этом, предложения по проведению рейдов поступали от достаточно вразумительных людей. Вот где беда. И как от такого уберечься в будущем.Откуда такая ненависть к людям. Этим должны заниматься психологи.( и весьма заблаговременно).А партийцы (Тухачевские и пр.) в кротчайшие сроки извели себя ровно через ту же меру пресечения. Цикличность иногда завораживает.
_________________
На каждую новую ступень тебя поднимают именно ошибки, а не успехи!